бирюзы и жемчуга у второго.
— А кто сидит рядом с ними? — Я перевела взгляд на эффектную даму, в завитках волос которой сверкали цветы из драгоценных камней.
— Это Бессмертный цветок. Благодаря ей наши сады такие изысканные. Я видел, как она оживляла увядший сад одним движением руки, хотя ей и далеко до предшественницы, — отметил генерал Цзяньюнь.
— А что случилось с той?
Бессмертные редко отказывались от своего положения в обществе.
— Госпожа Хуалин предпочла поселиться вдали от Небесной империи, в лесу Вечной весны, который она и обустроила по своему вкусу.
Я молча ждала, пока он продолжит, желая побольше узнать об этой бессмертной, но генерал Цзяньюнь лишь барабанил по столу.
— Жители Небесной империи не любят говорить о ней, — вступил в разговор капитан Вэньчжи. — Наверное, это напоминает им о том, чем может обернуться даже для самых могущественных из них потеря благосклонности императора.
Генерал Цзяньюнь нахмурился.
— Даже такие, как ты, — выходцы из Четырех морей — не захотели бы гневить нашего императора.
У меня уже вертелся на языке вопрос о том, откуда именно родом капитан Вэньчжи, но он заговорил вновь:
— Ходили слухи, что госпожа Хуалин становилась все более отрешенной и несколько десятилетий пренебрегала своими обязанностями, пока придворные не обратились к Его Небесному Величеству с просьбой лишить ее должности. С тех пор госпожу Хуалин никто не видел, хотя прошло уже несколько сотен лет.
Мне стало интересно, почему император не отстранил ее раньше, ведь казалось, он не терпит ни малейшего неповиновения. Но тут все головы повернулись ко входу, а по толпе пронеслись возбужденные шепотки. Я посмотрела туда и увидела двух бессмертных, которые направлялись к возвышению.
— Императрица Фэнцзинь и ее дочь, принцесса Фэнмэй, из империи Феникс, — подсказал мне капитан Вэньчжи.
Имя пронзило меня словно стрела. Ведь, если верить слухам, принцессу хотели выдать замуж за Ливея. С их плеч спадали сверкающие плащи, из-под которых выглядывали украшенные жемчугом длинные платья из малиновой парчи. Корона из огненных рубинов сверкала в волосах императрицы Феникса. А когда принцесса подняла голову, что-то сжалось у меня в груди. Ею оказалась девушка, которая приходила днем во двор, соучастница по непреднамеренному уничтожению картины Ливея. Поднявшись с трона, императрица тепло поприветствовала их и жестом указала на выделенные им места. И у меня почему-то сжалось сердце, когда принцесса опустилась на стул рядом с Ливеем, лицо которого сейчас казалось высеченным из камня.
Я сделала глубокий вдох, изо всех сил стараясь не падать духом. К счастью, в этом мне помог генерал Цзяньюнь, знавший очень много историй о благородных гостях и не стеснявшийся ими делиться. Капитан Вэньчжи практически не участвовал в разговоре, но неустанно следил за тем, чтобы мой кубок не пустел, и подкладывал на тарелку отборные деликатесы.
Ливей весь вечер не сводил с меня пристального взгляда. И чем дольше длился прием, тем более мрачным и пугающим становилось выражение его лица, превзойдя даже весеннюю грозу в безлунную ночь. Так что в какой-то момент он показался мне более устрашающим, чем Небесная императрица.
— Почему Его Высочество так сердито смотрит на тебя? — наклонившись ко мне, поинтересовался капитан Вэньчжи.
— Наверное, вы ошиблись, — стараясь скрыть, насколько мне не по себе, ответила я.
В обращенном на меня взгляде капитана читалось недоверие. Но затем он пожал плечами.
— Значит, он так пристально смотрит на меня.
Возможно, мне развязали язык вино или непринужденная манера разговора, но я не удержалась от ответа:
— Вы считаете себя настолько привлекательным? Не все приходят в восторг от вашей внешности.
— Меня больше интересует, что обо мне думаешь ты. — Его брови изогнулись, а в глазах отразился вызов.
— Даже если мой ответ вам не понравится?
— В этом случае — особенно, — сказал он, и его голос зазвучал чуть ниже.
Я приглушенно рассмеялась, но продолжала мучиться от смутного чувства тревоги, словно происходило что-то неправильное. Почему Ливей так сердито смотрел на меня? Ведь по-другому его сжатые губы и горящие, словно угли, глаза не понять.
К сожалению, императрица тоже это заметила. Она поманила меня пальцем, на котором блеснули заостренные чехлы. Только сейчас я поняла, что это не простые украшения, а когти Феникса, которые, если верить слухам, пропитаны сильным ядом.
С трудом поднявшись на ноги, я подошла к возвышению и опустилась на колени в ожидании ее распоряжения.
Она пристально смотрела на меня, словно ястреб, нацелившийся на добычу.
— Твоя заколка прекрасна. Такие драгоценности — редкость. Откуда она у тебя? — Мягкими нотками в голосе императрица попыталась скрыть опасные, как кинжал, слова.
Жар распалял щеки, пока я обдумывала, что сказать. Вежливый ответ, остроумное замечание — да меня устроил бы любой вариант, только не молчание, которое намекало на какую-то провинность.
Ливей поднялся на ноги и, сложив руки перед собой, согнулся в поклоне.
— Достопочтенная матушка, эту заколку подарил Синъинь я.
— Тебе повезло, что мой сын невероятно щедрый. И как ты собиралась отплатить ему за такую доброту? — Ее красные губы растянулись в улыбке, в которой не отразилось ни капли радости. — Сегодня день рождения моего сына. Ты приготовила ему подарок? Хочется надеяться, он столь же ценен, как и украшение в твоих волосах.
— Достопочтенная матушка, — повысил голос Ливей, — в этом нет необходимости. Если мой поступок чем-то вас оскорбляет, прошу обсудить это наедине со мной.
Но императрица проигнорировала его, продолжая постукивать блестящими когтями по подлокотнику. Она хотела унизить меня, показав всем, что мне здесь не место. Но вызвала этим не смущение… а злость. Не только из-за отношения ко мне, но и из-за угроз маме, из-за неудачной попытки погубить отца, из-за ее эгоизма и нежелания повлиять на солнечных птиц, пока это не привело к трагедии.
Нет, я не собиралась дрожать под ее взглядом и съеживаться перед проявлением высокомерия, а, наоборот, подняла голову с сияющей улыбкой на лице.
— Я уже вручила свой подарок Его Высочеству. Но если вы хотите, чтобы я продемонстрировала его при всех, то с радостью сделаю это.
Она уставилась на меня так, словно перед ней самое ничтожное из насекомых. А затем надменно кивнула, позволяя продолжить.
Я вытащила флейту из мешочка. Пальцы казались такими же холодными, как нефрит в моих руках. Облизав пересохшие губы, я обвела взглядом толпу, начиная сожалеть о безрассудных словах, из-за которых оказалась в этой ситуации. Некоторые гости выглядели скучающими, а другие предвкушали скорое унижение. И как выступать перед такой публикой? Я едва могла вздохнуть, грудь сдавило так, будто кто-то сжал ребра. За моей спиной раздались приближающиеся шаги. Вскоре рядом оказался капитан Вэньчжи со стулом в руках, который
