- А что тут думать, их в два раза больше чем нас, атаковать бессмысленно. Надо возвращаться назад за подмогой.
- Но они ждут, - удивился Анхель.
- А ты хочешь, что бы мы все легли под этим чертовом мостом? Эта глупая затея. И не наша задача. Мы разведка. Наши сведения ждут там, - и он указал рукой в сторону, - и мы должны возвращаться.
- Это решать мне, - остановил его Фархад.
- И что ты решаешь?
- Мы должны помочь Мигелю, - сказал он наконец, после долгого раздумья.
- Я - против.
- Я никого не спрашиваю.
- Мы должны вернуться, - и Роберто потянулся к пистолету, что висел сбоку.
И в этот момент позади Фархада раздался выстрел. Фархад резко повернулся и увидел как Габриэлла опустила ружье.
- Ты почему стреляла? - удивленно спросил он. Ответа не последовало, все смотрели куда-то назад, за спину Фархада. Фархад тоже повернулся. Роберто, широко раскинув руки лежал на спине.
- Габриэлла, ты... - удивленно повернулся к ней снова Фархад.
- В отряде должен быть один командир, - ответила она спокойно.
- Я сам бы с ним разобрался.
- У нас мало времени, командир.
- Не надо было убивать Роберто, я сам бы разобрался, - снова повторил Фархад, он еще не пришел в себя, настолько поступок Габриэллы поразил его.
- Он все равно был мертв, - ответила Габриэлла и ушла прочь.
Фархад ничего не понял, что хотела сказать Габриэлла, но сейчас выяснять отношения не стал. Все остальные тоже молча стояли и смотрели на Габриэллу. Фархад понял, что сейчас все ждут от него действия.
- Через два часа выступаем, всем быть наготове. Анхель, поешь, потом подойди ко мне.
- Хорошо, командир, - ответил Анхель, и все остальные медленно разошлись оставив мертвого Роберто лежащим на поляне.
К нему подошла Габриэлла, закрыла глаза, накрыла пледом, но перед этим нагнулась и поцеловала в лоб.
Глава четвертая
- Ты удивляешься, почему я застрелила Роберто? - спросила спустя несколько дней Габриэлла.
- Меня больше удивило то, что ты сделала после, - ответил Фархад.
- Я просто простилась с ним.
- Он и вправду был твоим мужем?
- Правда, он был мне мужем, но стать моим мужчиной не сумел.
- Не понял...
- Не каждый муж становится для женщины его мужчиной. Порой мужчина совершает такой проступок, что женщина уже никогда его не прощает, и тогда он просто остается ей мужем, но любить его она больше не может.
- У вас тоже были такие отношения?
- Да.
- Но тогда почему вы жили вместе?
- А мы не жили вместе. Он просто всегда был рядом со мной, но я его уже давно отпустила, и он это знал.
- Почему же вы не расходились?
- Он хотел всегда меня видеть рядом.
- Значит, он любил тебя?
- Не знаю. Мне было все равно.
- А какая любовь нужна тебе?
- О ней говорить трудно, командир. Она или есть - или нет. Если есть, то ты горишь в ней. И потом, меня всегда любили. Это не главное. Мужчина должен всегда оставаться самим собой, а женщина чувствовать в нем свою опору. Она должна бояться потерять его и остаться одной, даже если вокруг тысяча людей. Может, есть другие, которым нужно говорить много слов о любви, восторгаться ими, носить их на руках, не знаю, - мне этого всего не нужно. Я сама готова заботиться о своем мужчине. Но я должна быть уверена в нем и не стыдиться его. Знаешь, командир, мне неважно, во что он будет одет, в костюм матадора или в рубаху крестьянина, и как пахнет от него, одеколоном или потом, - он просто должен повелевать моим сердцем.
- А раньше у вас она была?
- Что?
- Ну, эта любовь?
- Когда выходила за него замуж, думала, была, но я ошиблась.
- И давно ты поняла, что ошиблась?
- Когда он струсил.
- Где?
- На корриде.
- Где?
- На корриде, командир. Он был неплохим матадором. В нашем городке все девушки ходили в него влюбленные. Каждая мечтала, чтобы он улыбнулся ей, когда он гордо проходил по арене, высоко подняв над головой уши убитого быка. Но он улыбался только мне. Все говорили, что он станет лучшим, у него были все данные для этого, но оказалось, не было у него только одного, бесстрашного сердца.
- Но ты же говоришь, он был хорошим матадором, и наверное, много быков ему пришлось убить...
- Мясник убивает больше, но о нем никто не слагает легенды. И быки тоже бывают разные, командир. А когда попался тот, который бывает один на тысячу, и повстречать которого мечтает каждый матадор, ибо только убив его, понимаешь, ради чего бог создал корриду. И каждая такая победа остается в истории народа.
- Что же случилось с Роберто?
И поведала Габриэлла Фархаду свою историю. В Гренаде это было, весной, за несколько месяцев до войны. Роберто должен был выйти последним из трех, которые выступали в тот день. Его бык был не самым большим, но в нем был дух воина, и это выделяло его среди остальных. Казалось, он понимал, почему он здесь, и зачем человек вышел ему навстречу. И он с честью принял этот вызов и ринулся бесстрашно навстречу своей смерти, но Роберто не оказался готов к этому, всегда он атаковал быка, дразнил его, заставлял его атаковать, и уже потом, чувствуя свое превосходство, он закалывал его своим особым ударом, резким, с близкого расстояния, зависая над ним, когда изогнувшись пропускал быка рядом. Но этот бык в тот день делал все не так, и его отчаянность озадачила Роберто. Впервые в его сердце закралось сомнение. А на арене, когда перед тобой разъяренный бык, сомнений быть не должно, там все твои действия должны быть вне зависимости от твоего мозга. Глаза должны видеть опасность на мгновение раньше, чем она наступила, а руки, - сами делать свое дело, в противном случае руки не успевают за мыслью, а тело уклониться от удара рога, острого как пика и грозного как сама смерть. И хотя Роберто делал все вроде правильно, глаза Габриэлы увидели неладное. Не было в движениях Роберто былой легкости, исчезла его танцующая грация, не парил он над ареной как прежде, а тяжело передвигался, а один раз чуть не споткнулся, но успел увернуться, и никто не заметил, как близка была к нему смерть, когда рог быка прошил воздух рядом с грудью его, не задел, но повеяло холодом на него и вздрогнуло сердце его и задрожала кисть, сжимающая шпагу. Вместо удара, когда шпага, пущенная стальной рукой пробивала хребет и через только матадорам известные точки проходила, не задев ни одной кости, прямо в сердце, и оседал тогда на бегу грозный зверь, словно от удара о невидимую стену останавливался, а затем медленно заваливался на бок, дрожа всем телом в предсмертной агонии, шпага Роберто на этот раз лишь скользнула по лоснящемуся плечу быка и надорвав кожу, застряла в костях. Взревел бык от боли, опасно замотав в стороны рогами. Раньше, когда удар приходился в точку и бык падал замертво, Роберто проходил под бурными овациями вдоль трибун, и летели к нему цветы и сердца местных красавиц, улыбался он тогда счастливый и гордый; теперь же он побледнел и отпрянул в панике в сторону. Но повернул к нему голову раненый зверь, весь в пене, и в это мгновение впервые пожалел Роберто, что он по эту, а не по ту сторону трибун, и что это на него идет сейчас гора мускулов, и только ему одному оставлено право выбора, умереть или победить. Но победить он больше не мог, дрогнуло сердце его, и умирать ему не хотелось. И он сделал то, что покрыло его голову навсегда позором, он бежал. Бежал, некрасиво оглядываясь, петляя, пытаясь уклониться от удара рогов, нависших сзади. Оказалось, мала арена, когда спасаешь жизнь свою. И, наконец, у Роберто остался последний шанс, который выпадает на долю не каждого матадора и после которого только единицы выживают. Когда некуда больше бежать, стоит тогда матадор у ограды перед мчащемся на него разъяренным зверем и вытянувшись, поднимет к небу свои руки, показывая всем свою покорность перед ударом судьбы. И прошивает его грозный удар, разламывая кости на груди и разрывая внутренности. Лишь единицы, те, кого еще в утробе матери сам бог поцеловал в макушку, остаются невредимыми в плену грозных рогов, которые проходят по бокам матадора, едва касаясь его, и вбиваются со всей силы в деревянную ограду. И стоит тогда беспомощно бык, пригвожденный к ограде, а между его рогами, словно в объятиях любимой, стоит невредимо матадор, навеки покрывший себя славой. Этот миг пришлось пережить и Роберто, когда он в отчаянии остановился у деревянной ограды, вытянувшись в струнку с поднятыми руками. Страшным был удар, от которого сотряслась, но выдержала старая ограда, и треснул правый рог быка, а в основании его начала сочиться кровь. И стоял между этими рогами Роберто, зажмурив глаза и трясясь всем телом. Но не лицом он принял удар. Спиной стоял Роберто к быку и в голос кричал от ужаса. И замолкли в изумлении зрители, впервые видевшие такое, но не было в их молчании одобрения. И покинул после этого Роберто арену.
- И ты не могла ему этого простить? -спросил Фархад замолчавшую Габриэллу.
- Нет, это я ему простила, - вдруг ответила Габриэлла, - больно мне было, но я простила.
