прицеп ещё одной гузовой машины. Кабина. Фары разбиты. Затем, две машины ДПС, скорая помощь, милиционеры, гражданские люди и выбитое ограждение на дороге.
Молодой человек неподвижно наблюдал за всем этим из окна, а, когда проехали аварию, встал и пошёл к выходу.
Шоссе с горы. Слева остановка. К ней подъезжает автобус. Выходит парень в клетчатой рубашке с книгой в руке. Вдалеке видна авария. Постояв немного, он пошёл в сторону аварии.
Обочина шоссе. Виден овраг сбоку от дороги, ведущей в гору. В овраге лежит машина. А точнее то, что от неё осталось. Всё это вдалеке, а на обочине стоит девушка в лёгком платье. Только платье грязное. Порванное. Оголённое плечо разбито в кровь. Кровь течёт и по ногам. Короткие тёмные волосы растрёпаны. Она тихо смеётся.
Парень подходит к ней, становится рядом и смотрит туда же, куда смотрит и она. В овраг. На машину.
Она поворачивает к нему голову, продолжая тихо смеяться. Слёзы на ободранном лице. Большие удивлённые глаза словно стеклянные. Она оборачивается снова к машине в овраге и тут ноги её подкосились, и она чуть не упала. Но удержалась. Парень подхватил её за локоть.
Он посмотрел на неё.
– Пойдём отсюда, – сказал он.
Она удивлённо посмотрела на него.
– Куда? – спросила она.
– Пойдём, – повторил он.
– Он просто взял и остановил машину на дороге, – сказала она, смотря в овраг.
Парень взял её руку и повёл за собой. От оврага подальше.
Шоссе. Вдали видна остановка. Налево уходит дорога.
– Он просто взял и остановился, – всё повторяла она.
А он ведёт её за руку. Затем он остановился и посмотрел на противоположную сторону шоссе. Напротив них с другой стороны дороги стоял мужчина. Он пристально смотрел на парочку. Доктор.
Парень перегородил собой девушку и тут Доктор почувствовал лёгкий толчок в грудь. Словно в неё ткнули пальцем. Он сделал непроизвольный шаг назад.
– Пойдём отсюда, – повторил парень девушке и повёл её за собой. Она шла, не сопротивляясь.
Он у меня давно уже вскрыт и выставлен напоказ…
Всасывание всех внешних раздражителей…
Свежий запах только что переработанной информации… Кому-то он не нравится. Но это их запах. Переработанный.
Свет… Свет… Лампочка накаляется до предела… Кто здесь?
Перетирающиеся звуки… Кто здесь?
Свет фотовспышки разрезает темноту… Кто здесь?
Отпечатки воспоминаний на бумаге… Кто здесь?
Сварено, украшено и подано всем на показ.... Ха
Насколько ты опасен сегодня? У тебя есть специальный опасно-барометр? или её, опасность ту самую, можно по принципу эхо локации? Ты не боялся в детстве слова "эхолот"? Я боюсь щи с капустой и пенку на молоке.
Ты мягок с моей зарядкой для телефона? Она нежна и неопытна. Ей нужна ласка. Сколько килограммов ласок ты можешь ей дать? Ты вообще хоть пальцем коснулся её? Она черная только снаружи! Внутри – кровоточат чувства.
Можно ли объяснить отсутствие контакта отсутствием опасности?
Можно ли объяснить отсутствие опасности сбоем опасно-барометра?
А может он сломан?
Что хотят сказать кровоточащие чувства?
Прыгающие звуки переливающейся крови…
Скрип перетянутого провода…
Вздох…
Застрявший где-то внутри крик…
Нервы ног…
Можно ли объяснить отсутствие опасности отсутствием жизни…?
Доктор открыл глаза. Он уже вторые сутки не спал. Он вообще мало спал всегда. Мозг его, словно кипящий суп, постоянно бурлил и перемешивал всё, что в нём накапливалось. Это «всё» накапливалось каждый день. И никуда не девалось. Когда у него на руках умерла, та, которую он любил, он словно перестал спать вообще. Потому что когда он закрывал глаза и вроде как спал, то всё равно жил жизнь. Картинки, истории, разговоры, воспоминания, которые были не его. Чужие. Те, которые он впитал в себя. Высосал из других. Почему так стало? Он не спрашивал. Не было этого вопроса. Потому что, вокруг стало так много всего. Он словно попал в струи огромного водопада, которому не было видно конца. Он понимал только, что он падает, летит всё глубже и глубже. Но так как не видел и не осознавал конца, то особо и не вникал. Некогда. А ещё эта боль… Она не проходила, только утихала на время. На какое время? Что есть такое время, когда ты не спишь? Ты закрываешь глаза, и всё равно видишь, думаешь, анализируешь, решаешь и заканчиваешь. А потом всё заново.
Наркоман – приходит в голову.
Больной – приходит в голову.
Псих – приходит в голову.
Доктор. Так он себя сам называл. Всех вокруг он теперь считал больными. И раз он доктор, то должен был их вылечить.
Когда умерла та, которую он любил, он не плакал. Он разозлился. Его стало злить всё, что его окружало. Почему ничего не изменилось вокруг? Она умерла, а ничего не изменилось? И родилась боль. А вместе с ней Доктор почувствовал силу, которой раньше не было. Раньше и Доктора то не было. Был врач Владимир Николаевич. Володя. Давным-давно он смотрел на дуло обреза и думал, что всё кончено. Сейчас он не смотрит назад, думая, что дуло обреза снова появилось, но за спиной. И если он перестанет делать то, что он делает, боль разорвёт его. Обрез выстрелит.
Со временем для себя он решил, что не остановится и не станет оборачиваться. Он будет просто лечить.
И вот недавно появился парень в рубашке и с выбритым небольшим ирокезом. Он был не такой как все. Раньше таких он не видел. В голове забурлило. В соседних квартирах вырубился свет.
– Куда ты меня привёл?
Взгляд девушки становится осознанным. Она начинает рассматривать комнату. Кухню, в которой сидит. Халат, который на ней.
– Кто ты?
Парень с коротким ирокезом, заварив чай, ставит перед ней кружку.
– Это чей халат? Ты меня мыл?
– Нет. Ты сама помылась. Халат моей мамы – помолчав, добавил, – Это мой дом.
Он сам отпивает чай и снимает с плиты сковородку с омлетом.
– Вы недавно не разговаривали со странным мужчиной? – спросил парень.
– Мы? – она посмотрела на парня и снова заплакала.
Спустя час, поев холодный омлет, она вышла на балкон и уселась на стул. Второй этаж, напротив деревья. Клёны. Солнце. Она сидела и смотрела. Парень вышел к ней на балкон только когда зашло солнце.
– У тебя можно переночевать? – спросила она.
– Хорошо, только ответь на один вопрос.
Она посмотрела на парня. Собрала волосы в хвост и сказала:
– Тот странный мужчина сказал, что, если любишь, остановись. Это он Владу сказал. Я рядом была. А
