Временем действия в поэме, очевидно, является конец 1840 — начало 1850-х гг., когда многие из либерально настроенных дворян под впечатлением европейских революций 1848–1849 гг. отрекались от социалистических устремлений (см. примечания в кн.: Некрасов Н. А. Стихотворения, т. II. Л., 1956, с. 315–316; Бухштаб Б. Я. Проблемы изучения поэмы Некрасова «Саша». — Изв. АН СССР, сер. лит. и яз., 1971, т. XXX, вып. 5, с. 440–452). Такое определение времени действия подтверждается отмеченными выше намеками на европейские события. Ошибочным является мнение Б. Я. Бухштаба, что, поскольку в то время, к которому относится действие в поэме, резкой дифференциации между либералами и демократами еще не было, к прототипам Агарина могут быть отнесены А. И. Герцен и Н. П. Огарев (см. указ. статью, 451–452): Герцен и Огарев испытали в конце 1840-х гг. лишь временное разочарование (и ко времени создания поэмы уже его преодолели), Агарин же — человек, отказавшийся от демократических воззрений. Этими прототипами могли быть скорее такие люди, как казанский помещик Г. М. Толстой (см.: Чуковский К. Григорий Толстой и Некрасов. — В кн.: Чуковский К. И. Собр. соч. в 6-ти т., т. V. М., 1967), П. В. Анненков, всякого рода случайные «попутчики» Белинского, о которых Некрасов в черновиках поэмы «В. Г. Белинский» писал: «Его соратники смирялись И в подлецов преображались» (см.: Другие редакции и варианты, с. 267).
Отнеся действие к недавнему времени, Некрасов указывал, что политическое ренегатство и раньше было характерно для либералов; но в то же время образ Агарина определенно проецировался на современность; одним из ключевых в этом смысле является стих «Это, увы! — современный герой!». Поэма в основном была написана весной 1855 г., т. е. в период уже начавшегося общественного подъема и явно наметившегося расхождения между демократами и либералами. С быстрым формированием нового типа русского либерала связано изменение оценки Агарина самим автором в процессе работы над поэмой — от снисходительной в черновых редакциях до несомненно отрицательной в окончательном тексте.
Одним из непосредственных литературных предшественников Агарина был Левин, персонаж повести А. В. Станкевича «Идеалист», которую Некрасов подробно разобрал в рецензии на альманах «Комета» (1851); уже в этой рецензии наметилось скептическое отношение к «лишним людям», более полно впервые в русской литературе воплотившееся в образе Агарина (см.: «Это, увы, — современный герой…». Неизвестная статья Н. А. Некрасова. Публ. М. Блинчевской. — ЛГ, 1971, 26 мая, № 22, а также указанную выше статью С. Г. Лазутина). В «Саше» Некрасов использовал образ «лишнего человека» для обличения либералов — концепция, получившая через несколько лет теоретическое обоснование в статьях Чернышевского («Русский человек на rendez-vous», 1858) и Добролюбова («Что такое обломовщина?», 1859).
Агарину Некрасов противопоставил Сашу, подлинную представительницу демократически настроенной молодежи 1850-х гг. Саша — новый тип передовой русской женщины. В отличие от пушкинской Татьяны, с которой у нее много сходного, она не мыслит своего замужества без общности идейных устремлений. Стремясь принести посильную пользу крестьянам, она вступает на путь общественного служения (подробно об этом см.: Колесникова Л. И. О народности поэмы Некрасова «Саша». (Саша и Татьяна). — Некр. и его вр., вып. 1, с. 43–50).
В образе Саши Некрасов отразил черты передовых женщин, с которыми он общался, — таких, как О. С. Чернышевская, А. Я. Панаева и др. Ссылаясь на Некрасова, Чернышевский писал О. С. Чернышевской (7 июля 1888 г.), что она послужила поэту прототипом для ряда женских образов, в том числе для Саши (см.: Чернышевский, т. XIV, с. 701). В ПСС (видимо, по указанию К. И. Чуковского) рядом с текстом поэмы помещен портрет А. Я. Панаевой (см. т. I, между с. 128 и 129).
В русской литературе Саша предвещала передовых шестидесятниц — героинь И. С. Тургенева, В. А. Слепцова, Н. Г. Чернышевского.
Поэма вызвала у современников многочисленные отклики, в подавляющем большинстве сочувственные.
Однако литераторы и читатели, не принадлежавшие к демо кратическому лагерю, оценивали ее односторонне. В их отзывах-две основные тенденции: во-первых, восхищение отдельными пестами поэмы (особенно описаниями природы); во-вторых, утверждение, будто в поэме выражены «примиренческие» настроения поэта, его отказ от гражданского направления в литературе.
Наиболее ранний из дошедших до нас отзывов — в вышеупомянутой дневниковой записи А. Н. Майкова от 26 декабря 1855 г. Давая поэме исключительно высокую оценку («лучшая его (Некрасова, — Ред.) вещь и во всей современной поэзии»), Майков эту оценку локализовал таким образом: «Лучшая часть ее первая. Жизнь молодой девушки в деревне и лес». Тут же Майков высказал предположение, что поэмой «как бы оправдалось» его, Майкова, стихотворное послание «Н. А. Некрасову», написанное двумя годами раньше и представляющее собою отклик на стихотворение Некрасова «Муза» (РЛ, 1977, № 3, с. 101). В этом послании Майков, как известно, призывал Некрасова отказаться от «злобы и вражды» и обратиться к умиротворяющей теме родной природы (см. публикацию С. А. Рейсера в ЛН, т. 49–50, с. 614–617).
3 февраля 1856 г., вскоре после выхода № 1 «Современника» с текстом поэмы, В. П. Боткин писал Некрасову из Москвы: «„Саша“ твоя здесь всем очень понравилась, даже больше, чем понравилась: об ней отзываются с восторгом» (ГМ, 1916, № 9, с. 182). Говоря о «восторгах» москвичей, Боткин, возможно, имел в виду отзывы славянофилов. 7 февраля 1856 г. С. Т. Аксаков писал Тургеневу: «В последних стихах его (т. е. в „Саше“, — Ред.) так много истины и поэзии, глубокого чувства и простоты, что я поражен ими, ибо прежде не замечал ничего подобного в его стихах» (Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 14. СПб., 1900, с. 353). К. С. Аксаков в. журнальной статье очень резко отозвался об обличительном направлении некрасовской поэзии, которому он противопоставил «Сашу»: «Некоторые из прежних его стихотворений пропитаны едким цинизмом картин и чувств <…> В стихотворении его „Саша“ и других является танже сила выражения и сила чувства, но очищенная и движимая иными, лучшими стремлениями» (Аксаков К. Обозрение современной литературы. — Рус. беседа, 1857, № 1, отдел «Обозрения», с. 8–9).
Позже славянофильское понимание поэмы развил А. А. Григорьев в статье 1862 г. о втором издании «Стихотворений» Некрасова. Утверждая, что Некрасов в поэме отказался от обличения («Сердце поэта устало питаться злобою…» и т. д.), критик в то же время подчеркнул близость Некрасова к «почве», сказавшуюся и в замечательных картинах русской природы, и в складе речи, от которой «веет народным духом» (Григорьев А. Литературная критика. М., 1967, с. 487, 488).
Близка к славянофильской была оценка поэмы деятелями «чистою искусства», которые восхищались мастерством Некрасова, особенно в картинах природы, и также усматривали в поэме отход Некрасова от «обличительного» направления. В анонимной (видимо, принадлежавшей А. В. Дружинину) рецензии «Библиотеки для чтения» на второй том сборника «Для легкого чтения» (1856), где был перепечатан отрывок из «Саши» под заглавием «Срубленный лес», говорилось: «…Отрывок этот, по нашему мнению, составляет лучшее украшение всей поэмы <…> Полнотой, свежестью и поэтической зоркостью отличаются эти строки <…> Поэт сохранил в душе своей и физиономию нахмуренной ели, и старой сосны, и стон верхушек осин — и трупы поверженных деревьев вдруг живо стали перед ним, и даже тонкие тени, заходившие по пням беловатым, не ускользнули, не забежали в сторону от впечатлительного его глаза… Зорко и тонко, со всеми мелочами охватил он прелестнейшую картину, достойную первостатейного мастера» (БдЧ, 1856, № 9, «Литературная летопись», с. 20, 22).
Л. Н. Толстой, который в ту пору вслед за Дружининым выступал против «дидактизма» и «злости» в литературе, писал Некрасову 2 июля 1856 г.: «…человек желчный и злой не в нормальном положении. Человек любящий — напротив, и только в нормальном положении можно сделать добро и ясно видеть вещи. Поэтому ваши последние стихи мне нравятся, в них грусть и любовь, а не злоба, т. е. ненависть. А злобы в путном человеке никогда нет и в вас меньше, чем в ком-нибудь другом» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. Сер. 3. Письма, т. 60. М., 1949, с. 75). Не согласившись с Толстым, Некрасов в ответном письме от 22 июля 1856 г. провозгласил необходимость благородной «злости», направленной против социальной несправедливости.
Безосновательно усмотрел в «Саше» отход от обличительных тенденций также редактор газеты «Русский инвалид» полковник П. С. Лебедев, который именно с этой точки зрения приветствовал поэму в обширной статье (РИ, 1856, 2 июня, № 121, с. 528–529). Более критично подошел к поэме А. И. Рыжов (псевдоним — О. Колядин): признавая высокие достоинства поэмы, которую он назвал «замечательным произведением», он в то же время писал, что она показывает, «до какой степени анализ <…> подорвал основы стихотворной деятельности нашей…». Назвав вступление в поэму (т. е. главу 1) «превосходным», он в той же статье заявлял о «прозаическом покрое рассказа» в ней, о «тяжести» и «топорности» некрасовского стиха и т. п. (БдЧ, 1856, № 2, «Журналистика», с. 72–74).
