3 Іюня. Троицынъ [день]. Сходки не было, потому что я не приказалъ старостѣ, а только сказалъ мужикамъ на сходкѣ. Василій однако утромъ сказалъ мнѣ, что мужики рѣшительно несогласны, что Осипъ сказалъ, что и 10 р. не заплатить, а Резунъ одинъ согласенъ. Вечеромъ на Груман[тѣ] встрѣтилъ Кирилу, Анисимова брата, въ лѣсу и заговорилъ съ нимъ; онъ сказалъ, что нынѣшній годъ тяжелъ падежемъ лошадей, и поэтому оброкъ невозможенъ. Потомъ подъѣхалъ къ Осипу: онъ съ сдержанной улыбкой умнаго человѣка, который проникъ, что его хотятъ надуть и не поддается, сказалъ, что придется платить по 150 рублей за нищихъ, что оброкъ великъ и что староста угнетатель.
Встрѣтилъ Резуна, тотъ сказалъ, что онъ не понимаетъ упорства другихъ, что онъ согласенъ и что надо поговорить еще. Потомъ подъѣхалъ къ Данилѣ (богатый семейный мужикъ, изъ ямщиковъ, худой, блѣдной, неподобострастный, но добродушный и очень умный). Онъ подошелъ ко мнѣ, когда я заговорилъ объ оброкѣ, съ лицомъ выражаюіцимъ стыдъ за меня, что я притворяюсь и лгу. Онъ отдѣлался общими мѣстами, говоря, что и за мной жить хорошо, что при папенькѣ моемъ за ними оброкъ тоже не стоялъ. Часовъ въ 10 я пошелъ ходить съ Васильемъ и разсказалъ ему весь свой планъ. Василій понялъ, не удивился и сказалъ, что онъ какъ предъ Богомъ, такъ и передо мной, объяснитъ, что30 они имѣютъ въ разумѣ, что я хочу сдѣлку сдѣлать, теперь обязательство взять, такъ какъ знаю, что въ коронацію всѣмъ будетъ свобода, и главное отъ этаго не соглашаются. Они и не знали, что я намѣренъ пересадить на оброкъ съ осѣни. Но трудно будетъ разувѣрить въ томъ, что я ихъ обманываю. Завтра открою имъ свою мысль и допущу оброкъ хотя нѣсколькихъ, ежели не захотятъ обществомъ.
5 Іюня. Нынче была сходка. Когда я спросилъ: желаютъ ли на оброкъ обществомъ, долго всѣ молчали и потомъ стали говорить, что дорого, и что нѣкоторые пойдутъ можетъ [быть]. Сказали только, что несогласны, когда я спросилъ: несогласны? Говорили, что хлѣба нѣтъ и придется платить по 92 рубля, что нѣкоторые пойдутъ. Я объяснилъ, что все дѣло рѣшится только осѣнью. Молчаніе… Я вошелъ въ контору и изъ окна началъ говорить: что цѣль моя въ томъ, чтобы они откупились. Молчаніе. Что произойти это не можетъ раньше выкупа изъ Совѣта, 24 лѣтъ. Яковъ, – бѣлобрысый бойкій мужикъ сказалъ, что никто не доживетъ до этаго срока. Звуки одобренья. – Сказали, что оброкъ великъ и что и такъ жить хорошо. Я предложилъ итти на оброкъ тѣмъ, которые хотятъ, и составить общество. Звуки31 одобренія; но когда я сказалъ, что остальные пусть вмѣстѣ съ другими сдѣлаютъ условіе – контрактъ, послышались испуганно-недовольныя возраженія, что можетъ сдѣлать[ся]32 болѣзнь и изъ всего общества 10 человѣкъ останется. Я сказалъ (необдуманно), что контрактъ нельзя сдѣлать иначе, какъ когда всѣ пойдутъ, а потомъ сказалъ, что можно и совсѣмъ, вообще изложилъ неясно. – Сначала напали бѣдняки, и изъ первыхъ Яковъ, на то, что оброчнымъ нечего ходить, ежели не всѣ. Я объяснилъ, что каждый свободенъ; потомъ возразили, что пусть лучше останется на прежнемъ положеніи, а то кормить въ голодъ некому будетъ, и выйдя изъ оброка я не приму его. – Возвратились къ оброку, просили отсрочку до осѣни; когда я сказалъ, что нужно мои поля бросить, они предлагали нанять ихъ. Я сказалъ имъ пункты условія, всѣ изъявили неудовольствіе и къ подпискѣ выражали страхъ. Потомъ я замѣтилъ, что ежели свобода будетъ дана общая, то условія контракта моего пусть будутъ недѣйствительны. Съ ужасомъ возставали на всякое поползновеніе къ подпискѣ и обращались къ оброку. Я сказалъ, что подписка для того, чтобы связать наслѣдниковъ. Они сказали, что имъ все равно и у Мараюшникова [?] жить. – Даже тѣ, которые были за оброкъ, замолкли. Стали льстить и врать офиціально. Вы наши отцы, намъ хорошо. Рѣзунъ вдругъ предложилъ отдать имъ всю землю. Я предложилъ ему отдать мнѣ свой армякъ и сапоги. Засмѣялись. Я возвратился къ подпискѣ. Оскорбленно говорили, что никакъ нельзя, какъ можно, отцы не дѣлали, и дѣти пусть служатъ, какъ будто я предлагалъ имъ дать подписку въ томъ, что каждый будетъ осквернять святыню. Данило, къ которому я приступилъ, требуя объясненія отказа и объясняя его надеждой воли безъ выкупа, божился мошеннически, и всѣ одобрительно подтверждали его слова, что они ничего не знаютъ. Онъ сказалъ, что дѣти пусть тоже служатъ барину. – Да, я сказалъ, развѣ имъ не лучше будетъ? Нѣтъ, – отвѣтилъ онъ, и всѣ подхватили, – вольнымъ жить хуже. И опять начали не то льстить; видно они испугались чего-то, чего – еще я не понялъ. – Я сказалъ, что все-таки пусть потолкуютъ, согласны ли на контрактъ, и кто согласенъ на оброкъ? Голосъ изъ толпы, что на оброкъ никто не пойдетъ, и всѣ одобрительно молчали. Я отошелъ въ садъ и минутъ черезъ 5 вернулся. Никого уже не было. Все разошлись молча, плотники толковали съ старостой о сваяхъ. Какъ будто нынѣшніе мои слова были уже такъ глупы, что не стоили никако[го] вниманія. Староста, съ которымъ я послѣ заговорилъ объ этомъ дѣлѣ, сообщилъ мнѣ, что когда онъ началъ говорить имъ, они и слушать не стали и разошлись молча. Староста, который на мою сторону клонитъ и, какъ богатый мужикъ, долженъ желать свободы, объяснялъ ихъ несогласіе действительно тѣмъ, что свободнымъ хуже.33 Онъ подтверждалъ это примѣрами. Завтра напишу черновое условіе и дамъ имъ. —
6 Іюня. Вотъ черновой Договоръ, который [я] далъ старостѣ и который онъ одобрилъ, съ тѣмъ, чтобы дать его читать крестьянамъ. Староста объяснилъ мнѣ, что они дѣйствительно ожидаютъ вольной въ Коронацію и что они боятся, [что] я ихъ надую.
7 Іюня. Я велѣлъ собрать стариковъ. Староста же сдѣлалъ весьма неудачный выборъ. Власъ, болѣзненный развратный старикъ. Морозъ, добродушный плутъ, который отвѣчалъ мнѣ, что онъ глухъ. Владиміръ,34 добрый, но тупой мужикъ, Резунъ, Осипъ и Данило. Староста имъ прочелъ еще прежде меня, я прочелъ снова. Резунъ говорилъ, что понимаетъ, когда же я приступилъ съ вопросами: хотятъ или нѣтъ? сказали, что лучше по старому, что мы готовы, – однимъ словомъ, не отвѣчали на вопросъ. – Осипъ сказалъ, что хуже бы не было отъ того, что 3 дня; я доказывалъ нелѣпость его словъ. Онъ сказалъ, что онъ старъ, – съ молодыми поговорите. Потомъ сказалъ, что начальства будетъ много. – Данило – злобной плутовской брюнетъ. Ямщикъ. Косится на другихъ, когда говоритъ. Говорилъ, что они глупы, не понимаютъ. – Лучше служить постарому, и что они не доживутъ воли. Наконецъ, когда я нападалъ на ихъ недовѣріе и скрытность, Рѣзунъ, которому между прочимъ, нужно отъ меня лошадь, сказалъ, что онъ скажетъ все: надѣятся свободы, а я ихъ свяжу подпиской. Я прочелъ послѣдній пунктъ, опять толковалъ, просилъ объ одномъ, чтобы со мной совѣтовались. Стали сговорчивѣй и обѣщались подумать. Воскресенье велѣлъ созвать общую сходку. – На этой сходкѣ Рѣзунъ снова, какъ будто обѣщая согласиться, просилъ прибавить земель, и всѣ подтверждали.
