это я? Что это значит?
Мой голос хрипнет от напряжения, а взгляд мечется к двери. Урок истории закончился. Нам пора возвращаться…
– Да. Ты, – небрежно бросает Остап. – Вновь пытаешься найти логику?
– Я пытаюсь выйти отсюда! И, судя по всему, выйду, только когда пойму, что тебе нужно.
Но я всё равно смещаюсь поближе к двери, невзирая на то, что ноги становятся ватными.
Почему я?
– Подожди, снежинка, – он хватает меня за руку, не давая открыть дверь. – Ты права. Мы ещё не закончили. Ты – часть моего желания!
Он бредит, что ли?
– Либо ты говоришь, как есть. Либо я ухожу. Прости, но я тебя не понимаю.
Он всё ещё держит меня за руку. Неожиданно сплетает наши пальцы, и его взгляд проходится по мне от макушки до талии.
– Будешь моей до конца учебного года, – произносит он ровным голосом.
Так, словно нет в его словах ничего ТАКОГО.
Моё лицо, должно быть, вытягивается от изумления. И я могу выдохнуть лишь: «Нет…»
– Прости, но у тебя нет выбора, снежинка, – с фальшивым сочувствием отзывается Остап. – Ты же проиграла мне желание.
Я выдёргиваю руку. Мои щёки буквально пылают от унижения.
– Всё! Мы закончили!
Да как так можно?
Что значит «его до конца года»?
Этого не будет!
Вырываюсь, распахиваю наконец-то дверь и вываливаюсь в коридор. Щурюсь от яркого солнечного света, бьющего в окна.
Остап хватает меня за плечо, рывком разворачивает к себе лицом. Его ладони такие тёплые, а вот взгляд снова холодный и лишённый каких-либо эмоций.
– Ты всё неправильно поняла, – чересчур ласково шепчет он напротив моих губ. – Я не имел в виду никакой романтической хрени. Ты не интересуешь меня в этом смысле. Ты не в моём вкусе, прости. Мне просто скучно, Варь. Я не знал, как дотяну до конца года в этой суперэлитной гимназии. Но тут появляешься ты! Наивная дурочка, над которой можно издеваться. Буквально свежее мясо, понимаешь?
То ли от ослепляющего солнца, то ли от его слов, но мои глаза начинает пощипывать.
Только не плакать…
Только не при нём!
– Отпусти, – мои губы начинают дрожать.
– Ладно, иди, – убирает ладони с моих плеч. – Пока ты можешь быть свободной.
Смотрит на меня нечитаемым взглядом.
Я начинаю пятиться к лестнице, не отводя от него глаз. Потом всё-таки отворачиваюсь, готовая с позором броситься бежать. Лишь бы подальше от этого ненормального.
– Дорогу-то найдёшь? – доносится до меня его насмешливый тон.
Не отвечаю. Его слова меня задели, хоть я не собираюсь признаваться ему в этом.
– Снежинка! – Остап вновь оказывается рядом и преграждает мне путь.
– Пропусти! – дёргаюсь, чтобы его обойти.
– Ладно, ладно, – поднимает он руки в примирительном жесте. – Существуют некоторые правила, которые тебе придётся соблюдать, снежинка. Правило первое,– с надменным лицом начинает загибать пальцы. – Говорить будешь, когда я тебе разрешу. Второе – меня не интересуют твои слёзы, так что не трать жидкость. И третье – ты моя до конца года, поэтому чтобы рядом с тобой я никого не видел.
– Пропусти! – снова дёргаюсь к лестнице, но тут же попадаю в кольцо сильных рук.
– Молчи и вспоминай правило первое! – хмыкает парень.
Наплевав на его правила, продолжаю вырываться.
– Отпусти! Ты не имеешь права меня трогать!
Он расплывается в холодной ухмылке.
– А ты попробуй меня остановить!
Моё терпение лопается, и я выплёвываю ему в лицо:
– Да плевать мне на твои правила! Я не буду с тобой до конца года! И издеваться над собой не позволю!
У меня получается выпутаться из его объятий и броситься вниз по лестнице. Правда уже через две ступеньки нога неудачно подворачивается, я неуклюже падаю и лечу вниз, собирая затылком ступеньки.
Когда мой полёт заканчивается, голова кажется просто чугунной, а боль в лодыжке – адской.
Хватаюсь за ногу. Мне кажется, что она сломана.
Кусаю губы, чтобы подавить крик, рвущийся из груди, и пытаюсь хотя бы сесть и прислониться спиной к стене.
– Твою-то мать… Ты как? – ошеломлённо шепчет подоспевший Остап.
Рухнув рядом на колени, помогает мне сесть. Его глаза испуганно шарят по моему лицу. Рука тянется к волосам, пальцы касаются затылка, причиняя острую боль.
– Ай!
Он отдёргивает руку, и я вижу, что на его пальцах кровь.
Боже… кровь…
Мои глаза тут же закатываются. С детства боюсь вида крови. Чужой, своей – неважно.
– Эй, Снежинка… Не вздумай отключаться! Эй!
Его голос звучит всё тише и тише. Картинка размазывается. Кажется, я всё-таки отключаюсь…
Глава 3
Пахнет дезинфекцией и кофе…
Я открываю глаза и тут же натыкаюсь на внимательный взгляд девушки в белом халате.
– Осторожно, Варвара. Не делай резких движений.
Бегло осматриваюсь. Белые стены, стол, стулья, белый шкаф. А подо мной жёсткая кушетка.
– Как ты себя чувствуешь? – участливо интересуется девушка.
Облизав пересохшие губы, выдыхаю:
– Нормально…
Начинаю вспоминать, что произошло. Подсобка. Неприятные слова Остапа о том, что я просто свежее мясо. Лестница. Падение.
– Моя нога!
Приподнявшись, разглядываю свои ноги. На одной нет обуви, а сверху лежит компресс со льдом.
– Скорее всего, лёгкое растяжение, – тут же успокаивает меня школьная медсестра.
Несложно догадаться, что я в медкабинете. Но вот как я сюда попала?
– Ты полежи чуть-чуть, – она встаёт со стула, подходит к своему столу. – А потом мы можем позвонить твоим родителям… Если ты, конечно, хочешь сейчас отправиться домой.
– Мне можно пойти домой?
– Я напишу освобождение, – отзывается медсестра с улыбкой. – Если хочешь.
Вспоминаю ещё и про кровь на своём затылке. Подношу туда руку, провожу по больному месту пальцами. Сейчас там тонкая корочка застывшей крови.
– А это просто царапина, Варя, – вновь успокаивает меня девушка. – Поверь, необходимости делать МРТ нет.
Что ж… это утешает.
А перспектива отправиться домой, завернуться в одеяло, уснуть и забыть весь этот день как страшный сон настолько заманчивая… что я готова согласиться на освобождение от уроков.
Вот только уже завтра мне придётся сюда вернуться и пройти всё заново.
Я медленно сажусь, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова вроде не кружится. Сняв компресс, спускаю ноги на пол и неожиданно задеваю щиколоткой свой рюкзак, лежащий рядом с кушеткой.
– Это твой, верно? – уточняет медсестра, увидев, как я смотрю на него.
– Мой. Откуда он здесь?
– Остап сначала принёс тебя. А потом принёс твой рюкзак.
– Хм… Значит, Остап…
– Да, он там немного переживает, – она кивает на дверь, и я непроизвольно тоже смотрю на дверь.
Переживает, значит.
– Варь, если это он столкнул тебя с лестницы, то нам нужно привлечь к этой ситуации директора. Что скажешь?
А что я должна сказать?
Заманчиво, конечно, обвинить в этом Войнова. Но тогда моя жизнь здесь станет сущим адом, ведь он будет мстить мне за обман. Но вот помучить его я всё-таки могу.
– Нет… там всё случайно получилось, – отвечаю размыто.
Осторожно сползаю с кушетки и переношу вес тела на стопы. Морщусь от боли в лодыжке. На самом деле болит не слишком сильно, но остальным знать об этом необязательно.
– В чём дело? – медсестра вскакивает со стула и устремляется ко мне. – Так больно? Присядь.
Я плюхаюсь обратно на кушетку. Она осматривает мою ногу.
– Всё нормально, – успокаиваю её. – Немного поболит
