как молот на наковальне. — Не имеем права бросать человека на произвол судьбы, наш долг — перевоспитать его с помощью наказания. Ибо если проснутся в старости у старшего куда пошлют муки совести, то почувствует он себя, словно щенок под дождем. Поэтому, товарищи, во имя Хомы отлучим Хому от ударного труда в коровнике!
Правление расходилось из кабинета председателя колхоза, все были расстроенные, грустные, Михайло Григорьевич Дым, оставшись один в кабинете, тоже запечалился…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
в которой Хома отлученный, страдая, с помощью санс-удара останавливает свое сердце, вступает в санс-контакт с буфетчицей Настей и, напившись с горя, безуспешно пытается осуществить санс-контакт с чернявой молодицей на автобусной остановке
О том, как старшего куда пошлют по решению правления колхоза «Барвинок» отлучали от ударного труда в коровнике, разошлось столько легенд, сплетен и выдумок, что тут уже трудно отделить грешное от праведного, отсеять зерно от плевел.
С рассветом к грибку-боровичку в хату вошел зоотехник Невечеря с таким счастливым лицом, будто ему сегодня удалось надеть один ботинок на две ноги, и сказал, что Хома может с сегодняшнего дня спокойно весь месяц сидеть в хате, поскольку пришла жалоба от академика Ионы Исаевича Короглы, в которой сказано, что нельзя потешаться над шефами, не подобает старшему куда пошлют в рабочее время заниматься иглотерапией в дерезе за курятником, врачуя от всяких видимых и невидимых хворей.
Сообщив эту новость, зоотехник Невечеря пошел прочь, радостный оттого, что смог досадить грибку-боровичку плохой новостью, а хозяин подумал, что, видать, ушло его счастье в лес по хворост. В самом деле, до сих пор это счастье, словно лихоманка какая, как завладело Хомой, так и не отставало, работал он себе и работал возле скотины в коровнике вволю, а теперь его счастье вылетело из рук, как птица из сетей. А все из-за этого золотоглазого Ионы Исаевича, у которого руки маленькие и круглые, словно медные фельсы, то есть монеты. Видать, в ученом мире не прощают, если ты лучше всех знаешь, скажем, газели Бабура, можешь прокомментировать любой бейт, антонимы и антитезы…
— Целый месяц без работы! — прошелестел непослушным языком старший куда пошлют и потемнел лицом, словно смерть его стояла за плечами, а беда в хате справляла свадьбу. — А все из-за этого академика Короглы, у которого глаза — ямы, а руки — грабли! Завидущий — всегда загребущий, а загребущий — и ночью завидущий!
В отчаянии грибок-боровичок подумал, что сердце его этого не выдержит, вот-вот остановится. А поскольку сердце продолжало и дальше биться в груди, он задумал остановить его силой. Конечно, почему оно все стучит и стучит, когда старший куда пошлют в таком отчаянии!.. Грибок-боровичок сосредоточился и одним усилием воли собрал воедино из разных частей своего тела так называемую сансу, то есть жизненную силу. Прежде всего в мышцах грудной клетки — в большой грудной мышце, в малой грудной мышце, в межреберных мышцах, в мышечной пластинке диафрагмы. А также в мышцах живота — в прямой мышце, во внешней и внутренней косых мышцах, в поперечной мышце и в мышцах спины, внешних и глубоких. Также грибок-боровичок собрал санс-энергию в трахее, бронхах и легких, а еще в пищеводе, желудке, печени, желчном пузыре, двенадцатиперстной кишке и в поджелудочной железе, потому что если уж браться за дело, то следует браться всерьез!
Собрав сансу, старший куда пошлют усилием воли по определенным каналам в своем теле из зоны повышенного санс-давления направлял ее в зону пониженного давления, к сердцу. Рой микрочастиц, из которых состояла санса, двигался по каналам жизненной силы, старший куда пошлют собирал из них большие и маленькие потоки. В разреженные участки тела, из которых улетали свои микрочастицы энергии, слетались микрочастицы из соседних частей тела, и они, попадая в общий поток, устремлялись дальше к сердцу. Движение санс-энергии происходило с таким шумом, что если бы, скажем, в эту минуту Мартоха, которая была на работе в поле, вдруг оказалась в хате, то родная жена бы услышала, что Хома не просто сидит на скамье и молчит, но и шумит!
А чтобы санса не ринулась назад, в зону пониженного санс-давления, Хома, конечно, напрягал участки тела, по которым только что прошла санса. Охо-хо-хо, не нам учить старшего куда пошлют, как обращаться с тканями своего тела, чтоб они не порвались под напором сансы, и что санс-удар можно направить куда-нибудь еще, не только в сердце!.. Вот наконец в сердце поднялось санс-давление, оно бьется в груди все слабее и глуше, вот наконец усилием воли грибок-боровичок добавил еще сансы, не жалея, — и оно затихло, перестало биться в груди. Если бы Мартоха сейчас приложила ухо к мужниной груди, то уже не услышала бы там стука сердца, которое привыкла слышать и днем и ночью, а только легонький, монотонный шум сансы… И если бы Мартоха взяла руку грибка-боровичка, чтобы нащупать пульс, то не нашла бы никакого пульса. Хома на скамье сидит и молчит, сердце в груди и не трепыхнется — только санса шумит!
Вот до чего может довести себя старший куда пошлют из колхоза «Барвинок», если на его жизненном пути попадется завидущий академик Иона Исаевич Короглы и если правление колхоза, поддавшись интригам, существующим в научных сферах, отлучит рядового колхозника на целый месяц от работы…
Раз уж сердце от отчаяния само не остановилось в груди, то грибок-боровичок остановил его своей демонической силой, нанеся санс-удар по сердцу. Потом старший куда пошлют, сосредоточившись и вновь приведя в действие силу воли, начал выпускать из сердца сконцентрированную там сансу, направляя ее через правую половину грудной клетки в голову и в брюшную полость, а также в мышцы грудной клетки, в трахею, бронхи и легкие, в пищевод, желудок, печень, желчный пузырь, двенадцатиперстную кишку и в поджелудочную железу, ибо когда имеешь дело с сансой, то есть с жизненной силой, всегда будь осторожен и всегда возвращай ее на то место, откуда взял. Сердце ожило и забилось так, как и всегда, дыхание стало свободным и глубоким, хотя, может, щеки немного и порозовели от болезненного румянца.
После волевой остановки сердца грибок-боровичок достал из печи макитру вареников с сыром и с аппетитом позавтракал. И уже позавтракав, стал укорять себя тем, что он должен был бы лишиться аппетита, так нет же — ест, будто и не
