Стоит отметить, что сам Жалакявичус не шибко расстроился от такого поворота событий, поскольку не горел желанием снимать фильм о басмачах. И хотя в дальнейшем их конфликт с Ежовым был благополучно преодолен (они все-таки встретились), но Жалакявичус от этого проекта отказался, сославшись на свою занятость на Литовской киностудии, где он с 61-го года был художественным руководителем. (Забегая вперед скажу, что их творческий тандем с В. Ежовым все-таки состоится: в 72-м выйдет их совместное детище фильм "Это сладкое слово - свобода!").
После первого худсовета Ежов и Ибрагимбеков сели за поправки. Дело двигалось не так быстро, как того хотелось, поскольку в дело вмешивались объективные причины - Ежов параллельно трудился над сценарием "Дворянского гнезда". Одновременно с этим руководство ЭТК продолжало искать постановщика. Причем после неудачи с "варягом" Жалакявичусом было решено сузить круг претендентов до своих, исключительно мосфильмовских, режиссеров. Зато кандидатуры возникали самые неожиданные. Например, Юрий Чулюкин, который успел прославиться двумя комедиями ("Неподдающиеся", 1959; "Девчата", 1962), и фильмом о спорте ("Королевская регата", 1967). Или Андрей Тарковский. Последний на тот момент находился в творческом простое (его "Андрея Рублева" положили на полку) и, казалось бы, должен быть рад любому предложению о работе. Но, увы, (или наоборот, к счастью) от идеи снимать фильм про басмачей он тоже отказался. В конце концов в поле зрения руководителей ЭТК попал 40-летний режиссер с "Ленфильма" Владимир Мотыль.
В. Мотыль родился 26 июня 1927 года. Его отец был польским эмигрантом, который в поисках работы попал сначала в Германию, а затем оттуда за свои убеждения был вынужден уехать в Россию. В Петрограде он познакомился со своей будущей женой, которая училась в пединституте. В начале 30-х главу семейства арестовали как "врага народа" и отправили на Соловки, где он и "сгорел" за несколько месяцев. Так что своего отца Мотыль даже не помнил. Оставшись с маленьким сыном на руках, его мать устроилась практиканткой к знаменитому воспитателю трудной молодежи Антону Макаренко. Поэтому детство будущего кинорежиссера проходило среди колонистов.
В 1948 году Мотыль окончил Свердловский театральный институт и в течение 9 лет работал режиссером в ряде театров Урала и Сибири. В 1957 году присовокупил к режиссерскому диплому еще один - закончил исторический факультет Уральского университета. В начале 60-х работал на Свердловской киностудии. В 1963 году осуществил свою первую крупную постановку - снял на "Таджикфильме" картину "Дети Памира", которая была удостоена Государственной премии Таджикской ССР. Спустя три года поставил на "Ленфильме" героическую комедию "Женя, Женечка и "катюша", которая принесла ему большой успех среди своего брата-киношника и зрителей, но вызвала гнев чиновников от кино. Последние усмотрели в картине издевательство над советским солдатом-победителем. В итоге Мотыль попал в разряд неблагонадежных режиссеров и по высочайшему повелению к серьезным темам в кинематографе его решено было не допускать (а он тогда буквально бредил постановкой фильма о декабристах).
Между тем Ежов и Ибрагимбеков очень хотели, чтобы их сценарий воплотил в жизнь именно Мотыль. Во-первых, они уже устали от поисков других кандидатов, а во-вторых - полагали, что именно человек, снявший такую блестящую картину как "Женечка...", может осилить их произведение, не испохабив его и не сведя к банальщине. Загвоздка была в одном - снимать фильм про басмачей не хотел сам Мотыль. Почему? Причин было несколько. Во-первых, совершенно не его тема. Душой он тогда целиком был в декабристах и ни о каких гаремах, барханах и басмачах даже думать не хотел. Ему претила сама идея, когда солдат приходит со своим уставом в чужой монастырь, будто выполняя большевистский призыв "железной рукой загнать человечество в рай". Хотя о самом сценарии Мотыль ничего худого сказать не мог. Напротив, он признавал, что история придумана здорово, характеры четкие.
К тому же Мотыль был уверен, что такое кино снимать ему все равно не разрешат. Наверняка скажут: ты посмеялся над советским солдатом времен Отечественной войны, теперь захочешь сделать посмещище и из солдата времен гражданской. Дудки!
Однако Ежов, который, как мы помним, носил на лацкане пиджака лауреатский значок и был вхож в высокие кабинеты, твердо заверил Мотыля, что этот фильм ему снимать разрешат. Стоит только согласиться и - баста, он, Ежов, пробьет любую чиновничью стену. Когда к этим заверениям сценариста добавили свои голоса и руководители ЭТК Григорий Чухрай (а он в киношном мире имел вес побольше Ежова - как-никак являлся секретарем Союза кинематографистов СССР) и Владимир Познер, Мотыль сломался.
Немаловажную роль при этом сыграл и третий фактор - "костлявая рука голода". В те дни Мотыль вместе с матерью-пенсионеркой, что называется, перебивались с хлеба на воду. Собственной квартиры у них не было, поэтому жили где придется. Например, осенью 67-го Мотыль с семьей обитал на квартире Спартака Мишулина, который уехал на гастроли с театром. Потом они ютились на квартирке у психолога Маркова. А работа над фильмом сулила заработок в несколько тысяч рублей, которых вполне могло хватить на первый взнос для вступления в кооператив.
КТО ХОТЕЛ ПОХОРОНИТЬ БУДУЩИЙ ШЕДЕВР
14 сентября 1967 года В. Познер отправил в Комитет по кинематографии депешу следующего содержания: "Вместо сценария "Туда и обратно" ("Басмачи") ЭТК просит включить в темплан 1967 года сценарий "Пустыня", который будет ставить В. Мотыль".
Оставались сомнения, что ответ будет положительным. Как вдруг в дело вмешались совершенно непредвиденные обстоятельства. Посланный в Главное управление художественной кинематографии сценарий "Пустыня", 16 октября вернулся оттуда с неожиданным заключением за подписями главного редактора сценарно-редакционной коллегии управления Е. Суркова и члена этой же коллегии Р. Зусевой. Цитирую: "Сценарий обладает несомненными литературными достоинствами и читается с интересом. Однако, учитывая необходимость точного знания национального материала, обстоятельств того сложного времени и специфики борьбы, являвшейся предметом рассказа в предлагаемом сценарии, нам представляется нецелесообразным предпринимать такого рода работу на московской студии - без участия той из республик, к которой относятся описываемые в сценарии события.
В настоящее время на киностудиях Средней Азии находятся в работе ряд фильмов подобного остросюжетного и героико-приключенческого жанра на материале, аналогичном материалу сценария "Пустыня": "Красные пески", "Всадники революции" ("Узбекфильм"), "Двойной карамболь" ("Таджикфильм"), "Интернациональный отряд" ("Казахфильм"). Наличие этих работ не исключает, конечно, дальнейшие опыты в этом направлении. Однако Главное управление считает, что фильмы на национальном материале, затрагивающие остро конфликтные вопросы прошлого и настоящего каждой из республик, целесообразно создавать либо силами данных республик, либо совместно с ними.
Главное управление считало бы целесообразным рекомендовать Вам ознакомить со сценарием "Пустыня" соответствующие республиканские инстанции, после чего мы будем иметь возможность вернуться к вопросу о включении данного сценария в план Вашей киностудии".
Этот ответ был, что нож в сердце руководству ЭТК. Он означал, что постановка фильма может растянуться на необозримо долгие годы. А то и вовсе никогда не осуществится, поскольку предугадать реакцию республиканских студий на "Пустыню" было нетрудно - они бы его точно забраковали. Ведь в нем на первом плане выступали исключительно русские герои - Сухов, Верещагин, Чагин, а национальные кадры либо выступали в качестве отрицательных героев (Абдулла), либо играли второстепенную роль (Саид, гарем). Было ясно, что на национальных студиях захотят внести серьезные поправки в сценарий, переписав его "под себя", на что ЭТК пойти никак не мог. В результате возник бы тупик, разрешить который было бы весьма трудно, а может быть, и невозможно. Поэтому уже 19 октября Познер отправил начальнику Главного управления Ю. Егорову следующее послание:
"Сценарию "Пустыня" предъявлены требования (знание национального материала, обстоятельства времени и специфики борьбы), на наш взгляд, вне учета жанровых его особенностей. "Пустыня" - веселая, непритязательная, приключенческая вещь, в известной мере условная, построена она по законам "вестерна". Она ничего общего не имеет с фильмами, перечисленными в письме ("Красные пески", "Всадники революции", "Интернациональный отряд"), где действительно нужна реалистическая достоверность времени, событий и обстоятельств...
Нам известно, что мнение членов сценарно-редакционной коллегии Главка о сценарии "Пустыня" расходятся с выводом письма, подписанного тов. Сурковым. Просим Вас поставить обсуждение этого вопроса на Коллегии Главного управления".
