мы?.. — грустно улыбнулся Мишка, — До победного мы… Пока мир ещё не погрузился во тьму, мы пахали на скорых, готовили больницы… Половина студентов ушла в земские врачи… Но тяжелее всего было осознавать за людей, прикованные к электричеству и аппаратуре… А в ту роковую ночь я сидел в одной из палат, вместе с моим хорошим знакомым, мы окончили обход и прото ждали… Но в один момент гул старых ламп умолк, издав прощальный стон, и мы погрузились в холодный мрак и гробовую тишину…
Дорога погрузилась в минутный траур… Где-то далеко была слышна беззаботная песня кукушки и радостный стук дятла… Погибшие дети Старого мира тоскливо опустили свои глаза, перед которыми проносились миллионы невинных душ, не желавшие такого ужаса для сего мира…
— Какой же бесславный конец… — тоскливо вздохнул Димка.
Но в ответ лишь весёлая трель соловья, да шум берёз по обочине бесконечной дороги… Улыбка оранжевого дракона солнца озаряла макушки дремлющих сосен да окрашивала перистые облака во все оттенки радости… Позабытые авто, вставшие на обрыве Старого мира, тоскливо ожидали своих хозяев, постепенно теряя надежды и погружаясь в уютные объятия Морфея…
Уютная прохлада от ночного дождя постепенно сменялась на удушливую майскую жару… По раскалённому воздуху прыгали кузнечики да летали слепни и жуки… Хоть и уверенные шаги бравых мужичков были скрыты тенями, отбрасываемые пушистыми лапами многолетних сосен, жар всё равно томил и угнетал путников…
На одиннадцатом километре усталые глаза заприметили за соснами невысокий мост через речку и заросли камыша, где и было принято решение хоть немного переждать жару… Скинув рюкзаки на мшистый валун, товарищи, сняв потёртые берцы и засучив камуфляжные штаны, встали в холодное течение талых горных вод и тени моста, вновь вздохнув полной грудью жизни… Палящее солнце переходило порог зенита, усложняя какие-либо думы и действия…
— Видал, пять было… — по-детски улыбнулся Димка, один за другим запуская каменные "блинчики" вниз по течению.
— Угу… — тоскливо протянул Мишка, водя ногами по воде и что-то зачёркивая в своей карте.
— Слушай, что не привал, то ты с картой… — грустно запустил очередной "блинчик" Димка, — Отвлекись хоть на пять минут…
— Да не могу я, Дим… — взмахнул карандашом тот, — Я нам путь смотрю, чтобы без возвышенностей да покороче, а то майская жара дело хитрое — скосит кого хочешь… Сам знаешь…
— Ну, хоть с ответственностью тебе повезло… — тяжело вздохнул Димка, усаживаясь рядом с товарищем, — В ней тебе равных нет…
— Хм… Да, действительно… Но с усидчивостью ты промахнулся… — мило улыбнулся Мишка, аккуратно прижимая карту камушком, жестом подзывая Димку позабыть о нынешнем "Я" и вновь улыбнуться своему детству…
Ближе к вечеру томная жара отступила, дав хоть немного вздохнуть местным лесам и полям той весёлой свежестью пряных трав и цветов… Где-то неподалёку качались провода могучей и стальной ЛЭП, насвистывающие тоскливую мелодию ветра, тем самым стараясь подбодрить заржавевшие опоры, навсегда позабывшие гул наэлектризованных реле и свист птиц на их мощных плечах… На обочине жизни чахли и кашляли воспоминаниями брошенные авто, держащие свой душевный крик глубоко в стальных сердцах…
Бодрым шагом продвигались наши товарищи по ещё раскалённому асфальту, не замечая за разговорами трудностей пути и одиночества дороги… Но внезапно, на горизонте всплыла, одинокой лодочкой жизни, поросшая травой заправка, одаривая путников надеждами и улыбкой… Въезд возглавляла большая стелла с названием АЗС и ценами, давно перечёркнутые красным баллончиком…
Стёкла входной двери были побиты и осколками лежали на полу, а судя по некоторым трещинам, идущие из единого центра, сделано это было пистолетом… Внутри царила тоска… Беспросветная тоска, и осознание конца Старого мира: тут и там лежали грязные купюры по сто рублей, с потолка, вниз на проводе, свисала разбитая люминесцентная лампа, а полупустые полки хоть как-то, да оправдали надежды товарищей…
— А вот и виновник торжества… — насмешливо произнёс Мишка, аккуратно подняв с пола хорошо сохранившийся Макаров, — И даже есть заряд…
Заткнув сей подарок судьбы себе за пояс, крепкий товарищ медленно направился к выходу, осторожно поправляя пополневший рюкзак…
Тоскливым, одиноким взглядом провожал наших героев небесно-голубой ЗИЛ, навсегда застрявший под крышей станции и постепенно уходящий в пучину забытых теней… Пугливое солнце стало прятать свой робкий рыжий взгляд за высокими сосновыми верхушками, бросая последние игривые лучики на мощные смолистые стволы да бескрайние поля душистой травы, машущая своими нежными ладошками усталым путникам… Мир будто бы уснул, оставляя своим детям всё богатство бесконечной природы…
Башкирские леса, укутанные в нежный бархат ночи, безмолвно дремали в томном мраке, сквозь детский сон слушая колыбель тысячи сверчков… Холодные чёрные тени брошенных авто тоскливо уходили в лапы бездушного Тартара, кидая свои отчаянные взгляды в глубины леса, надеясь увидеть своих хозяев… Тишина обняла своими ехидными ладонями души наших героев, вводя их в глубокий транс лёгкого градиента заката на далёких землях горизонта…
После той невыносимой жары, на головы бравых мужичков давила мигрень, и тогда было непередаваемое наслаждение увидеть к западу от дороги скромный огонёк, исходящий из окошек резной избы, мирно дремлющая в окружении десятков одноэтажных домов села Перепёлкино… Подойдя чуть ближе к перекрёстку, в глаза бросился перевёрнутый на бок грузовичок, кое-как избежавший столкновение в ту роковую ночь… Просёлочная дорога уходила своей бесконечностью в село, распадаясь на десятки пустынных улиц, уставленные бетонными столбами обесточенных фонарей и ЛЭП да оставленными на произвол судьбы автомобилями…
Дойдя до той самой избушки, мужички стали робко настукивать в дверь, за которой был слышен подозрительный шорох, а мечущаяся в нём тень что-то бормотала себе под нос…
— Чего надобно?.. — шепнула тень за дверью.
— Батенька, да нам кости бросить, есть лишнее место?.. — улыбнулся Мишка.
— Место никогда не бывает лишним… — проскрипел голос старичка, медленно проворачивающий замок.
Через несколько секунд перед героями предстал хорошего вида старик, имевшего привычку наглаживать свою седую бороду, с накинутой на плечи брезентовой курткой…
— Заходите, молодцы, чего комаров кормить… — зазывал старичок товарищей внутрь уютной избушки.
Комната, освещённая тусклой масляной лампой на столе, была наполнена сладким древесным ароматом сосны вперемешку с лёгким запахом лаврового листа… Слева под окнами стоял небольшой комод, заставленный, различного рода, макулатурой да консервами… А в углу избушки догорала печь, на прощание треща и стреляя дровишками…
— Вы куда-то уезжаете?.. — озадачился
