class="p1">Она всегда была в блузке с жабо, то есть с такими большими воланами на груди. Но самое главное. Каждый день у нее на голове были кудри. Не какие- то там мелкие и химические, а такие, как у артисток на фотографиях, которые продавали в киосках. Я лично обожала рассматривать эти открытки. Там были Татьяна Конюхова, Вия Артмане, Татьяна Самойлова, Анастасия и Марианна Вертинские, Марина Полбенцева. Я покупала эти открытки, если у меня появлялись случайные деньги. А дома я могла часами смотреть на этих неземных женщин, которые казались мне небожителями.
Вот такая прическа, как у этих артисток, была у тети Вали. Абсолютно русые волосы без всякой краски, ближе к современному блонду, и кудри. Крупные, аккуратные, одна к одной. Это была не прическа — это была мечта! Мне казалось, что так в жизни не бывает. Что такие локоны могут быть лишь на открытках с артистками. Но тетя Валя была живая и настоящая.
Она была машинисткой. Весело печатала на машинке документы и сыпала бесконечными шутками, которые я часто не понимала.
Для меня она была неземной красавицей.
Да, маловата ростом. Ну и что?
А потом?
Потом я думала, что когда вырасту, то у меня будут такие кудри, как у тети Вали.
Потому что это исполнение всех желаний и мечт.
С такими кудрями простой жизни не бывает.
Однажды, уже будучи студенткой и приехав на каникулы в родной город, я встретила ее…
Не встретила, а увидела лежащей на асфальте возле магазина в центре города. В собственной луже. Кудри были те же, блузка та же. Только юбка задралась, обнажив несвежие трусики.
Она была пьяной вусмерть. Так у нас говорят.
Провинциальный город. Все и у всех на виду.
— Бил он ее смертным боем. Ревновал.
Это моя мама говорит про тетю Валю — они работали вместе. Она начала пить.
— Дура она, сын стал блатаком — не выдержала, стала пить.
Это соседка про тетю Валю.
— Нищета достала, только и остались кудри на голове, бигуди же никуда не делись, а все остальное пропила. Да и сынок помог.
Это знакомая про тетю Валю.
Как выглядит счастье?
Бывает ли оно вообще?
Или люди просто чей-то эксперимент? Пусть пройдут все круги ада, а потом нам выберут другой путь. Более счастливый. Может, так думают те, кто придумал нашу космическую систему, кто отправил людей выживать просто так, потому что любопытно посмотреть на то, что получится. Наверное, им там весело глядеть на людские муки, на наши поиски себя, на бесконечные депрессии, которые сжирают души, на войны, ненависть, на злобу, жадность, зависть, предательство. И на то, как исчезает Любовь.
Я лично не знаю ни одной судьбы, ни одного человека, кто бы сказал: «Я счастлив, что пришел на эту Землю».
Увы, не знаю.
Мой папа, когда умирал, сказал моему сыну: «Ничего хорошего не было. Только работа. Только ответственность. Только тоска».
А папа был очень светлым человеком. Проработал в школе не один год.
Иногда выпивал и долго-долго сидел на крылечке перед домом, качая головой и что-то напевая себе под нос.
Конечно, есть просветленные, на кого мы должны равняться. Их единицы. А жизней миллионы.
Тетя Валя, тетя Валя.
Она так хотела любить. Она нашла и купила бигуди, чтобы кудри были крупными, как у артисток, точь-в-точь. Даже с похмелья она по привычке накручивала их на ночь, чтобы утром быть как «артистка».
Серый и грязный городок.
Весной можно пройти только в резиновых сапогах, и то не везде. Болото просто сжирает город, но тут железнодорожная станция, потому каждую весну здесь засыпают гравием самые большие лужи, чтобы люди смогли дойти до работы. Транссибирская магистраль. Город должен жить. Обязан обслуживать проходящие поезда.
По ночам Валя сильно плакала.
Кто послал ее сюда? Зачем она здесь? У нее корочки техникума, впереди отличное будущее. Но она влюбилась. В голубоглазого, хваткого и наглого Виктора. Понимала душой, что не ее человек, но он обнимал ее так, что она забывала про все.
Он и привез ее в этот захолустный городок на железной дороге.
Любил, да так, что задыхалась, падала в обморок, улетала на небеса, с трудом возвращаясь на землю.
Только мало.
Быстро попался на краже и исчез. На неопределенный срок в края известные.
А она уже беременной была.
Вовкой.
Вернулся, когда сыну восемь было.
Ох, и бил ее. И ревновал. И придумывал такие истории, в которых она якобы была замешана, это она потаскуха и шалава.
Утром же она, как ни в чем не бывало, с кудрями на голове и в блузке с воланами, опять на работе и стучит, стучит на своей машинке. А Вовка в школе, потом в танцевальной студии. Таланты подает. Ради него стоит и потерпеть.
Дотерпелась, пока ее же и обворовал. Забрал последнее и исчез. Взяли его уже в другом городе, это она позже узнала, на краже.
Даже обрадовалась: свобода пришла. Можно жить спокойно. И Вовке уже тринадцать, отличный пацан. И её очень жалеет.
Именно этим летом мы ехали с Вовкой в поезде. Нас вместе отправили в Крым. Мама решила поддержать тетю Валю и отправить Вовку с нами в отпуск.
Отпуск.
Отпускаю горе и печали.
Отпускаю слезы и молчанье.
Отпускаю горе и обиды.
Отпускаю все, что было стыдно.
Отпускаю. Отпускаю. Отпускаю.
Это Вовка. Он кричит отчаянно.
Это мы орем на верхней полке.
Громко. Весело. И безумолкно.
Я тогда не понимала Вовку. Он мне казался таким взрослым. Он знал что-то такое, о чем я даже не подозревала.
Но пока мы просто орем и радуемся отпуску.
Как мы провели месяц в Крыму, я не помню.
А вот поезд, ветер, наши песни, мои первые сердечные перебои я запомнила отлично.
Много лет прошло. Я видела Вовку всего один раз. Он шел по нашей улице — я приехала в отпуск к маме — в сторону садовых участков.
Мама меня окликнула: «Посмотри, твой жених пошел!»
Я выглянула в окно. По дороге шел дядька бомжеватого вида. Походка вразвалочку. В углу рта папироса. Небритое лицо. Господи, какой же он маленький. Метр с кепкой, а мне казался таким высоким. На вид можно дать хорошо за сорок. А он старше меня на год.
— Блатак. — Это снова мама. — С матерью живет. Она совсем с ума сошла. За мужа его принимает.
— Как это?
— Так.
Мама сплюнула в сердцах и ушла на кухню.
Да, мы снова
