стало, таких промашек Ленка уже давно не допускает. И с подсчетом не ошибается, одного взгляда на тарелку с едой ей достаточно, чтобы моментально определить гликемическую нагрузку и нужную дозу инсулина. Без глюкометра и „неотложки“ из дома никогда не выйдет, и там всегда полный порядок – шприц-ручки с быстрым инсулином и продленного действия, упаковка глюкозы, на крайний случай – глюкагон [45]. Так что все под контролем, да и предвестники криза она научилась сразу замечать, со временем все это приходит. А как иначе, если от этого зависит твоя жизнь?
Тут ведь вот какая еще засада: резкое падение сахара – отнюдь не единственный убийца, который подстерегает диабетика за каждым углом. Чрезмерно высокий сахар (гипергликемия) тоже может привести к диабетической коме. И хотя ее приближение не так ощутимо и стремительно, последствия ничуть не легче, а осложнения могут быть самыми катастрофичными. А подскочить сахар может по многим причинам, из-за того же стресса, к примеру.
Словом, очень непростая жизнь у диабетиков, прямо-таки плавание Одиссея через узкий пролив между двумя чудовищами. Хочешь выжить – привязывайся к мачте да следи во все глаза за водоворотом. Ну а затянет в воронку – не теряй надежды на удачу, может, и тебе подвернется спасительный обломок корабля. Ленка вот гордится мной, говорит: „Ты спасла человека“. А я в шутку отвечаю: „Плюс один к карме. Благодаря тебе, кстати. Может, к тебе же однажды и вернется бумерангом“. Отчасти в шутку, да. Отчасти».
Принять себя. Катя и Витя
…С Катюхой мы познакомились в больнице, – рассказывает студент-дипломник Виктор, диабетик с семилетним стажем. – Мне тогда шестнадцать стукнуло, а примерно за год до этого у меня определили сахарный диабет. Раньше ничего такого вроде не находили, да я и в поликлинике-то районной почти не бывал, все болезни сами собой проходили. А тут вдруг как-то сразу резко сдал, стал себя чувствовать ужасно: постоянно болела голова, я сильно уставал от малейших телодвижений, и все время жутко хотелось жрать. Вплоть до того, что в школьной столовке подбирал хлеб, оставшийся после завтрака, и грыз на переменах. Мать не воспринимала всерьез мое нытье и жалобы на головную боль, списывая все на нервотрепку и мои ночные бдения, и отделывалась таблеткой анальгина.
Настоящей семьей, по сути дела, мы никогда не были, из детства мне вспоминаются только вечные скандалы и пьяные дебоши отца, которые прекратить удавалось, лишь вызвав наряд полиции. Когда же мать его окончательно выгнала, казалось, что и смысл из ее жизни исчез вместе с ним. Время от времени в нашем доме стали появляться другие мужчины, но хрен редьки не слаще, и все возвращалось в прежнее русло – пьянки, ругань и бардак в доме. Готовить мать никогда не любила, а после жесткого развода с отцом и вовсе забросила это дело. Считала, что я в школе ем, и этого должно хватать. Ну разве что пельмени на ужин сварит или макароны с сосисками. И то под настроение да на праздники. Вот в один из таких «праздников» и проявилась вся эта бодяга, которая потом обрела и свое имя-отчество, – сахарный диабет.
Матери захотелось отметить годовщину совместной жизни с новым мужем, вот она и накрыла «поляну»: нажарила картошки, накупила каких-то готовых салатов, курицу-гриль, ну и, разумеется, бухло с тортиком. Не сказать, чтобы я тогда прям обожрался от пуза, но в кои-то веки почувствовал себя сытым, это факт. Правда, счастье оказалось недолгим – живот вдруг резко скрутило, накатила тошнота, и меня вырвало. Мамин «муж объелся груш» в очередной раз решил поучить меня хорошим манерам единственным известным ему способом – оплеухами и тумаками. Ты, мол, мать не уважаешь, когда она так старается для тебя, а ты – неблагодарная скотина. Ну и все в том же духе, как будто я нарочно все это устроил. Вдоволь почесав руки о мою морду лица и вызвав лишь новый приступ рвоты, он вдруг захотел проявить заботу и налил мне водки, чтобы «продезинфицировать желудок», заставил выпить. После этого «лечения» стало еще хуже. В общем, всю ночь меня выворачивало наизнанку, и утром, когда наконец наш «Доктор Никто» отправился на боковую, мать вызвала скорую.
В больнице я провалялся около месяца, делали анализы, УЗИ, подбирали терапию. Если честно я был рад отлежаться, отдохнуть от школы и домашних проблем. Ну и еще подумывал (глупость, конечно, и наивность детская), может, мать хоть немного изменится ко мне и станет на мою сторону, защитит от этого тупого «мужского воспитания». Не, не сработало, материнский инстинкт явно давал сбой.
Потом по бесплатному рецепту мать получила все лекарства и шприцы, но делать мне уколы никак не решалась. «Давай ты сам как-то будешь все это контролировать», – отнекивалась она. Ну, я неделю-другую поколол, потом надоело, да и чувствовал себя нормально, зачем тогда? Мать тоже вскоре успокоилась, и все вернулось на круги своя. Только на новом витке у маминого мужа добавилось поводов докапываться до меня: «Мать тебе суп целый час варила, а ты опять чипсами аппетит перебиваешь»; «Тебе сказали больше двигаться, так нефиг дома сидеть, иди с пацанами мяч погоняй, дай спокойно телек посмотреть»; «Сахар? Да мне твой сахар до фонаря, меньше сладкого жри», и все такое прочее.
Нервы он мне так делал постоянно, не забывая периодически поколачивать. Ну я и впал опять в депрессняк, забил на уколы и всю эту тягомотину, стал ненавидеть и себя, и диабет, и всех вокруг.
Потом решил: да пошло оно все, сдохну так сдохну, все равно нормальной жизни мне не видать.
А нет – если до восемнадцати дотяну, сразу свалю куда-нибудь. Еще при отце, когда он с нами жил, я все мечтал поступить в мореходку или Суворовское училище, узнавал, как и что. Оказалось, принимают только с согласия родителей. Мать тогда отказала категорически, стоило мне лишь заикнуться. Так что оставалось дожидаться восемнадцати.
Пока дожидался, еще четыре раза в больничку попадал: то опять с тошнотиками, то сознание терял на уроках, кидало меня так из стороны в сторону, то от переизбытка сахара, то от упадка. Училка наша классная потом, когда добилась от матери информации о том, что со мной происходит, все время в сумке с собой таскала конфетки. Благодаря им пару раз меня вовремя вытаскивала из шока. Но это позже. А в последний такой попадос я и встретился с Катей. Собственно, именно о ней я и хотел рассказать, а начал о
