был готов. Пока смерть не разлучит нас. Так, по факту, и получилось. Вот она и смерть, и разлука.
У всех вокруг него были ошеломленные лица – словно действительно все только сейчас поняли, что в комнате стоит и даже разговаривает живой труп. Но самое удивительно лицо было у Маши – бледное, сплюснутое страхом и недоверием. Глядя в это лицо, Вовчик злорадно думал, что оно, пожалуй, того стоило! Умереть, чтобы узнать правду.
– Он, наверное, рассказал кому-то, про Прагу, – попыталась объяснить странную осведомленность непрошенного визитера Потапова.
– И про родимое пятно на левой ягодице тоже рассказал, – кивнул Вовчик.
– Ты что, с ним спала? – взорвался растерянно молчавший до этого Игнатьев.
– Сто раз! – на соврал Вовчик.
И тут, наконец, началось веселье, которого он страстно жаждал весь вечер.
Игнатьев, почти не замахиваясь, ударил его в лицо – но боли Вовчик практически не почувствовал. Чужое тело, под завязку накачанное адреналином, отлично держало удар. Улыбнувшись, Вовчик выбросил вперед роскошный тяжелый кулак с татуировкой «ВДВ», и костяшки с хрустом вошли в наглое лицо Игнатьева. Взвыв, тот потерял равновесие и завалился на стол с шампанским и фруктами.
Брызнуло стекло, хором запричитали женские голоса, гости повскакали с мест – оценив численность противника, Вовчик решил, что с легкостью одолеет всех троих, хлипкого вида парней в модных штанишках. Бах! – досталось первому, самому смелому нападающему, блондинчику, который принял боевую стойку и, получив в лицо, скрючился на ковре. Вторым к Вовчику сунулся высокий тип с модной фиолетовой шевелюрой – и был отправлен прямо в стеллаж с книгами. Третья боевая единица – коренастый парнишка в длинной модной толстовке – с явной неохотой пытался вступить в драку. Он абсолютно не за этим пришел на день рождения к Потаповой – он просто хотел поесть пиццу и покурить кальян. Сомнения отразились на его лице – но страх впоследствии прослыть в компании трусом оказался сильней, и коренастый попытался достать Вовчика доморощенным хуком в корпус. Корпус у Вовчика был – будь здоров, так что, получив в ответ мощный пинок ногой, коренастый вывалился обратно на диван. Игнатьев пытался восстать из руин столика и получил коленом в живот.
Противники, матерясь и постанывая, уже не решались подняться. Женская часть компании, причитая, испуганными тенями металась по комнате. Вовчик с удовольствием осмотрел ставшие уже родными кулаки. Если бы не татуировка на руке, можно было бы решить, что хозяин этих кулаков некогда был средневековым берсерком.
Охренительное тело! Чего он возмущался? Надо будет потом сказать спасибо Куратору, за такой подгон от «Сортировочной».
– Короче, вам всем привет от Вовчика! – глумливо сообщил Вовчик. – Встретимся в аду!
Поминки явно удались, пора было откланяться.
Но тут в бой вступила его бывшая.
Услышав шум за спиной, Вовчик успел оглянуться, увидел летящую в лицо бутылку шампанского, которую за горлышко держала Маша, успел подумать: «Так даже к лучшему!», и, ослепленный вспышкой боли, провалился в темноту.
Он отчаянно хотел открыть глаза в Белой Комнате. Но вместо этого разлепил веки в какой-то подворотне. Тело, в котором все еще обреталась его душа, лежало на асфальте. Над головой выгнула длинное обшарпанное брюхо уличная арка. Вовчик попытался пошевелиться, застонал. Кажется, пока он был в отключке, по нему проехал асфальтоукладчик. Он ощупал вспухшее лицо, которого практически не чувствовал, потрогал превратившийся в склизкую картофелину нос. Даже очень крепкий череп может проиграть бутылке брюта.
А потом в подворотне послышались шаги, и над Вовчиком склонился светлый силуэт.
– Живой? Я тебя еле нашел!
Вовчик глумливо растянул разбитые губы.
– Гы! Куратор!
Парень в белом потянул его за руку и усадил на асфальте. Придирчиво осмотрел с ног до головы.
– Сломан нос, трещина ребра, множественные гематомы. Нормально тебя помяли. Но в целом, ничего страшного! – сообщил ходячий дух-рентген. – Пойдем!
– Куда?
– Отлежишься, – сообщил Куратор, пытаясь закинуть Вовчика на плечо. – Следующая миссия послезавтра, так что как раз успеешь прийти в себя.
Вовчик отшатнулся от него и снова завалился на асфальт.
– Ты чего? – наклонился над ним Куратор.
– Я пас! – прошептал Вовчик.
– Чего? – не расслышал парень в белом комбинезоне.
Вовчик набрал в легкие побольше воздуха.
– Идите в жопу! И ты, и твоя «Сортировочная»!
7. ПРОПАВШИЕ МЕРТВЕЦЫ
Кира гнала машину по Москве, делая вид, что она знает, что делать. На самом деле ни черта она не знала! Но торчать в пыльной квартире, в надежде, что все образуется, она не могла. Рядом сидела мрачная Лида, на заднем сиденье, такие же молчаливые, уместились Саныч и Питбуль. Питбуль даже свою любимую игровую консоль не взял – пацану явно было не до развлечений.
– Думаешь, у нас получится? – наконец, спросила Киру испуганная Лида. – У тебя вообще есть какой-то план?
Кира зло пожала плечами.
– Будем прочесывать улицы. Опрашивать людей. У нас времени – до полуночи. По крайней мере, хоть попытаемся.
– Кстати, про двадцать четыре часа могла бы и раньше сообщить, – недовольно протянула с заднего сиденья девчонка.
– И что бы это поменяло? Думаешь, Вовчик бы нас не подставил? Ему плевать на нас, и на себя. Так что план у всех нас общий – найти этого идиота и как следует дать ему по заднице!
Кира едва не проскочила на красный и резко затормозила, отчего вся компания синхронно качнулась вперед. Кусая ноготь, Кира смотрела на неспешно шагающих через дорогу пешеходов и бесилась от собственного бессилия. Только все наладилось, только они успешно провернули первую акцию, и в конце этого гребанного загробного тоннеля забрезжила надежда на возвращение в жизнь, так Вовчик дезертировал, как последняя истеричка.
– По семейным обстоятельствам, – пояснил сегодня с утра Куратор, внезапно материализовавшись прямо посреди кухни.
Жильцы квартиры на Русаковской как раз пили дешевый растворимый кофе, любезно доставленный курьером-невидимкой, и поначалу не до конца поняли смысла сказанного.
– В смысле – не сможет участвовать в миссии? Он заболел? – уточнила Лида.
– Нет, он вообще отказался от мероприятия, – сообщил Куратор, словно речь шла о какой-то, не особо важной вечеринке.
Кира до последнего надеялась, что это какая-то шуточка от «Сортировочной», или очередная проверка.
– Что конкретно он сказал? – поинтересовалась она. – Не мог же Вовка, на пустом месте… Сам с нас слово взял, что мы не соскочим, орал, что жить хочет.
– Вчера, когда мы виделись, Вова был в подавленном эмоциональном состоянии, – покачал головой Куратор. – Физически он пострадал тоже, но сломанный нос и помятое ребро заживают довольно быстро. А вот душевная рана его огромна.
Звучало – как название дурного и очень слезливого корейского сериала. «Душевная рана его огромна».
– И кто его так? Можно поподробней? – разозлилась Кира, недовольная тем, что ей буквально клещами приходится тащить из Куратора детали происшествия.
– Я не знаю, могу ли обнародовать подробности чужой личной жизни, – колебался парень в белом комбинезоне.
Кира ощутила жгучее желание отвесить посланнику Небесной Канцелярии подзатыльник.
– Можешь, у нас форс-мажор.
– Хорошо, – кивнул Куратор. – Вова узнал,
