уборка по дому или доброе слово, которого порой так не хватает, мы в состоянии сделать это. А причины, за которыми мы прячемся и бездействуем, лишь отговорки для собственного успокоения.
Услышав голос мамы, пусть сильно опечаленный, но по-прежнему родной, я впервые за последние дни испытал чувство покоя. Нет-нет, не то, чтобы моё отчаяние пропало, просто я погрузился в какое-то состояние, где мне было абсолютно всё равно: на то, что происходит со мной, на то, что будет. И я снова почувствовал лёгкое прикосновение губ у моей щеки. Это была свобода!!! Ах, как я рад тебе, моя родная…столько нужно обсудить, столько нужно прочувствовать…только не уходи…прошу…Мне настолько стало легко, что я будто вырвался из своей проклятой тёмной клетки, расправил крылья и взлетел навстречу убегающей от меня, но в то же время слега заигрывающей надежды на то, что всё наладится. На мгновенье мне показалось, что даже темнота начала рассеиваться, но нет…показалось.
В этом блаженном состоянии, когда я парил где-то среди небес, до меня донёсся голос моей дарящей надежду мамы. Ох, как он был прекрасен, несмотря на уже внушительный возраст, о котором, исходя из рамок приличия, я вам не скажу, он всё равно был прекрасен. Голос (единственное, что мне сейчас дано), будто не принадлежал ей в настоящее время, он был откуда-то из прошлого, когда мы были вдвоём с мамой, когда она читала мне сказки на ночь, когда всё было хорошо…Бархатистая речь не просто ласкала мой слух, она проникала в душу и ласкала сердце, делая меня счастливым. И вот я услышал вновь это ангельское звучание:
– Ты должен понять, не я этого хочу. Этого требуют врачи…Мы, итак, слишком долго (раздался плач) …мы слишком долго с тобой в этом состоянии…просто пойми, я бессильна, я не хочу, чтобы так было, не хочу и не могу ничего сделать. Проклятье! Почему именно наша семья, Господи, за что?! Сынок, это наш последний разговор (взяла за руку и начала целовать, оставляя мокрые следы на бледной руке), доктор сказал, что прошло слишком много времени, и признаков на твоё улучшение совсем нет. Не переживай, родной, я с тобой, я навсегда с тобой… Я пришла попрощаться.
Я понял, что меня хотят отключить от системы жизнеобеспечения. Это звучало, как приговор.
Тут мой полёт и завершился, крылья, как у бедного глупого Икара, расплавились и я отправился прямиком во мрак. Сын Дедала тоже ухватился за дрянную опьяняющую надежду, и она его сгубила. Так и я был слегка пьян ею. Слёзные речи мамы не прекращались, я просто перестал их слышать. Я вернулся к исходной точке. Видимо так тому и быть. Может быть, так даже лучше. Хватит мучаться, а стоит принять действительность такой, какая она есть с её горьким привкусом.
Всё ещё доносились мокрые звуки, сопение врача и очередная классная песня на радио (представьте свою любимую музыку, только подраматичнее, и вы поймёте хоть на одну тысячную, что я чувствовал в тот момент). Я мысленно прощался со всем, что так любимо и дорого моему сердцу. Даже со своим «пентхаусом»! Чёрт возьми, я прикипел к нему за это время. Ну, что ж…я готов!
Я услышал мелкие шаги доктора. Он направился к аппарату. Поднял свою руку. Поднёс дрожащую кисть к вставленному в розетку шнуру. И резким движением выдернул его. И в этот момент я провалился сквозь кушетку, на которой я лежал.
В моменте свободного падения я начал видеть какие-то картинки, которые сменялись друг за другом, одна за другой, первая за второй, вторая за третьей, они набирали скорость, что очень походило на слайд-шоу, тут к ним добавился звук и началась моя история…история жизни и смерти.
Глава 3
Удивителен наш мир! Не правда ли? Сколько прекрасных в нём вещей, которые мы не ценим, а порой и вовсе не замечаем. Всё же осознание приходит, но, чаще всего, слишком поздно.
Например, сколько из вас смотрело на звёздное небо? Каждый день, на протяжении всей своей жизни, мы имеем возможность любоваться этой удивительной красотой; завораживает и тот факт, что человечеству почти ничего неизвестно об этой загадке природы. Мы можем лишь предполагать, однако верны ли эти предположения? Очень сложный вопрос. Ведь нетрудно хоть раз в жизни взять плед, чтобы холод не помешал наслаждению, выйти на улицу и устремить свой взор в бесконечность навстречу звёздам и галактикам. Всё это бесплатно и не требует больших усилий. То ли в новостной ленте, то ли в какой-то научной программе, честно говоря, я не особо помню, но я познакомился с очень интересной теорией: на Землю каждый год падает огромное количество космической пыли, следовательно, организмы, живущие на этой планете, на какую-то часть состоят из неё. Просто фантастика! Представьте: взрывается звезда, и, возможно, её истлевшие остатки через пару миллионов лет достигают Земли и оседают на ней, участвуют в формировании её организмов. Значит мы на какую-то часть состоим из звёздной пыли! Значит в каждом из нас есть частичка прекрасной звезды, которая сияла своим великолепием задолго до нас! Так благодаря смерти одной великой звезды родился и я.
Сначала всё было тихо. Тишину нарушала лишь ритмичная музыка материнского сердца. Проходили минуты, часы, дни, месяцы. Но у всякой истории есть продолжение, и я не мог вечно оставаться в безмятежности. Пришёл и мой черед пройти этот квест под названием «Жизнь». Это произошло в 5:45 утра. Тишину прерывали какие-то голоса, даже крики, вот я ощутил холодные прикосновения «резиновых рук», которые в последствии шлёпнули меня. «Шлёп» – раздался мой пронзительный плач. Согласитесь, есть что-то символичное в этом «шлепке». Я понимаю, что это нужно по медицинским соображениям. Но если подумать, то можно найти скрытый смысл: жизнь сразу даёт понять, куда ты попал! «Здесь естественный отбор!» – прокричал где-то Чарльз Дарвин. А с ним в унисон и сама жизнь, и через «шлепок» дала мне пинок под зад.
– Ну, мать, постаралась…Поздравляю, мальчик! – сказала хриплым голосом акушерка.
Я не совсем понимаю эту радость, которую доставляет половая принадлежность ребёнка, разница крайне мала, а шуму уж слишком много. Главное – это радость жизни! Хотя стоит ли радоваться? Ведь жизнь сложна, полна боли и разочарований…Нет, определённо радость! Есть вещи, которые перекрывают все эти недостатки. Именно эти минуты, уходя, мы вспомним, взявши их с собой, чтобы было не так грустно.
Единственное, что я помню – это выражение лица матери. Она была настолько вымотана, что не могла поднять даже глаз (они смотрели в стену вблизи
