следовал пожилой человек, вероятно, мистер Беннетт, их издатель. В этот момент думать о нем как о дяде Гарри казалось неуместным. Руби представляла его как нетвердо стоящего на ногах старика, но увидела высокого и стройного человека, чьи голубые глаза проницательно смотрели на мир из-под косматых бровей. Она вспомнила, что когда-то он был судьей, и, глядя на него теперь, она не сомневалась, что в зале судебных заседаний его фигура производила сильное впечатление.
Последним шел сам Беннетт. Он на миг встретился взглядом с Руби, но на большее времени не хватило, и она не смогла распознать, что скрывается за старательно нейтральным выражением его лица.
– Доброе утро, – начал мистер Беннетт. – Как вы все знаете, наш дорогой Кач после смерти мисс Бьюканен стал сам не свой. Признаюсь, я не знал, как отвратительно он себя чувствует, пока не заехал к нему на уик-энд. Меня увиденное настолько огорчило, что я позвонил капитану Беннетту, который не только мой племянник, но еще и старейший и ближайший друг Кача. Капитан Беннетт немедленно вернулся в Лондон, и нам вдвоем удалось убедить вашего главреда взять короткий отпуск. – Мистер Беннетт помолчал, давая им всем возможность осмыслить суть услышанного. – Кач отправляется со мной в Эденбридж и останется там, пока не придет в себя настолько, что сможет вернуться к работе.
– А что будет с «ПУ»? – спросил Питер, воплощая их озабоченность в слова. – С нами?
Настала очередь Найджела.
– Мистер Беннетт попросил меня возглавить редакцию до возвращения Кача. Он выразил надежду, что ничто не изменится, и я ему пообещал, что мы будем работать так же, как раньше.
– Боюсь, что мы должны попросить большинство из вас взять на себя несколько больше работы, – добавил мистер Беннетт. – Кач уже некоторое время пытался нанять еще людей, но Министерство труда в этом отношении продемонстрировало удивительную неконструктивность.
Он посмотрел на Руби, его яркие голубые глаза легко уловили и удержали ее взгляд.
– Мы надеемся, мисс Саттон, что вы согласитесь взять на себя роль временно исполняющего обязанности заместителя главного редактора. Кач категорически настаивал на этом.
Если бы в этот момент по комнате пролетела пресловутая муха, Руби определенно услышала бы ее.
– Я? Он хочет, чтобы я взяла это на себя?
– Да.
Мысль о том, что на эту роль выбрана именно она, а не Питер или Нелл, была настолько невероятной и неожиданной, что она просто смотрела на людей, сидевших за столом, пытаясь подобрать хоть какие-то слова, чтобы описать свои чувства. Беннетт кивнул, и его спокойная уверенность придала ей сил. Мистера Беннетта – дядю Гарри – казалось, тоже устраивает такое развитие событий.
Но лицо Питера выглядело бледным и осунувшимся, и когда она попыталась поймать его взгляд, виновато улыбнуться, он нахмурился и отвел глаза. Ухмылка, исказившая зловеще красивые черты Найджела, тоже не улучшила ей настроения, и она в этот момент вспомнила свой разговор с Мэри в поезде на пути из Лондона в Брайтон в первые дни ее работы в журнале. Мэри говорила ей, что Найджел и Питер не замедлят прибегнуть к грязным приемам, если она перейдет им дорогу. Теперь ей в первую очередь нужно остерегаться Найджела.
А потом ей в голову пришла еще более тревожная мысль. Может быть, Кач ничуть на этом не настаивал. Может быть, это дело рук Беннетта – он таким образом демонстрирует ей свое расположение.
Но если даже и так? Что она может сделать, кроме как согласиться?
– Спасибо, – сказала она, глядя на одного только дядю Гарри. – Для меня это большая честь. Обещаю, что буду стараться изо всех сил.
– И большего мы у вас и просить не можем, моя дорогая, – сказал он. – Что касается меня, то я абсолютно уверен, что вам эта работа вполне по силам.
Найджел откашлялся и принялся демонстративно перебирать бумаги, лежавшие перед ним на столе.
– Если вы не возражаете, мистер Беннетт, у нас еще не готов номер этой недели. Давайте сейчас все сосредоточимся на этой работе, а торжественные речи отложим до лучших дней. Если кому-то надо поговорить со мной, я у себя в кабинете.
Теперь заговорил Беннетт, в первый раз в этот день обращаясь напрямую к Руби.
– Мы договорились, что вы на время отсутствия Кача можете занять его кабинет. А пока не могли бы вы поговорить со мной?
Она кивнула, взяла сумочку и блокнот и побрела за ним по коридору в кабинет Кача. Кабинет выглядел так, будто по нему несколько минут назад прошел ураган сокрушительной силы. Похоже, подумала Руби, ей придется немало потрудиться, чтобы расчистить пространство для работы.
Беннетт закрыл дверь и повернулся к Руби:
– Ну, говорите. Я видел, как колеса крутятся у вас в голове.
– Вы видели лицо Питера? Он просто не мог в это поверить. И если уж на то пошло, то и я тоже.
– У вас получится лучше, чем у него, Руби. Тут и говорить не о чем – именно поэтому вам и сделали такое предложение. Даже Найджел, когда мы на него надавили, вынужден был признать, что ваши способности намного превосходят возможности Питера.
– Значит, это не вы позаботились о друге?
– Ни в коем случае, – заверил он ее. – Этот журнал слишком важен для Кача, чтобы доверять руководство им человеку, который не понимает, что он – или она – делает. Более уместен вопрос не о том, заслуживаете ли вы эту работу, поскольку мы оба знаем, что заслуживаете, а хотите ли вы этим заниматься.
– Очень хочу.
Она и в самом деле хотела, очень хотела. Хотя и понимала, что работа ей предстоит нелегкая, не в последнюю очередь из-за личности ее непосредственного начальника, и кроме того, ей становилось нехорошо при одной только мысли о том, какие обстоятельства положили эту удачу к ее двери…
– Ну? – сказал Беннетт. – Так что вас беспокоит?
– Прежде всего Найджел. Вы видели выражение его лица.
– Это было выражение лица человека, которому только что сказали, что его жалкий прихвостень не станет его заместителем. Он это переживет, – пообещал Беннетт. – А если нет, то ему придется иметь дело со мной. И с Качем тоже, когда Кач поправится.
На лице Беннетта появилось такое выражение, что Руби едва не посочувствовала Найджелу.
Но его следующие слова сильно истощили ее и без того жалкие запасы уверенности.
– Но должен вас предупредить, что Найджел согласился занять пост главреда при одном условии: мы с Гарри стоим в стороне. Мы не вмешиваемся в редакторскую составляющую его работы.
– Ой, – сказала она, жалея, что не нашла ничего более достойного для этой ситуации, чем жалкое, из одного слога, междометие.
– Поскольку его
