Вступление декабристов на путь революции совпадает с прекращением в 1821 году деятельности "Союза Благоденствия" и образования двух Тайных Обществ Северного и Южного, из которых каждое пойдет по собственному пути до декабрьского восстания, когда члены их встретятся перед Следственной Комиссией и разделят общую участь. И в том и в другом обществе начинается составление проектов конституций, включающих в себя постановления по крестьянскому вопросу. В этих проектах моральный элемент, оставаясь основой планов освобождения, уступает первое место правовым и экономическим соображениям. Главным вопросом становится наделение освобожденных крестьян землей. Член "Северного Общества" Н. М. Муравьев в своих двух проектах, составленных при сотрудничестве других членов общества, пишет: "крепостное состояние и рабство отменяются", но освобождение совершается без земли; "земли помещиков остаются за ними". Во втором проекте под влиянием И. Д. Якушкина и Тургенева добавлено, что "дома крестьян с огородами, земледельческими орудиями и принадлежащим крестьянам скотом признаются их собственностью (безвозмездно)". Проект об освобождении крестьян без наделения их землей не был одобрен всеми членами общества; так И. И. Пущин написал на полях проекта: "ежели огороды, то земля".(203) Наконец Н. И. Муравьев делает еще шаг вперед и в изложении проекта конституции, сделанном по требованию Следственной Комиссии, добавляет, что крестьяне получают при освобождении для "оседлости" 2 десятины земли на каждый двор ( Двор - крестьянский дом со всеми хозяйственными постройками, отдельное крестьянское хозяйство.) и право приобретать землю в потомственное владение. Однако, по свидетельству Завалишина, большинство членов "Северного Общества" стояло за освобождение крестьян с землей, с выкупом ее не ими, а казной.
Что касается проекта "Южного Общества", то он составлен не всеми членами Общества, но исключительно его руководителем П. И. Пестелем. Не осталось никаких следов сотрудничества других членов при составлении этого проекта. "Русская Правда" передает взгляды П. И. Пестеля, создавшиеся под влиянием французских мыслителей и политиков и не имеют того специфического русского морализма, о котором упоминалось выше. К сожалению, часть "Русской Правды", касающаяся освобождения крестьян, осталась незаконченной и не вполне разработанной, а потому отдельные сохранившиеся записки, относящиеся к этому вопросу, содержат неясности и противоречия в подробностях. Недостатком их является чрезвычайная сложность предполагаемых планов. Ввиду этого приходится ограничиться пояснением главных мыслей П. И. Пестеля и только поверхностно коснуться сложной структуры их осуществления.
Прежде всего надо указать на общее положение П. И. Пестеля, утверждающего за "каждым гражданином право на известный земельный участок для его обработки". Государство обязано предоставить гражданам не только политические и гражданские, но и материальные права в размере, необходимом для пропитания каждого. Право пользования участком земельным из государственного фонда составляет часть политических прав граждан. Отсюда явствует, что П. П. И. Пестель не допускает возможности освобождения крестьян без земли. В дальнейших его заметках это положение (204) вполне подтверждается. В своих рассуждениях он исходит из двух друг другу противоречащих теорий. Первая говорит о том, что "человек находится на земле, только на земле может жить и только от земли же может получить пропитание", "Земля есть общая собственность всего рода человеческого, а не частных лиц, и потому не может быть разделена между несколькими только людьми за исключением прочих". Вторая теория утверждает, что труд есть источник собственности и принимает в расчет также и значение капитала для земледелия: землевладелец согласится вложить свой капитал в обработку земли только в том случае, если будет иметь полную уверенность в прочном обладании земельной собственностью. Полагая, что обе теории являются крайностями, П. И. Пестель видит возможность их примирения, исходя из основных положений "Русской Правды", которыми он советует руководствоваться. По его мнению, "Земля есть собственность всего рода человеческого, и никто не должен от сего обладания ни прямым, ни косвенным образом быть исключен". Понятие о частной собственности возникает вместе с образованием государства. Охранение собственности является священной обязанностью правительства, но признание последнего положения отнюдь не должно вести к нарушению законов природы и законов божественных, ибо "они поставлены от Бога и природы и суть неизменны, между тем как политические постановления людей часто меняются". Основываясь на этом, П. И. Пестель находит средний выход. Сначала дать людям необходимое для жизни, а на втором месте следует поставить "приобретение изобилия; на первое имеет право всякий человек, на второе - только тот, который успеет сделать приобретение". Найдя таким образом средний выход, П. И. Пестель полагает, что государство должно обеспечить каждому гражданину землю в размере, необходимом для его существования - следовательно, в государстве должны быть общественные земли, но может быть и частная земельная собственность. Однако общие интересы должны стоять на первом месте, и частные собственники должны поступаться своим правом в том случае, если оно нарушает законы естественные, по которым необходимо каждому человеку предоставить участие во владении землей.
(205) Как известно, П. И. Пестель в основу государственного устройства России полагал волость. Эта же волость служит основой земельного преобразования. По его предположению, в каждой волости земли делятся на две равные части: на общественные волостные земли и частную поземельную собственность или казенную в волостях, составленных из селений государственных крестьян. Волостная земля принадлежит всему волостному обществу и составляет его неприкосновенную собственность. Остальная часть принадлежит частным лицам или казне. Последние земли предназначаются "к доставлению изобилия". Волостная земля дает пропитание тем, кто не имеет других средств жизни. На вопрос о том, как составляется волостной земельный фонд, можно найти лишь приблизительный ответ в "Русской Правде", где говорится о различных разделах крестьян, и в одной заметке, находящейся среди неразработанной ее части. Однако основным тезисом П. И. Пестеля является то, что освобождение крестьян не должно лишить помещиков их доходов от поместий. Это значит, что при широкой экспроприации помещичьих земель государством для составления волостных земельных фондов от него потребовалась бы значительная затрата денежных средств. Как бы то ни было, но совершенно ясно, что, по мысли П. И. Пестеля, освобождение крестьян должно было произойти с наделением их землей и что крестьяне должны были слиться с остальным составом российского гражданства.
Приведенное выше, как говорится на судебном языке, "изложение дела" показывает, какая эволюция произошла в мыслях декабристов по крестьянскому вопросу, за пять лет, протекших со дня образования "Союза Спасения" в 1816 году, до создания Северного и Южного Обществ в 1821 году. За эти пять лет из прекраснодушных молодых людей, мечтавших склонить либерального императора и дворянство путем уговора к облегчению участи крестьян и упразднить их рабское состояние мерами, в коих они сами себе ясно не отдавали отчета, декабристы становятся революционерами, замышляющими свержение существующего строя и цареубийство. В составленных ими проектах конституций уже (206) говорится о правовом и экономическом устроении крестьян, а не только о даровании им человеческих условий жизни. Возможность такой быстрой эволюции тем более удивительна, что в окружавшем их обществе они не могли найти в ту пору широкого сочувствия. Как всегда, после всяких больших потрясений, усталое общество искало покоя, а потрясений было более чем достаточно. Одиннадцать лет Россия вела ожесточенную борьбу с Наполеоном и испытала на себе все ужасы 1812 года. Не могли не влиять на общество и примеры недавней по тому времени французской революции, утопившей Францию в крови и закончившейся моральным разложением французского общества, от которого ее спасла диктатура Наполеона ценой нового уже общеевропейского кровопролития и грабежа. Кроме того, всем еще были памятны ужасы Пугачевского бунта, о котором Пушкин, правда значительно позже, устами Гринева, сказал: "Не приведи Бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный". Не только лично заинтересованное дворянство было против освобождения крестьян, против него были и некоторые просвещенные представители общества, как Н. М. Карамзин, Державин и др. Так, в своей знаменитой записке "О старой и новой России", в которой особо почетное место занимает крестьянский вопрос, Карамзин высказывает убеждение, что "крестьяне холопского происхождения, следовательно, составляют собственность их господ, хотя вообще трудно разобрать происхождение крепостного класса. Во всяком случае крестьяне никогда не имели прав на землю. Освобождение крестьян опасно и в финансовом отношении: без помощи помещиков трудно собрать подушную подать". Карамзин ставит вопрос: "Что значит освобождение у нас крестьян?" По его мнению, оно означает: "Дать им волю жить где угодно, отнять у господ, всю власть над ними, подчинить их одной власти правительства". Эта мысль страшит Карамзина по своим последствиям. Он боится, что, уйдя из-под полицейского надзора помещиков, крестьяне станут пьянствовать и развратничать. Конечно, такие крепостнические высказывания не могли влиять на взгляды декабристов, но и среди самых передовых и либеральных представителей общества слышались голоса против освобождения. Так, в собраниях неофициального кружка ближайших друзей (207) Александра I в 1801-1803 гг. против освободительных предложений кн. Чарторыйского, Кочубея и гр. Строганова высказались Новосильцев и Мордвинов. Как это ни может показаться невероятным, но против эмансипации был и республиканец Лагарп, бывший воспитатель Александра I.
