- Ну почему? Может, ей что-нибудь надо?
- Что ей надо, я тебе потом скажу. Леди, сеньора, фрау, мисс, к сожалению, ничего не выйдет.
Руссо туристо, облико морале, ферштейн? Всё, быстренько!
Спали до полудня, покуда не проснулся Сережа. Он пришел к отцу с тетрадочкой и карандашиком, растолкал его и попросил:
- Пап, наисруй, пожаста, маму.
- Маму? - с трудом вытаскивая себя из сна, разлепил веки Белокуров. Ну давай наисруем маму.
Он быстро набросал портрет своей жены, причем сходство получилось удивительное, так что Сережа воскликнул:
- О! Мама! Пррэт!
Он поднес листок с рисунком к самому лицу, разглядел поближе и вдруг поцеловал. Душа Белокурова наполнилась тоской. Хотелось бы вычеркнуть, стереть ластиком все, что случилось вчера, всю эту сумасшедшую пятницу. Боже! Если б можно было вернуться в позавчерашний четверг! Не ездить провожать Эллу, не целоваться с ней, не знакомиться с Василием... Он был более чем уверен, что тогда бы и Тамара приехала домой не с мистером Брауном, а одна - любящая, соскучившаяся по мужу и сыну. Если бы не случилось его измены, не произошло бы и ее чудовищного преступления перед семьей и Родиной.
Вдруг, будто в издевку, вспомнилось, как однажды на какой-то вечеринке Тамара сказала: "Для меня изменить мужу - все равно что изменить Родине". Оказалось, и впрямь обе эти измены были для нее неразрывны.
- Пап, будем с тобой играть - кататься на машине?
- Какой ты у меня уже взрослый, сынок! Так правильно строишь предложение. На машине обязательно покатаемся. И играть. Только никогда не заигрывайся, как мы с мамой.
Сняв с зазвонившего телефона трубку, Борис Игоревич услышал приятный голос княгини Жаворонковой:
- Добрый день! Вы проснулись? мы ждем вас обедать у меня в столовой, на четвертом этаже.
- Хорошо, спасибо, через полчаса поднимемся.
- Ждем с нетерпением. Ужасно хочется поглядеть на вашего малыша.
- Спасибо.
Он повесил трубку и кликнул Прокофьича:
- Отче! Вставай! Нас ожидает княжеский обед.
Умыв Сережу, он отдал его на одевание Прокофьичу, а сам, умываясь и чистя зубы, стал вспоминать последний разговор с княгиней Жаворонковой, происшедший у него после встречи рассвета, когда она взяла его под руку и увела от всех остальных - от отца-основателя, его невесты и палеоантрополога.
- Ах ты, зараза! - так и вырвалось у главного бестиария при этом воспоминании.
Он внимательнее рассмотрел себя в зеркале. Лицо его было несколько усталым, но после пяти часов сна все-таки посвежевшим, белки глаз красноватые, а так - вполне здоровый цвет щек, густые и красивые усы, как у Мопассана или Сталина...
- Ну уж нет! - дерзко объявил усам Белокуров, осененный страшной идеей.
Утром, ведя под руку княгиню, Белокуров имел с ней такой разговор, что теперь он мог казаться ему приснившимся во сне.
"Это какое-то чудо, что вы к нам приехали", - сказала княгиня Жаворонкова.
"Что же в нас такого чудесного?"
"В вас, именно в вас, мой дорогой. Мне кажется, я давно ждала вас".
"Не понимаю..."
"Я вам объясню. Видите ли, все последнее время, года два, я постоянно ощущала внутри себя гнетущую пустоту. Вы можете сказать, что я пресыщенная. Увы, это не так. Да, я поездила по заграницам, искала всюду развлечений и удовольствий, но я увидела Европу, заселенную если не мертвыми, то фальшивыми народами. И точно такую же Америку".
"Советую вам съездить в Ирак, в Сербию, в Приднестровье, в Испанию к баскам", - сказал Белокуров, чувствуя, что она и впрямь облюбовала его. Видно, от него за версту разило прелюбодеянием, совершенным накануне, и мухи летели на этот запах.
"Спасибо за совет, - усмехнулась княгиня. - Попробую им непременно воспользоваться. Но я, кажется, разочаровалась в путешествиях... Не в них дело. А дело в том, что я сама стала видеть, какая я мертвая и фальшивая. Все последнее время я жила ожиданием чувства".
"Еще одно ожидание Ч", - пробормотал, усмехнувшись, главный бестиарий.
"Чувства жизни, ее полноты, хотя бы какой-то любви, если невозможно сильное чувство, - не обращая внимания на его усмешку, продолжала владелица здешних мест. - И вот я вижу вас и сама удивляюсь, что такое возможно взять и влюбиться с первого взгляда".
"Я вам не верю", - спокойным голосом заявил Белокуров.
"Верю, что вы мне не верите, - засмеялась княгиня. - А вы возьмите и поверьте! А когда приехали вы и я вас увидела, все изменилось! Не перебивайте меня. Вы такой сонный, а я вас мучаю, но потерпите еще чуть-чуть. Так вот, хотите смейтесь, хотите нет, я сразу поняла, чту я недолюбливала в своем бывшем муже Владимире. Во-первых, у него никогда не было и вряд ли когда-нибудь вырастут такие превосходные, мопассановские усы, как у вас. Во-вторых, у него никогда не было и вряд ли когда-нибудь появится такая добротная полнота тела, как у вас. В-третьих... Не улыбайтесь так иронично! В-третьих, у него никогда не родятся дети, потому что он недомужчина. В-четвертых, если они когда-нибудь и родятся, то жена его сбежит с американцем в Америку и заберет с собой этого несчастного ребенка, потому что отец его будет недомужчина и позволит этому произойти. В-пятых, в отличие от него, вы бы никогда не пошли в услужение к богатому мужу своей бывшей жены, потому что вы - полноценный мужчина. И вы не отдали своего сына, потому что вы - полноценный мужчина".
"Вы правы, - произнес Белокуров, потому что она ждала от него каких-то слов. - Я никогда не пошел бы в услужение к новому мужу своей бывшей жены, хоть бы он был миллиардером. Но я никакой не полноценный мужчина, потому что я не спал всю ночь и теперь вот-вот упаду и засну. Простите меня, ваше высочество!"
"Ну хорошо, хорошо! - облегченно засмеялась она, пожимая ему руку. Идите и дрыхните! Увидимся в полдень".
После этого они наконец расстались. Белокуров отправился в отведенное ему жилье, удостоверился, что Прокофьич и Сережа мирно спят, и сам поспешил провалиться в сон.
И вот теперь, стоя перед зеркалом и мгновенно прокрутив в памяти безумный разговор с княгиней Жаворонковой, главный бестиарий выдавил в мыльницу побольше крема для бритья, взбил могучую пену и намылил не только подбородок, но и свои пышные усы. Мгновение он с тоской в сердце еще раздумывал, а потом прокряхтел:
- А, новые вырастут, еще мопассанистее!
И принялся уничтожать красоту.
Сережа, заглянув в ванную, полюбопытствовал:
- Пап, чё делиишь?
- Меняю облик, сын мой, - весело ответил отец.
- Ну и рожа! - произнес отчим, когда Белокуров покинул пункт истребления красоты.
- Прокофьич! Ты же сам всю жизнь набосо бреешься. Я и решил тебе приятное сделать, - смеялся Белокуров.
- "Набосо"... - проворчал отчим. - Слово-то какое подобрал гадкое. Тебе набосо не идет, с усами лучше.
- Взрастим новые. Ну-с, идемте на княжеский обед.
- Интересно, чем сейчас князья угощают.
- А разве раньше ты, Прокофьич, у князей подчевался?
- Ну, в кино, в книгах там. А как же? Представление имею.
Дождавшись, когда Прокофьич, в свою очередь, умоется, побреется и принарядится, отправились на четвертый этаж, где в красиво убранной столовой их уже ждали княгиня Жаворонкова (как бишь ее зовут-то?), ее фрейлина (тоже имя выпало из памяти), Тетерин и отец-основатель (Владимир, а ни отчества, ни фамилии...).
- А вот и мы-ы-ы! Простите, что заставили ждать, - бодро и громко объявил Белокуров, оглядывая стол, на котором стояли блюда с осетриной, семгой, икрой, заливным, пирожками, овощами, еще чем-то, красивая посуда, большие бокалы из темно-синего стекла, которые поменьше - из темно-красного, отчего сразу припоминались утренние балахоны. - Это мужчины, а это женщины, - сказал главный бестиарий, постучав вилкой по краешкам бокалов, но не успел пояснить своей наблюдательности, потому что раздался почти душераздирающий возглас княгини Жаворонковой:
- Боже! Что вы с собой сделали?!
- Не понял... Ах, усы?.. Да, вот так вот, - замурлыкал Белокуров. Решил поменять имидж. Похудеть, простите, за столь короткий срок не успел.
- Отвратительно! Просто отвратительно! - возмущалась княгиня. - Трудно даже подобрать сравнение, на кого вы сейчас похожи.
- Как раз легко, - возразил главный бестиарий. - Я стал еще больше похож на отца-основателя.
- А по-моему, даже меньше, - сказал палеоантрополог. - До этого казалось, что вы - это он, только без усов, а теперь...
- А теперь?
- А теперь - не он, хотя и без усов, - наконец подобрал определение Тетерин.
Все расселись и приступили к еде. Слуга поинтересовался, кому что принести из питья.
- Апельсинового сока, - сказал отец-основатель.
- А нам с мальчиком молока, если есть, - попросил Прокофьич.
- Минералки, - сказал Тетерин.
- А мне пива, - заказал Белокуров, - поскольку за руль мне не садиться.
- И мне пива, - приказала княгиня. - А вы что, собираетесь ехать?
- Да, намерены, - ответил главный бестиарий, поедая осетрину. Сегодня ночью хотим встретить Пасху в одном сельском храме.
