отлично! Я знал, что кто-нибудь из вас явится, но, может, нам всем пора чем-нибудь другим заняться? Я люблю этот клуб, мне предложили место тренера. Платят неплохо, меня все устраивает.
– О, извини, – вздохнул Пак. – Мне казалось, ты хотел проект, где сможешь читать собственный рэп, фристайлить и впечатлять всех острыми панчами. Ну да это все в прошлом. Помнишь, в этот Новый год, когда нам всем стукнуло двадцать два, я сказал, что мы уже старые? Я все понимаю: рэперу нужен юный задор, а потом остается только учить богачей делать жим от груди. Позвони, когда появится первая седина, я знаю отличного стилиста.
Пак шагнул к двери и тут же остановился, услышав: «Погоди!» Я восхищенно наблюдал за развитием событий.
– Мне не разрешат импровизировать, не заливай, – буркнул Джо. – Я сто раз просил.
– Сейчас тот редкий случай, когда разрешение нам и не нужно.
– Я устал так вкалывать! Хочу завести девушку, собаку и дом за городом.
– В ближайшее время обойдешься. Поплачешь об этом у меня на плече, когда будем номер готовить. – Пак повернулся к нему: – Я тебя знаю, бро, ты – поэт. А поэты хотят, чтобы их слышали. Идем. Только, умоляю, прими душ.
Я не думал, что после столь кратких уговоров Джо согласится, но прошло десять минут ожидания около машины, и Джо вышел, бросил спортивную сумку в багажник и сел на заднее сиденье рядом с Линхо.
– Штаб-квартира будет у тебя дома, – глядя на Линхо в зеркало заднего вида, сказал Пак.
– Чего это у меня?! – возмутился тот.
– У тебя там можно яхтенный порт уместить. Не хочу знать, что ты компенсируешь размером своей хаты.
– Да, у меня пентхаус, два этажа, но комнат всего семь, и для вас места не найдется!
– Ну мы же два года как-то спали на полу жалкой комнатенки вчетвером. Зимой еще и в спальниках, потому что, если ты не забыл, там было очень, очень холодно.
Линхо тяжело вздохнул:
– Ничего не трогайте и ни в коем случае не чувствуйте себя как дома. И ищите каких-нибудь приятелей с синтезатором. Покупать не будем, деньги надо беречь – пригодятся, когда нас разорят. Сначала будем рекламировать шампуни, потом соки, а потом начнем питаться раменом, который надо заливать кипятком.
– Мы всегда можем все вместе устроиться на томатную ферму, – утешил Пак.
Линхо швырнул в него лежащей на заднем сиденье бутылкой газировки.
Следующим утром мы стояли на залитой солнцем площади перед дворцом Кёнбоккун и удивлялись тому, как же мы обнаглели. Идея начать отсюда была моей – тут полно туристов со всех концов Кореи и иностранцев, незамеченным наше выступление точно не пройдет.
Пак поставил на ступеньку широкой лестницы подставку для синтезатора, которую притащил из машины, и водрузил на нее синтезатор.
– Ты ведь умеешь играть на пианино, – сказал я вчера. – Помню, на паре каких-то видео в соцсетях ты это делал.
– Откуда ты знаешь? – нахмурился Линхо. – Ты что, на наши соцсети был подписан?
– Да я на всех был подписан, – отмахнулся я, холодея от того, как близок был к раскрытию своего фанатского прошлого. – Вообще на всю корейскую эстраду!
Мы полночи репетировали в гостиной у Линхо, и получалось неплохо, но вот сейчас, когда дошло до дела, уверенность растеряли абсолютно все. Меня самого накрыла волна липкой паники – тут много народу, и нас пока не узнали, но это ненадолго. Я включил микрофон и обреченно произнес в него:
– Дамы и господа, для вас выступает группа «Тэянг».
И мы запели. Микрофонов на всех мы не нашли, поэтому Пак с Джо разделили один, а второй взяли мы с Линхо, как основные вокалисты. Я задыхался от страха, но голос, подарок Лиса, был чистейшим, звонким и до ужаса совершенным. Слушать его было – как пить лимонад в жаркий день, и на смену страху пришел азарт, особенно когда я увидел, с какими лицами оглядываются на нас люди.
– Это «Тэянг»!! – заорал кто-то в толпе, и Линхо от страха аж мимо ноты промахнулся.
Вчера он больше всех переживал, что фанаты разорвут нас на сувениры, как только мы откроем рот.
– Мы… то есть, они же не дикари, – сказал я. – Они хотят послушать, как ты поешь, а не повесить твою голову на стену.
– Уверен, от такого трофея они бы тоже не отказались, – проворчал Линхо.
И вот сейчас он смотрел на сужающееся вокруг кольцо людей в такой искренней панике, что я приобнял его за плечо и встряхнул. Мы пели в один микрофон, и я повернулся к нему, стараясь излучать уверенность. Пак уверял, что я бесстрашный аллигатор, и настало время реально им стать.
Толпа вокруг сходилась все плотнее, щелкали камеры телефонов, но мы продолжали петь. На месте зрителей, вот так неожиданно увидев известную группу, я тоже был бы счастлив, в шоке и, возможно, вел бы себя странно. Некоторые плакали, другие просто замерли так, будто в них ударила молния.
За нашими с Линхо спинами дела обстояли вроде бы неплохо: Пак подыгрывал нам на синтезаторе и пел – как всегда, негромко, поддерживая нас вторым голосом. В маске у него и рот-то с трудом открывался, так что я оценил его усилия. Джо бодро подпевал, мы все кое-как преодолели страх: я слышал огрехи в нашем исполнении, но это определенно было выступление в стиле тех «Тэянг», которых я когда-то полюбил за вдохновение и душевность.
Для первого выступления мы выбрали «Бегу за тобой», самую веселую песню из репертуара, чтобы поднять всем настроение, и постепенно сами под нее развеселились. Под конец песни Джо вступил со своим рэп-фрагментом – не таким, какой обычно был в этой песне, а одним из вариантов, которые он хранил в своих закромах. Стоило признать, что официальный, вылизанный вариант был лучше, но этот он зачитал так зажигательно, что я улыбнулся. Линхо под конец даже исполнил танцевальное соло под счастливые женские крики в толпе. Закончив, мы поклонились публике – по моему настоянию, как можно ниже и формальнее, чтобы показать уважение.
– Мы благодарим вас за внимание! С вами была группа «Тэянг»! – крикнул я, и мы пошли к машине, которую оставили на ближайшей улице.
И вот тут я понял, отчего парни боялись выступать на улице без охраны: на нас бросились со всех сторон, просили автографы и фото, теснили и толкали. Я решил воспользоваться завораживающей силой голоса на всю катушку.
– Друзья, давайте все вместе вдохнем и
