не резало глаз, да и вообще здесь был Гена в одних шортах, и его можно было потрогать, если изловчиться… Все равно Саша беспробудно спит.
– Сколько еще это будет продолжаться, – вздохнула она.
– Я уже ходил туда. Все лыка не вяжут, кроме, сама понимаешь, Яна. Этот – как всегда. Веселый, глаза блестят, а говорит и смотрит абсолютно адекватно. Ничем его не проймешь. Или он не пьет, как думаешь? Тогда зачем все это, если не ради пьянки…
Но Фаину сейчас волновало другое.
– И что он тебе сказал?
– Да послал, конечно. Ему сама коменда разрешила. Станет он тут каких-то соседей слушать, ага.
– За какие же заслуги, интересно.
– Учитывая ее характер – трудно представить. Одно я знаю точно: коменда знает какого-то другого Яна. Не того хамелеона, которого знаем все мы.
Они озадаченно помолчали.
– Я очень хочу спать. Мне вставать завтра рано. Глаза болят, будто в них песок.
– У меня капли есть.
– Я уже закапала. Мне нужен сон, а не «Визин». У меня к нему, наверное, уже иммунитет. Не помогает ни черта, – Фаина потерла глаза кулаками, что вызвало неприятное пощипывание.
– Можешь сходить. Но не думаю, что тебя там кто-то послушает.
– Когда-то это должно закончиться.
– Я собирался соорудить беруши. Только у меня нет ваты…
– А ты пальцами попробуй, – участливо посоветовала она.
– Очень смешно, Афина.
Девушка скривилась. Колкостью за колкость. Именно Гена придумал ей это прозвище, и едва попадался случай, с радостью им пользовался. Но за вкусный ликер, гостеприимство и, самое главное, постоянный полураздетый вид парня с хорошим телосложением можно было потерпеть отождествление себя с богиней греческого пантеона. Пусть нелепое, основанное всего лишь на перестановке парочки букв.
– Нет, я все же разберусь с этим дерьмом, – заявила Фаина, – если через полчаса они не прекратят.
– Ты выпила. Не натвори глупостей.
Фаина ощутила подступающий к горлу гнев, который уже не сдержать ни усталостью, но опьянением.
– А вот и натворю. Кого он из себя возомнил? И почему все сидят молчком, забившись в свои норы?
Почему Ян позволяет себе все это? Кто дал ему право? Чем он лучше других? С его заселением у Фаины одни проблемы.
– Ты же знаешь Яна и все его штуки… Кто захочет с ним связываться?..
Она должна поставить его на место. Показать ему, что тоже имеет характер и личное мнение. Показать, что он тут не хозяин, а новенький. И должен соблюдать правила. Отомстить ему за безразличие.
– Вот свалилось счастье на наши головы… Что теперь, позволить ему вести себя так и дальше? Я не хочу, чтобы так было постоянно. Нужно что-то решать.
– Есть идеи?
– Нет.
Гена поиграл мышцами рук, ворочая пустой стакан между ладонями. Грустная улыбка не сходила с его лица. Фаине захотелось прислониться к его торсу, примостить подбородок в выемку между массивным плечом и крепкой шеей и сладко уснуть. Но вместо этого она, удержав себя в вертикальном положении, спросила:
– У тебя есть пальчиковые батарейки?
Гена, нахмурившись, смотрел на нее несколько мгновений, переваривая внезапный вопрос. За столько лет он, как и прочие, так и не научился разбираться, что творится в голове этой девушки и чего от нее можно ждать. В каком-то смысле это ему нравилось.
– Вроде были. А зачем тебе?
– Были – так давай.
– Даю.
Парень прошелся по тесной комнате, порылся в завалах вещей, подсвечивая экраном телефона. Затем вынул из-под стола коробку с инструментами, нашел в ней пачку батареек и протянул Фаине.
– Спасибо.
– Так зачем?
– Скоро узнаешь, – она поднялась, на что пришлось потратить много сил, которых почти не оставалось. – Я пошла.
– Постой, – Гена нагнал ее у двери и коротко обнял.
Фаина сделала вид, что ничего необычного не произошло. И мускул на лице не дрогнул, пока по холке сыпались мурашки удовольствия. Секундная заминка и встреча растерянных взглядов в полутьме могли бы послужить предпосылкой чему-то большему, неужели дружеские объятия, но Фаина была не в настроении играть с Геной в соблазнение и ретировалась. В конце концов, когда ты засыпаешь на ходу, да еще и крепко выпил, что-нибудь может причудиться, об этом не стоит забывать.
Да и глупостей в таком состоянии наделать легко. Одну из них Фаина и собралась осуществить, но с Геной это не было связано.
Идея пришла к ней спонтанно и сразу же показалась гениальной. Не зря же говорят: клин клином вышибают. А не поможет – так она хотя бы пыталась, в отличие от некоторых. Да, это был опасный метод, но фантазии на что-то иное – мирное и дипломатическое – попросту не оставалось. Желания сюсюкаться с этим ублюдком – тоже. «Скорее это агрессивные переговоры», 12 – пронеслось в голове и вызвало ухмылку.
В коридоре было шумно. Пара девушек в коротких юбках и кофтах, мокрых на груди, гогоча, прошли навстречу Фаине в сторону балкона, не обратив на нее внимания. Слышались звуки совокупления с кухни. Фаина сжала кулаки и зашла к себе.
«Кажется, это не кончится до самого утра. И когда я стала настолько стара, чтобы до безумия раздражаться из-за чужих вечеринок? Впрочем, я никогда не умела веселиться. От алкоголя меня клонит в сон, а не в танцы».
Разыскивая в комнате старую коробку с инструментами, Фаина надеялась, что звуки, доносящиеся с кухни, не связаны с Яном. Ей хотелось, чтобы все собрались в 405-ой, а затем уж она выйдет на сцену этого театра абсурда. Чтобы преподать им поучительный урок.
Что за остатки разума сохранились в затуманенной усталостью и алкоголем голове Фаины? Обнаружив то, что ей нужно, девушка не ринулась в бой, а решила выждать десять минут для верности, чтобы не прослыть глупой. Нарушителям своего спокойствия она великодушно дала еще один шанс. А себе – время настроиться и отбросить страхи. Очень хотелось чего-нибудь сладкого для успокоения. Но ничего. Проклятый Ян поплатится за все свои фокусы.
Девушка была уверена, что весь этаж сейчас не спит, а значит, то, что она собирается сделать, не нарушит чей-то сон, кроме, может быть, Сашиного. Зато подействует на нервы Яну и послужит хорошим примером всем остальным, кто выбрал это терпеть.
Фаина села на кровать, вставляя недостающие батарейки в ручную дрель, оставленную бывшей соседкой. Минуты тянулись бесконечно. Наконец, она поднялась и решительно направилась к 405-ой комнате, намереваясь выполнить затею, чего бы ей это ни стоило. Злость отчаявшегося человека переполняла её. Злость, которая лишает инстинкта самосохранения.
Пару раз бывшая соседка, одержимая в то время ремонтом, включала эту дрель при Фаине. Невыносимо громкий и назойливый звук хорошо запомнился ей. По уровню шума его можно было сравнить с взлетающим истребителем или маминой электромясорубкой. Дрель была увесистой, ее приходилось удерживать обеими руками. Фаина надеялась, резонатор окажется достаточно мощным, чтобы заглушить музыку. Ее надежды более чем оправдались.
Оказавшись прямо перед ненавистной дверью, девушка подняла дрель на уровень лица и вдавила кнопку
