После армии Майк юношеского идеализма не оставил и приступил к накоплению денег на учебу. И семинарию себе конкретную присмотрел в Мэриленде. Намерения его были настолько серьезны, что сумму он накопил весьма и весьма приличную, с какой стороны ни глянь, — 60 тысяч долларов. А это тем более не просто, если служишь всего лишь почтальоном.
И тут у него появились сомнения — а точно ли он хочет всю жизнь посвятить церкви? Сомнения усилились после того, как одним прекрасным воскресным утром он вдруг встретил очень симпатичную девицу.
— На дискотеке?
— Ты что! В церкви. Я ж тебе рассказываю — "прекрасным воскресным утром", а утром в воскресенье где ж порядочному человеку и быть, как не в храме?..
Девице он тоже приглянулся: "Красавец и милый парень". После он позвонил в госпиталь, где она работала няней-медсестрой.
— А как он узнал номер?
— Не знаю… Майк, как ты узнал мой номер? А, ну да, прихожане же многие друг с другом знакомы… Мы начали встречаться и через два года поженились, рассказывает Роуз-Энн.
— То есть, выходит, церковь — удачное место для знакомства?
— Это точно…
Я помню про их суровое католическое воспитание; а Роуз-Энн и в школе соответствующей училась…
— Вы себя, наверное, страшно блюли до свадьбы?
Ей нечего скрывать от народа, тем более что дело было в Америке в 1983 году, то есть спустя лет пятнадцать после начала сексуальной революции:
— Ну, мы целовались, и вообще все… у нас были свидания… Ну, обычные свидания — сели в машину, отъехали куда-нибудь, припарковались… Ну там держаться за руки и так далее. Да и прочее, все что положено… Что ж вы расспрашиваете — обычное свидание, как у всех, да и у вас тоже, так?
Через два года, в 1985 году, поженились; ему было тридцать два, ей тридцать пять…
Майк еще какое-то время размышлял, что можно в дьяконы пойти, туда женатых берут, но его вот какое соображение смутило: священнослужители слишком много проводят времени в церкви, так что уж на семью и не остается. Вроде не препятствие, чепуха, но у американцев так устроено, что семейные ценности главнее производственных. И главнее, чем пойти даже с ребятами попить пива.
Ну так вот они, значит, поженились.
К моменту венчания они уже знали, что сильно друг от друг отличаются. Например, Майк — основательный, серьезный и бережливый, а Роуз-Энн — веселая и легкомысленная, и любящая приключения. Легкомысленная — насколько может быть легкомысленной строгая католичка: например, она, в отличие от Майка, никаких денег не копила, а тратила их на такие развлечения, как, допустим, путешествия. Гавайи там и прочее, это вы все знаете и пробовали.
Короче, к свадьбе Майк подошел с известными нам уже 60 тыщами и новым авто, а у Роуз-Энн не было за душой ничего, кроме подержанной машины и жалких пяти тысяч. Она созналась, что и сейчас такая же — все норовит деньги потратить на что-нибудь необязательное, а счета же можно и в следующем месяце оплатить.
Так вот благодаря похвальной бережливости Майка недолго они снимали квартиру. Как родилась дочка, — а Мэри-Энн сейчас уж девятый год, — так сразу и въехали в собственный дом, который предусмотрительно загодя и построили. Все вместе — полгектара земли и большой дом с двумя просторными этажами — обошлось в 130 тысяч. Если б не сбережения, то пришлось бы довольствоваться чем-то поскромнее, только и всего.
А бассейн уж после построили. Да он раньше и не очень-то нужен был: Мэри-Энн хватало и лягушатника.
Ну, стали жить-поживать. Жизнь их не сильно изменилась. Майк — все так же на почте, правда уже не простым почтальоном, а менеджером. А Роуз-Энн — все в том же госпитале, правда не каждый день, а три дня в неделю. Все равно устает! Там у них операции делают на сердце, и после Роуз-Энн выхаживает тяжелых пациентов.
В воскресенье они все так же едут в церковь. Сначала служба, а после еще с чужими детьми занимаются.
А их дочка так вот подрастала, подрастала — и все в одиночестве, для Америки совершенно ненормальном.
— Были выкидыши и все такое прочее, — обыкновенно американцы беззаботно, как дети, обсуждают проблемы интима; вот и со мной Роуз-Энн запросто поделилась, как с подружкой.
— А выкидыши говорят, они из-за пилюль противозачаточных?
— Ты что, какие пилюли! Мы ж католики.
И вот когда старшей стукнуло четыре года, Мэрфи решили: хватит экспериментировать! Пора кого-нибудь усыновить.
— У нас с Майком полно братьев и сестер! Что ж наша-то дочка как сирота растет, — расстраивались родители.
Требования у них были давно сформулированы. Младенца им не хотелось, а нужен был ребенок постарше, чтоб Мэри-Энн сразу смогла бы начать с ним играть. И заботиться о нем! Это непременно бы в ней развило привычку к ответственности, рассудили Мэрфи. Еще они подумали, что нужно брать девочку: сестры ближе друг другу, чем братья (личный опыт Роуз-Энн, которая сама из семьи многодетной).
— Но главное — это христианские побуждения?
— Христианские — тоже! — соглашаются они. — Мы думали, что могли бы помочь кому-то обрести дом. Мы могли себе позволить второго ребенка. Значит, и надо было его завести.
Ну, справки принялись собирать, комиссии проходить, обследования, тесты, отпечатки пальцев, характеристики с места работы, от соседей, от друзей, из полиции и прочее, и прочее. В общем, стандартная рутина, выходят обычные сто пять страниц.
Ну а как насобирали документы, можно и в агентство обращаться. Все законно. Одно агентство, куда они обратились, долго изучало их, а потом после сложных тестов и собеседований — дало ответ. Такой, что им не рекомендуется детей усыновлять — слишком для них большой стресс, в их-то возрасте, да при их жизненном опыт и характере. А две тысячи, которые агентство взяло авансом, оно так и не вернуло: ему показалось, что оно их честно отработало.
Потом еще в одном агентстве они долго стояли на учете: два года с половиной. Им оттуда честно и часто звонили и денег авансом не брали. Но и детей не давали. Сирот в Америке на всех, увы (или к счастью? если да, то к чьему?), не хватает. А те, кого удавалось найти и через адвокатов легально подготовить к усыновлению, доставались другим. Тем, у кого детей не было вообще. А у Мэрфи, рассуждало второе агентство, одна дочка и так есть, и нечестно им вторую давать без очереди. Когда начинают делить дефицит, все тянут одеяло на себя.
В общем, решились они на интернациональное удочерение. Это быстрее, но и дороже. Это значит, что вместо 10 тысяч надо заплатить 15. Или 20. Им было очень важно, чтоб быстрее — Мэри-Энн подрастала одна, что нехорошо, и еще они замечали, что стареют… А вот дороже — это что для них значит? Они богаты? Ну, тут вы сами решайте. Он — 40 тыщ грязными, то есть чистыми 25, а она — 25 грязными, то есть 15 чистыми. Ну, грубо три тыщи в месяц. В Нью-Йорке не разбежишься, а в горной деревушке среди лесов очень неплохо можно жить… Прикидывайте сами, во что стал бы в Москве такой набор удовольствий: земли полгектара, с лесом, собственный дом в два этажа, две иномарки, две газонокосилки, свой бассейн во дворе, соседи один приличней другого и смирней, и богобоязненней, и в ресторан при желании каждый день ходить вполне по силам. Плюс, чуть не забыл, наилучшие врачи по первому зову — бесплатно: Майк же госслужащий, и медицинская страховка у него замечательная.
— Ну а какие у вас развлечения? — спрашиваю. — Ну например, отпуск вы где проводите?
— Да тут и проводим…
И то сказать — собственный дом в горах, в лесу. Кругом страшные красоты, и лыжные курорты, и роскошные озера, и еще бассейн свой.
Хобби у них тоже дешевые: Майк, в отличие от почти всех своих соседей, не охотник. Он любит косить траву, читать книги, слушать музыку — поп, рок и кантри. Выпивает только по праздникам — даром что ирландец. Курить бросил в четырнадцать лет. Роуз-Энн тоже читает, вышивает, занимается цветоводством и самодеятельной икебаной. Еще ей интересно ходить по блошиным рынкам. Машины у них, если кому интересно, такие: "шевроле-люмина" новая и еще "Вольво-240", с пробегом 93 тыщи миль…
— Мы не бедные. Но уж и не богатые, — заключает Роуз-Энн. После того как рассказывает мне, что дважды в неделю нанимает бэби-ситтера, когда на работу ходит, — а это 20 долларов зараз, 40 в неделю, 160 в месяц; заметный ей расход.
И тут, когда уж они три года проискали себе подходящую сироту, а толку никакого, вдруг попалась им на глаза заметка про некую Мэри Драм, которая в кратчайшие сроки поставляет детей на заказ из России. Национальность им, разумеется, была безразлична, ибо было же сказано: несть ни эллина, ни иудея; а раз так, то, значит, и ни русского, ни американца… И тут же шлет им Мэри Драм видеокассету, а там кадры, на них роскошная голубоглазая блондинка Дарья четырех лет. От нее невозможно было глаз оторвать, ну и конечно, как говаривают на видеолентах, ответ был yes. Вечером они дали этот ответ. И долго не могли заснуть после. Хорошо, что не заснули, не пришлось их будить: Мэри в полночь позвонила с извинениями, потому что у Дарьи, оказалось, есть родная сестра.
