— Ризетт вышел из рубки.
Они проводили его взглядами, и Байрон обнял девушку. Он целовал ее глаза, губы, волосы, руки; поцелуи были нежными и легкими.
— Я очень люблю тебя! — сказала она.
— Я люблю тебя так, — ответил Байрон, — что не могу выразить словами. Как ты думаешь, он даст согласие на наш брак?
— Пока не знаю. Но я попытаюсь еще раз все объяснить ему.
Их диалог прервал вернувшийся в рубку Ризетт.
— Значит, нам предстоит прожить на Родии до самой смерти... Не думал я, что меня может ожидать подобное. Эх, и почему этот мятежный мир — только выдумка?
— Мятежный мир существует, Теодор.
— Что?!
— Мятежный мир ЗДЕСЬ.
Ризетт резко ответил:
— Я еще не совсем свихнулся, Байрон.
— Я не лгу. Такой мир СУЩЕСТВУЕТ, и я знаю, где он находится. Я мог узнать это несколько недель назад, но только сейчас мне удалось сопоставить все факты. Вспомни слова Джоунти, когда он понял, что мы с тобой заодно. Помнишь?
— Нет.
— Он сказал, что на свете множество звезд и до любой из них нужно добираться через биллионы миль. Вот тут-то я все и понял.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Артемида.
— Подумай сама. Метеор врезался в корабль дяди Джила и сбил его с курса. Поэтому окончание Прыжка было уже не в нашей системе планет. Так думал дядя Джил. Так считал и Автарх. И оба они ошибались. А что, если при столкновении направление полета и скорость не изменились?
— Тогда...
— Да, тогда корабль приземлился там, где и должен был, — на Родии. И как это я сразу не догадался?
Артемида сказала:
— Но ведь тогда мятежный мир должен быть у нас дома. Это невозможно!
— Почему же невозможно? Этот мир находится где-то в Родийской Системе. У нас есть два способа найти его. Давай опять обратимся к фактам. Что случилось с Джилбертом после возвращения из мятежного мира? Он вновь был на Родии. Он считал, что это — заслуга совершенного тиранийского корабля, хотя скорее всего жители мятежного мира, зная, что на борту этого корабля один из Хенриадов, никогда не оставили бы его в живых, если бы этот мир находился за пределами Родийской Системы. Кто, кроме родийцев, стал бы сохранять жизнь Хенриаду?
Артемида взволнованно перебила его:
— Но если то, что ты говоришь, — правда, то мой отец находится в страшной опасности.
— И находился в ней все последние двадцать лет. Но вовсе не по тем причинам, которые ты имеешь в виду. Однажды Джилберт рассказал мне, как сложно было ему прикидываться дурачком. Но твоему отцу играть свою роль было намного сложнее.
— Ты же не хочешь сказать...
— Именно это я и хочу сказать, Арта. И вот что надоумило меня. Еще когда Автарх обвинял твоего отца в предательстве, я усомнился в том, что мой отец мог оказаться таким доверчивым. Мы были уверены, что отец работал на Джоунти, и ошибались. Еще больше в моей уверенности меня укрепил Джилберт, когда рассказал о том, что отец и Правитель долго разговаривали в библиотеке. На самом деле отец служил Правителю и был просто лазутчиком в стане Джоунти. Знаешь, почему для меня было так важно спасти корабль Аратапа? Не из-за себя, конечно, и даже не из-за тебя. Я должен был спасти Правителя. Он самая важная персона среди нас. Бедняга Джилберт не понимал этого.
Ризетт простонал:
— Я просто не могу во все это поверить.
Внезапно в их разговор вмешался новый голос:
— И тем не менее — поверь. Это правда.
У двери стоял Правитель. Это был его голос и в то же время не его. Он звучал веско и уверенно.
Артемида подбежала к нему:
— Отец! Байрон говорит...
— Я все слышал. — Он ласково провел рукой по ее волосам. — И все это правда. Я даже согласен на ваш брак.
Она изумленно всматривалась в него:
— Ты говоришь совсем не так, как раньше. Ты говоришь...
— Как если бы я не был твоим отцом, — грустно сказал он. — К сожалению, Арта, так будет недолго. Как только мы вернемся на Родию, все будет как прежде.
Байрон затаил дыхание. Хенрик жестом подозвал его к себе.
— Было время, молодой человек, когда мне хотелось принести тебя в жертву. Такое время может возникнуть вновь. И тогда я не смогу защитить тебя. Понимаешь?
Они кивнули друг другу.
— Двадцать лет назад я был не так уверен в себе, — продолжал Хенрик. — Я только вступил в эту роль и страдал нерешительностью. Мне следовало бы убить Джилберта, а я сохранил ему жизнь. Именно поэтому кое-кто теперь знает, что мятежный мир существует и что я — его вождь.
— Это знаем только мы, — возразил Байрон.
— Не считай Аратапа глупее, чем он есть, — Хенрик слегка усмехнулся. — Вам с ним были известны одни и те же факты, и если ты сумел сделать правильные выводы, значит, то же самое может и он. Я уверен, что и на свободу он отпустил тебя с одной-единственной целью — чтобы поближе подобраться ко мне.
— Значит, мне придется покинуть Родию? — Байрон чуть не плакал.
— Нет. Это будет фатальной ошибкой. Нет никаких причин для подобного поступка, и это может насторожить кое-кого. Поэтому ты останешься с нами и будешь делать вид, что ничего не произошло.
— Но, Правитель, вы не знаете кое-чего. Существует один документ...
— Который искал твой отец?
— Да.
— Твой отец, мой мальчик, тоже знал не все. Он знал о существовании этого документа, но не знал, где документ находится. Если бы он спросил об этом меня, я бы сразу же сказал ему, что на Земле документа давно нет.
— Более того, сэр. Я уверен, что им владеют тиранийцы.
— Ну конечно же, нет! Документ у меня. Вот уже двадцать лет он у меня. Я получил его, когда еще только зрела идея мятежного мира. И я всегда знал, что нужно нам, чтобы победить.
— Это какое-нибудь оружие?
— Это самое мощное оружие во Вселенной. Оно разрушит и Тиранию, и Родию, но спасет Королевства Космической Туманности. Без него мы, конечно, можем противостоять тиранийцам, но при этом только заменим феодальный деспотизм другой формой угнетения. Мы должны стремиться совсем
