Полковник презрительно молчал.
- Мы понимаем, что это штамп, - продолжал Жесткоглазый, - что так бывает только в "Вечерке" и в дурном кинематографе. Но честное слово, нам некогда тратить время на изыски, особенно, когда клиент так строг к стрелкам на брюках и так вдов, что вынужден сам поддерживать их в порядке, - и кивнул Джинсовому.
Тот подскочил, рванул с удовольствием на Полковнике рубаху.
- Как там? - обернулся Жесткоглазый к одному из уголовных, в глубину комнаты. - Нашел розетку?
- Ага, - ответил уголовный, только что включивший электроутюг. - Провода не хватает. Тащите его сюда.
Выступили двое других, подхватили кушетку с Полковником, понесли к утюгу.
- Слушай, можно, я? А? Можно? - отнесся Джинсовый к Жесткоглазому столь сладострастно, что слюни чуть не потекли изо рта.
Жесткоглазый равнодушно пожал плечами, и Джинсовый завладел утюгом.
- Сами понимаете, какой вам срок одуматься, - оборотился Жесткоглазый к Полковнику. - Пока нагреется. А время сейчас позднее, все свет повыключали. Так что напряжение хорошее!
Хоть время было и впрямь позднее, родители не спали, а вели на кухне какой-то важный и, судя по тому, что сразу прервали, секретный разговор: Юноша успел услышать из прихожей только последнюю отцовскую реплику:
- И ничего - понимаешь, ни-че-го! - нету в них особенного! Но сам факт!
В ком "в них" (мы-то с вами сразу догадались, что речь идет о карасевых экспертизах) Юноша не понял, да, впрочем, понимать и не интересовался, а:
- Где ты был сегодня вечером, папа? - спросил, став на пороге.
- Может, сначала поздороваешься? - робко испробовал отец воспитательный тон.
- Где ты был сегодня вечером?!
- Н-ну! кк где? - несколько замялся Благородный Карась. - Где всегда. В журнале. А потом - на заседании "Мемориала". Ты прекрасно знаешь, что твой дед погиб в чекистских застенках!
- Где ты был сегодня еще?!
- Что это за манера? - почувствовала мать, что пора идти мужу на помощь. - Ты что, допрашиваешь отца?
Но сын даже и внимания не обратил на материнское вмешательство:
- Где ты был сегодня еще?!!
Отец молчал довольно красноречиво.
- Я тебя видел на одной даче, - сказал Юноша обреченно, словно только что потерял последний атом надежды на благополучное разрешение страшного недоразумения.
- Как вдел? - переспросил Карась: с момента появления сына на пороге отец понял, что дезавуирован, но о возможности инцеста догадался только сейчас, вот от этого вот словечка: видел, - догадался, но тоже цеплялся за непонятно на что надежду. - Что ты там делал?!
- Знакомился с дедом невесты, - произнес Юноша вызывающе.
- Какой еще невесты?! - недоуменно вмешалась мать. - Ты снова женишься?
- Погоди, Вера! - остановил ее отец. - С Иннокентием Всеволодовичем?
- А что ж тут такого страшного, папа? Ты ведь с ним, как оказалось, тоже водишь знакомство. Наверное, даже! сотрудничаешь. Почему ж нельзя мне?
- Я?! Сотрудничаю?! - очень искренне возмутился Благородный Карась.
- Почему?!
- Да потому что! - чуть было не выдал Благородный Карась роковую тайну, но осекся, глянув на жену. - Да потому! потому что! В общем! в общем, я тебе запрещаю это знакомство!
- Вот как! - усмехнулся юноша.
- За-пре-ща-ю! - закричал Карась так натужно, что голос сорвался на визг.
- А я ничего другого и не ожидал! Привет! - и со слезами на глазах Юноша выскочил из кухни, из квартиры, стремглав понесся по лестнице.
- Никита! - выбежал за ним отец. - Никита! Постой! Слышишь?!.
Далеко внизу хлопнула дверь парадного.
- !Да кто ж еще как не мы создали вам эту! популярность? Мы вам обыск - назавтра все голоса трубят. Мы вас на беседу - тут же эдакий, знаете, восхищенно-осуждающий шумок в либеральных кругах. Восхищенный, естественно, в вашу сторону, осуждающий - в нашу. Вы нам по-хорошему солидный процент отстегивать должны. И от тутошних гонораров, и от тамошних!
- Вы что, процент требовать меня пригласили? - не без иронии поинтересовался Карась-Писатель.
- Бог с ним, с процентом, - махнул рукою Полковник. - Вы ведь, пожалуй, заведете что рекламу нам не заказывали, что мы сами, вас не спросясь!
- А разве не так? - попытался перехватить инициативу Карась.
- И тк, знаете, - мгновенно ответил Полковник, - и не так, - и пояснил, что имеет в виду: - Вы ведь нас провоцировали на эти обыски, вызовы. Грань, однако, никогда не переступали, чтоб в лагерь там или под грузовик. Согласен, согласен! - замахал ладошками на Карася-Писателя, рот ему не дав открыть. - Дело это тонкое, недоказуемое. Так что процентами уж пользуйтесь.
- Вот спасибо, - снова сыронизировал Карась.
- Не за что, - отпаснул Полковник.
- Ну и зачем же в таком случае?.. - обвел Карась широким жестом окружающую обстановку.
- А вы не догадываетесь?
- Нет, - честно сознался Карась.
- Чего ж тогда приехали? Ну-ну, думайте, людовед! Приехали? Согласились? Значит, чувствуете за собой что-то, а? Чувствуете высшее мое право вас сюда! приглашать?
Карась-Писатель покраснел.
- То-то же! - припечатал Полковник и, не давая подопечному остыть, пустился дальше: - Догадались? Правильно! Вроде и доносов вы ни на кого не строчили, и не заложили вроде никого, а вот поди ж ты: сидите тут передо мною и краснеете. Потому что не забыли, как вызывал я вас свидетелем по делам ваших приятелей и как правдиво и искренне отвечали вы на вопросы. И вопросы-то, согласитесь, были пустячными. Я вам важные на всякий случай даже и не задавал: вдруг, боялся, сорветесь. Но, однако, чувствовали вы, наверное, что лучше бы вообще не отвечать, а? А храбрости не хватило. Вот и краснеете. Чувствовали, что самим фактом согласия беседовать тогда со мною о ваших друзьях вы уже как бы санкционировали мое право на их арест и прочее. Угадал? Вот бы вам о чем написать! автобиографическую повесть!
- А я, может, и напишу, - сказал Карась после паузы. - Спасибо за идею.
- Не знаю - не знаю, - ответил Полковник. - Может, когда и напишете. А вот что вижу отчетливо, так это что воображения вашего писательского вполне достает представить себе реакцию друзей по "Апрелю" и товарищей по Пен-центру, - согласен, согласен! - им ли судить? - а все-таки: если в печати вдруг обнаружится парочка ваших свидетельских протоколов! где вы хоть никого и не заложили, однако, такие невинные подробности из частной жизни приятелей припомнили! Тут ведь того и гляди популярность, которую мы с вами столькими усилиями и так долго пестовали, рухнет? А вы уверены, что книги ваши, сами по себе, достаточно значительны, чтобы подобное испытание выдержать? - Самое Высокое Начальство - то как раз, с которым Полковник столкнулся нос к носу несколько дней назад - щелкнуло клавишею, чем и прервало демонстрацию оперативной видеозаписи, и отнеслось к Товарищу Майору, знакомому нам по автомобилю "Волга" с задворок поселка "Стахановец".
- Я думаю! - протянуло, - пускай. Пускай! развлекается, - и, вздохнув, встало из-за необъятного, как Родина, стола, размяло конечности, подошло к окну не Самого, кажется, Главного, но уж во всяком случае Второго или Третьего в этом Гранитно-Охристом Здании Кабинета. - Настоящий чекист! - помотало рукою в воздухе. - Даже если в отставке! Что гласит народная мудрость? - полуобернулось к Товарищу Майору.
- Старый конь борозды не испортит, - отрапортовал без паузы Товарищ Майор.
- Именно! - похвалило Начальство.
За окном суетилась Москва. Автомобили обтекали по кругу чугунного основателя Заведения, повернувшегося спиною к одному из своих преемников.
- То есть, - спросил Товарищ Майор, - наблюдение снять?
- Н-ну! - снова повертело Самое Высокое Начальство ладошкою. - Наведайся через месяц! через полтора. Ведь что в нашем деле главное?
- Учет и контроль! - выпалил Товарищ Майор.
- Именно!
Самое Высокое Начальство покивало одобрительно и вперилось в кишащую перед Детским Миром толпу. Постояло так некоторое время, потом поманило, не оборачиваясь, жестом указательного. Товарищ Майор подошел, как подкрался.
- Вот, - сказало Начальство. - Смотри! - и повело указательным вправо и чуть вниз, видимо, желая преподать какой-то важный не то профессиональный, не то нравственный урок. Но так и не сумело облечь словами.
Товарищ Майор в некоторой растерянности смекая, на что, собственно, смотреть, вывернул голову, привстал даже на цыпочки - тут-то и попался ему на глаза Благородный Карась, направляющийся явно к одной из дверей Здания.
- Вас понял, - сказал с облегчением Товарищ Майор. - Жаловаться идет. На Иннокентия Всеволодовича.
- Кто? - тупо посмотрело Самое Высокое Начальство, отвлеченное от Не Менее Высоких Мыслей.
- Подопечный. Тоже из вчерашних. Последний. Вы не досмотрели, на третьей кассете.
- А-а! - не то сообразило, не то сделало вид, что сообразило Самое Высокое Начальство. - Ну ты уж! - и в третий раз помотало кистью, а потом погрозило в воздухе толстым, поросшим шерстью перстом.
