-- Папа, мама, доброта! -- дразнил, уковыливая, Энергичный. -- Осликю А как до деладошло, кудатвоя добротаподевалась?! Ну? Куда?!
-- Ладною кочумайю -- прохрипел вконец обессиленный Печальный и свалился в детскую песочницу. -- А то совсем задохнешьсяю
-- Ты насебя посмотри! -- присел рядом надеревянный бордюрчик Энергичный. -- Конечно, можешь и не сдавать, -- добавил, несколько уняв грохот сердцаи переждав колотье в боку. -- Если у тебя совести хватит.
-- Ладно, -- примирился, кажется, Печальный с предприимчивостью друга. -Спасибо, хоть женить раздумал.
И обарасхохотались.
-- А это еще зачем? -- Печальный удивленно смотрел, как Энергичный опорожняет у входав квартиру брезентовую сумку: напол брякнулись электродрель, какие-то стамески, отверткию
-- Как, то есть, зачем? -- энергично изумился Энергичный. -- Глазок врезать будем!
-- Какой глазок?..
-- Какой-какой! -- передразнил Энергичный. -- Обыкновенный! Знаешь, сколько их наобъявление налетит? Что ж, значит: первому попавшемуся и сдавать комнату?
-- Почему первому? Познакомимся с человеком, поговорим, чаю выпьемю
Соседкасновабылатут как тут, внимательно слушалабеседу.
-- Знаю я тебя, -- отрезал Энергичный. -- Ты кого напорог пустишь, язык уже не повернется отказать. А так -- посмотрел в глазок, не понравился человек -- и не открываешь. Домакак будто нету.
-- Что ты меня все врать втягиваешь?! -- раздражился Печальный.
-- Сразу уж врать! -- не согласился Энергичный с формулировкой. -Тактика! Учитываю твой характер.
Соседка, долго готовившаяся, решилась-таки потрясти Энергичного заплечо:
-- А когдамужанайдешь-то?
-- Мужа? -- не вдруг врубился тот. -- Ах, мужа!
-- Ну! -- подтвердилаСоседка. -- Мужа.
-- Это, тетка, -- призадумался Энергичный, -- это тебе придется маленько подождать. Вот купим компьютерю
-- Чего?
-- Компьютер, -- гордо повторил Энергичный. -- Видела, в магазине кассачеки выбивает?
-- Ага, -- кивнуласобеседница.
-- Во, приблизительно в этом роде.
-- А когдакупите? -- не отставалаСоседка.
-- Набудущей неделе наведайся, -- посулил Энергичный. -- А покаиди, тетка, иди.
-- Дая иду, -- отступилаСоседканашаг и замерласнова.
-- Ладно, -- обернулся Энергичный к Печальному. -- Отпирай. Дрель подключить надо.
Печальный открыл дверь, и, когдаЭнергичный, разматывая провод, скрылся занею, обернулся к Соседке:
-- Вы, пожалуйста, не верьте ему. Он все шутит.
-- Я понимаю, -- кивнуламать-одиночка. -- Что ж я, совсем тупая по-вашему?..
Двери видеосалонаукрашало объявление:
Навсех сеансах сегодня демонстрируется исключительно
"Love story"
-- Смотрят? -- осведомился Мафиози у человеказастойкой.
-- Не очень, Джабраил Исмаилович, -- ответил тот хоть вежливо, аи с оттенком осуждения. -- Может, все же "Тарзана" пустить?
-- К-козлы! -- плюнул Мафиози и, заглянув в полупустой зальчик, где с экраналилась известная душераздирающая мелодия, прошел в кабинет.
Там, сладострастно подставив себя прохладным потокам воздухаиз кондиционера, поджидал Шестерка. Мафиози выключил "Тарзана", которым покаразвлекался подручный, протянул пачку денег:
-- Пересчитай!
-- Неужели ж, шеф, я вам не верю?! -- выпятил нижнюю губу Шестерка.
-- Считай, говорю! -- прикрикнул вполголосаМафиози.
Шестеркаперебрал между пальцами червонцы:
-- Точно, две.
-- Отдашь, -- распорядился Мафиози, -- и скажешь, чтобы ждаладальше. Адрес не забыл?
-- Как можно, шеф? -- полуобиделся Шестерка.
-- Тогдасчастливо!
Шестеркаскрылся. Смикшированный покрытыми звукоизоляцией стенами, едвауслышался звук резко взявшего с местаавтомобиля. Мафиози посидел неподвижно, затем вставил кассету в зев видеомагнитофона, нажал клавишу. Пошли начальные титры "Love story". Жужжание кондиционерараздражало, и Мафиози выключил его.
Тут в дверь просунулась облитая потом лысая немолодая голова:
-- Джабраил-джан, стекло сперли. А мне насвадьбу, к сестре. Ночью, понимаете. Через перевал!
-- Что я тебе, наавтосервисе, что ли, работаю? -- буркнул Мафиози, раздраженный, что его оторвали. -- И сколько раз вообще говорить, чтоб не приставали, когдаработаю?! Дай мне побыть наедине с кино!
-- Ну Джабраил-джан, -- головапросунулась глубже, втянув засобою толстое тело в чапоне цветатемной морской волны, подвязанном алым шелковым бильбаком, -- ну пожалуйста! Насвадьбу! К сестре! В Бухару!
-- В Бухару, говоришь? -- забарабанил пальцами Мафиози. -- Тоже, значит, в Бухару?
Толстяк, конечно, не понял, почему тоже, но согласиться поспешил:
-- Тоже, Джабраил-джан, тоже!
-- Ладно, -- смилостивился Мафиози, -- подумаем.
Толстяк выскочил из кабинетаи тут же вернулся с телефонным аппаратом в руке -- шнур змеился куда-то задверь:
-- Прямо сейчас подумайте, а?!
-- Ну-ка, ну-ка, левеею Левее стань! Ч-черт подери, ни ч- чертане вижу! -уставясь в свежеврезанный глазок, дирижировал Энергичный Печальным. Открыл дверь. -- Заходи. Ничего, понимаешь, не поделаешь -- придется свет проводить. Я там у тебя в кладовке зеркальную лампу виделю
-- Это от отца, -- печально пояснил Печальный. -- Он ведь и фотографией тоже занимался. И как ему только хватало навсе и сил, и времени!..
-- Лампу, говорю, тащи! -- прервал Энергичный сентиментальное философствование. -- Зарегистрируем кооператив -- и у тебя навсе времени хватит.
-- И что, -- задумался Печальный, -- онавсе время гореть будет? Онаж перекальная: надолго не хватит.
Энергичный задумался в свою очередь -- секунды аж натри:
-- Почему все время? Все время -- невыгодно. Экономически. А приходит кто -- мы ее отсюдавключаем и смотрим. Кстати, я тебе уже говорил, что поживу у тебя недельку. С супругой, понимаешь, конфликт вышел. Напочве мяса.
-- Как же это делать вид, будто нас доманету, -- продолжал размышлять Печальный, -- если лампавключается?
-- Чего ты опять мудришь! -- оборвал Энергичный. -- Ты лампу тащи, атам разберемся! Помнишь, как Ленин учил?
Молодая здоровая интернациональная семья из трех человек шлатем временем в полном составе по своим делам, и Аллаху было угодно, чтобы путь ее пролег мимо одного из объявлений Энергичного, аглавасемьи обратил внимание нашелестящую под чуть заметным ветерком бахрому растиражированного адреса.
-- Эй, ты чего там? -- тут же прикрикнулаполовина: видать, в семье не принято было, чтобы ее главапроявлял какую бы то ни было инициативу.
-- Пошли, папа! -- топнул ножкой ребенок.
-- Смотри-ка! -- сказал папа. -- Комнату недорого сдают.
-- Зачем это тебе, интересно, комната? -- зловеще осведомилась жена.
-- А сколько можно у твоей матери жить?! -- с робкой, явно непривычной агрессивностью отозвался глава.
-- Значит, мамамоя тебе плохая? -- подбоченилась подругажизни.
-- Почему плохая? -- балансировал главамежду углублением конфликтаи его сглаживанием. -- Но можно хоть капельку пожить самим?
-- Ладно, -- сочлаполовинадиспут оконченным. -- Не болтай глупостей. Пошли, -- и, взяв сыназаруку, двинулась в прежнем направлении.
Но главу, кажется, уже заело, и он, как в воду холодную бросаясь, выпалил:
-- Вт как?! Саматогдаи иди! Соскучишься -- адрес наобъявлении!
Повернулся и, подобно человеку, готовому лучше принять в спину пулю, чем унизить достоинство, гордо подняв голову и сцепив ладони напояснице, решительно зашагал вдаль.
Подругадней замерла, как громом пораженная, акогдачуть пришлав себя, подбоченилась вдвое по отношению к первому разу грозно:
-- Если ты сейчас же не остановишься!..
-- Сейчас же! -- выказал ребенок полную солидарность с точкою зрения матери и сноватопнул ножкой.
Но что будет, если он не остановится, главасемьи так и не узнал, ибо ушагал запределы голосовой досягаемости прежде, чем подругажизни сумелапридумать, что же, собственно, будет, если он сейчас же не остановится.
Объявление, судя по всему, набирало популярность: искаженный широкоугольником дверного глазка, покачивался перед дверью Печального нетрезвый мужичок.
-- Свет, свет включи! не видно! -- шептал Печальному прильнувший к окуляру Энергичный.
-- Фотографируете, да? Нас разыскивает милиция? -- задал нетвердый вопрос мужичок, едванад ним вспыхнуламощная лампа. -- А еще пишут: недорого! недорого! Тьфу навас! -- и пошел прочь.
юБеременная красавица, не то что б чертами лица(ибо многое ли можно сказать о чертах лицадовольно грубой, тремя красками выкрашенной деревянной фигурки?!), но, что ли, обликом, образом похожая наМадонну игрушки с осликом, держав руке дешевый чемодан средних размеров, появляется в дверях вокзалаи идет, повторяя ее некрутые изгибы, центральной улицею жаркой столички. Хотя рассеянно-внимательные глазаМадонны нацелены исключительно налицаокружающих, боковое зрение не может не вбирать и общий вид впервые посещаемого города: грязновато-пеструю суету базара, парадную архитектуру центра, алмазный блеск ниспадающих фонтанных струй возле ДомаПравительства, сизый дымок, уносящийся в небо с жарких мангалов шашлычниковю
