- Ну, круги вижу... Зрачок, дырку...
- Ты видишь в моих глазах гнев! Кто высыпал ведро золы, а вчера бросил валенок и мерзлую кошку за стены нашей крепости? Ага, молчишь! - Он хочет дать Вовке щелчка, но раздумал и усмехнулся. - Исчезни! Здесь нейтральная территория, но смотри не попадись мне на поле боя!
Тимур отпустил руку Вовки. Вовка мчится прочь и тотчас же попадает в лапы Юры.
- Стой! О чем ты шептался с Тимой Гараевым? - спрашивает Юра. - Ага, измена! Ты замышляешь предать родной двор и переметнуться к нему на чужбину!
- Нет, он не задумал на чужбину, но он хвастун и он надоедает больному Саше, - с презрением говорит Женя Максимова. - Юрка! Значит, решено? Устроим для раненых елку?
Юрка поворачивается к Вовке:
- Ты смотри, пока об этом молчок!
- Я, братцы, никому... Я человек-камень... Человек-могила!..
Женя Максимова подскочила к Кате и дернула ее за руку:
- С кем это ты всю перемену шепталась?
- Это Женя Александрова, одна девочка из шестого "Б". И она мне рассказывала, какое шьет к елке платье...
- Знаю я эту Александрову. Я стояла, я тебе мигала, моргала, а ты... Какое у нее платье? Из материи или из бумаги?
- Она не велела говорить... Она говорит, что ты задавала и что ты вместо нее просунула не в очередь пальто в раздевалке.
Женя остолбенела, потом всплеснула руками и говорит, задыхаясь:
- Я задавала? Я не в очередь? Вот клевета, какой еще не было на свете!
В это время гремит звонок, и Женя меняет голос на обыкновенный:
- Катя, не верь: никуда и ничего я не просовывала.
Она удивленно смотрит и видит, что Женя Александрова подошла и взяла Тимура за руку. Оба они смеются.
- Подумаешь, принцесса крепостного гарнизона! - говорит Женя с гримасой. - Саша выздоровеет, крепость возьмет, а их поколотит.
- Что ты, что ты! Какая принцесса? Она дочь броневого командира...
- Я сама дочь артиллерийского капитана, и это я, а не она придумала устроить для раненых елку.
- Ну, вот ты и задавала! Женька, сознайся, ну чуточку, ну вот столечко, а все-таки задавалочка.
* * *
В комнате отдыха, в отделении для выздоравливающих прифронтового лазарета, сидит за столом шофер Коля в халате; с повязкой на голове. Перед ним скомканная бумага и конверт. На столе стоит оловянный солдатик. Коля что-то чертит на белом листе бумаги. Обращаясь не то к сидящему напротив с книгой раненому, не то к солдату, он говорит:
- Когда я закрою глаза, чудная встает передо мной картина... Тепло... светло. Идут люди, а также ребятишки и красивые девушки. Песни поют... Несут цветы... Лимоны там, фрукты разные. Весело! А дорога перед ними... - Он зажмурился. - Дорога... лети, вертись, как круглый шар по бильярду! - Коля смотрит на лист бумаги, на нем довольно точно воспроизведена по памяти картина Нины, но человечки нарисованы очень смешные: очень уж широко открыты их поющие рты, слишком пышны в их руках букеты, и слишком беспечны их веселые лупоглазые лица. - И вот, когда возникает передо мной эта чудная картина, то сразу представляется мне еще другая дорога: разбитая "эмка", дым, пустые обоймы. И на снегу перчатка моего капитана, который укутал меня шинелями, чтобы я, Башмаков, не сдох и жил для общей, а отчасти и для своей пользы...
Раненый удивленно поднял от книги глаза на Колю и смотрит, как тот говорит, обращаясь теперь только к игрушечному солдатику:
- Странно! И что мне эта картина? Картон... Краска... Звук далекой музыки... Вроде как и ты, смешной солдат, чужая тень, простая оловяшка... Так почему же, когда я смотрю на вас, сжимается у меня за людей сердце?..
- Потому что ты сидишь с утра за бумагой, - говорит раненый с книгой. Сейчас я позову сестру, и она отберет у тебя ручку и чернила.
Коля торопливо принимается писать снова.
Двое раненых играют в шашки; один, сидя в кресле, тренькает на мандолине и тихонько напевает:
Письмо придет - она узнает.
На щеку скатится слеза...
И горько-горько зарыдают
Ее прекрасные глаза...
Коля отрывается от письма и говорит раненому:
- Прошло всего четыре дня, а мне кажется, что прошло четыре года.
Он задумался. Потом опять заговорил не то с раненым, не то сам с собой:
- Когда я вступал в партию, меня один человек спрашивает: "Чего тебе впереди надо?" Я отвечаю: "Чего всем людям: счастья..." Он говорит: "Про это в программе не написано. Наша цель - социализм и далее коммунизм в развернутом виде. А счастье - понятие неопределенное и ненаучное..." - "Нет, - говорю я, - для отдельного типа действительно так. Кто его угадает, что ему в жизни надо? Одному - жена, другому - изба, третий на рояле играть любит... Но чего всем людям вместе надо, это и научно определить возможно".
Медицинская сестра проходит мимо:
- Товарищ Башмаков, что вы бормочете? Оставьте чернила и бумагу. Идите гулять или играть в шашки.
- Шашки - пустое развлечение. Это игра не для моего характера... Сестра, как бы мне получить из цейхгауза вещи? В гимнастерке лежит неотправленное письмо капитана.
- Вещи и документы вы получите послезавтра, когда пойдете в отпуск.
Сестра уходит, и Коля снова обращается к раненому:
- Доктор сказал: "Странный случай в медицине. Если обыкновенного человека стукнуть по голове, он дуреет. В вас же швырнули бомбой, ударили головой о дерево, а вы сидите и рассуждаете, как настоящий философ".
- Он пошутил. Это он сказал для ободрения духа. - Раненый показывает на рваную бумагу: - Вот ты уж десять раз письмо рвешь и опять пишешь... Это разве философия? Это дурь!
- Я пишу семье моего погибшего начальника... Я пишу: "Девушка, зачеркните на вашей картине цветы. Капитан был прав, и нынче без боя дороги не бывает!"
Раненый пожимает плечами:
- Доктор определенно пошутил. Случай в медицине самый обыкновенный...
Сестра подходит и говорит твердо:
- Больной Башмаков, оставьте ручку и чернила. Идите гулять. Отдыхайте или играйте в шашки.
Коля торопливо берет конверт, вкладывает в него исписанный лист бумаги и пишет адрес: "Ленинград, Красноармейская, 119, Максимовым. Лично для Нины". Быстро подходит он к стоящему тут же в комнате почтовому ящику. И мгновение медлит.
Раненый с мандолиной громко запевает!
Письмо придет - она узнает,
На щеку скатится слеза...
Коля рывком бросает письмо в щель почтового ящика.
Играющие в шашки с треском заканчивают партию. Раненый, который читал, захлопывает книгу. Все они разом, дружно подхватывают:
И гор-р-рько-горько зарыдают
Ее прекрасные глаза...
* * *
Нина сидит на кровати около Саши. Она берет его за руку и говорит:
- Женя в школе, няня в магазине. Я вернусь скоро. Саша, я прошу тебя, к окну не подходи близко...
- Женька моих голубей не кормит. И там кто-то их к своему окну переманивает.
- Хорошо, я буду их кормить сама. Ты мне веришь?
- Почему папа не ответил на твою телеграмму?
- Почему? Очень просто: они, вероятно, перешли в наступление, и телеграмма его не застала на старом месте.
- А где у него было старое место?
- Я не знаю... Ну, где-нибудь в лесу, - Нина улыбается, - под елкой. Ты, Саша, сам командир и это дело лучше меня знаешь.
- Да, конечно, - благодарно улыбаясь, говорит Саша. - Они перешли в наступление. И я перейду в наступление тоже. Иди. Я тебя люблю, Нина.
Нина ушла, а Саша подошел к окну, поцарапал по заснеженному стеклу пальцем и сделал круглую дырочку. Прилетают голуби и усаживаются на карниз окна.
В это время раздается звонок. Саша выходит в переднюю и видит, как сквозь щель просовывается письмо. Он поднял его и бежит в свою комнату. На лице его волнение. Он повертывает письмо. Глядит на свет. Ему очень хочется вскрыть письмо. Но на конверте надпись: "Лично для Нины".
Саша кладет письмо на подоконник и стоит у окна. Вдруг он замечает, что к одному из окон в стене высокого дома напротив слетаются на снежный карниз голуби. Через форточку просовывается рука и сыплет крошки голубям. Голуби клюют. Тогда Саша в гневе поворачивает рукоятку оконного запора и распахивает обе рамы. Пар врывается в комнату. Саша высовывается из окна, шарит по подоконнику и тянет тряпку. А тряпка зацепила и тянет письмо. Тянет и оловянных солдатиков.
Саша кричит:
- Это кто моих голубей переманивает?
Снизу, со двора, удивленно наблюдает за Сашей Коля Колокольчиков.
Саша швыряет тряпку. Летит вниз письмо, и падают солдатики. Перегибаясь, с отчаянием смотрит Саша вниз, но письма не видно. Он поднял голову и замер, потому что в окне напротив он теперь видит изумительной красоты девочку. У нее белые, падающие кольцами на плечи локоны. Волосы схвачены обручем, от которого расходятся мерцающие лучи. На ней легкое, как дымка, усеянное звездами платье, и она пальцем показывает куда-то вниз. Там, внизу, за уступом, невидимое Саше, лежит письмо.
Саша высовывается глубже. Но тут в комнату вбегает Нина, хватает за плечи Сашу, оттаскивает от окна и закрывает рамы. Саша бросается в переднюю. У дверей Нина его задерживает.
