сделала миллиард фотографий и селфи. Анатоль свой даже не вытащил.
Я совершила ошибку поинтересоваться, почему он не снимал – там же было так симпатично и атмосферно!, и получила впечатляющую по его энтузиазму лекцию о том, что контент весь распланирован на несколько месяцев вперед, поэтому Анатоль и может спокойно торчать здесь, по мнению подписчиков он находился совсем в другом месте.
Меня снова поразила его серьезность, увлеченность, с которыми он говорил о своей деятельности. Я вдруг заинтересовалась, написаны ли уже статьи о том, почему миллениалы такие инфантильные? Сначала нас окружали взрослые-взрослые, а потом мы формально выросли и вокруг появились взрослые дети. К чему брать на себя ответственность? Я начала гуглить, исследовали ли уже это. Анатоль попытался сообщить мне что-то о том, как его поражают люди, которые все время все гуглят, но я его осадила.
– Думала, ты уже усвоил, что я не нуждаюсь в советах?
Он извинился. Я сказала, что он может извиняться пореже – для этого нужно просто больше думать о своих словах и действиях и, может быть, периодически что-нибудь узнавать – хотя бы в гугле.
– Так и сказала?
– Конечно!
– Умница.
– Знаю.
Он огорчился, и, должно быть, поэтому решил запрыгнуть на бортик фонтана и прогуляться по нему. Запрыгнуть у него вышло, сделать пару шагов – тоже. Потом же он оглянулся на меня. Не знаю, что у меня было на лице, но вербальную реакцию я выдавать не собиралась, поэтому молча ждала. Он шагнул еще, поскользнулся на листах, пошатнулся – и вот уже раздался всплеск-плюх. Меня передернуло от омерзения, звук был отвратительный, и какая же там наверняка была гадкая жидкость! Я подошла к фонтану. Анатоль там был жив и цел, но весь в грязище, воде, листьях, ветках и чем-то противном – это выглядело даже впечатляюще на его огромном бежевом пуховике.
– Ты как? Выглядишь как жуткое чудовище из малобюджетного хоррора.
– Не хочешь мне помочь?
– Нет, мне очень нравится это пальто и штата ассистентов, которые его вылижут, у меня нет.
Он выбрался из фонтана. По дороге к дому он драматично хромал и обижался, что я высмеиваю его – он, как собаки, забывал, какая именно нога должна волочиться, это было презабавно.
Когда он привел себя в порядок, уговорил хозяйку пообещать попробовать почистить пуховик, когда я подтвердила, что да, конечно, это я столкнула его в грязь в качестве мести, мы с Анатолем устроились в гостиной, на меховой шкуре у камина. Старушка…
– Почему у меня в твоих записках до сих пор нет имени?
– Потому что я его тогда не знала?
– Ну так узнавай скорее, что заладила, старушка то, старушка это.
– Узнаю так быстро, как смогу, хорошо?
– Хорошо.
Старушка любезно принесла нам кастрюлю вкуснейшего горячего шоколада, который мы поставили рядом с огнем, чтобы не остывал.
Это был очень приятный вечер – мы болтали о фильмах и книгах, много смеялись, Анатоль не лез ко мне с ненужными предложениями, я почти преодолела свою неприязнь.
– Все, давай закругляться, – предложила я, когда разговор начал затихать. – Эти ваши прогулки на свежем воздухе и камин, теперь я хочу поспать перед ужином.
Он согласился.
Дальше случился нелепый момент из тех, которые никогда не должны случаться в жизни. Впрочем, он оказался занятным. Мы замешкались в дверном проеме, потому что старушка поправляла украшения на одном из черепов и перегородила проход стремянкой. Когда она наконец начала слезать, я заметила, что Анатоль поглядывает наверх, и тоже посмотрела. Там был дурацкий рождественский венок.
Я мысленно вздохнула, застонала, выругалась, но! Анатоль улыбнулся и сказал:
– Даже спрашивать не буду, знаю, это сексистская традиция.
Он попрощался со мной и ушел.
– Только не говори, что это тебя впечатлило, – сказала старушка.
Я подумала, что надо все-таки как-то выяснить ее имя, но не решилась.
– !!!
– ;)
Мой друг не был лучшим адресатом жалоб о том, как медленно и странно текло время в Охотнице.
– Я брошу трубку, если ты не прекратишь, – пригрозил он.
Я знала, что он в любом случае бросит ее через пару минут, поэтому быстренько доныла об ощущении, что я находилась здесь месяцы, не дни, и, пока он гундел, пожелала ему удачной смены. Сложно было сказать, что именно он считал удачным – в последнее время его радовали престранные вещи: жутко плохие стихи о том как кто-то проводит дни, заворачивая в белоснежные простыни еще более белоснежные тела, или рассуждения о том, как какая-то ведунья когда-то предсказала “чуму двадцать первого века”.
Я приготовилась повторить свой вчерашний набег на столовую, но там меня ожидало сочельниковое чудо в виде сияющего Анатоля и теплоты, почти жара.
– Я договорился, чтобы во время еды тепло включали, представляешь?
Представляла я с трудом, но удовольствие от завтрака получила огромное, мне даже не мешали ни компания Анатоля, ни подозрительные поглядывания старушки.
После завтрака Анатоль предложил прогуляться – я не хотела и отказалась. Через полчаса он предложил посмотреть вместе какой-нибудь фильм – я снова отказалась. От вечеринки в одиннадцать утра в гостиной – тоже. И от игры в слова, шарады и нинтендо свич.
Когда он появился на пороге моей комнаты в очередной раз, я спросила:
– Слушай, у тебя есть какая-то традиция – проводить сочельник в компании неважно кого, поэтому ты изнываешь?
Он покраснел, по-детски засопел, сжал пальцы в кулаки и выдал:
– Я хочу проводить время с тобой, потому что я тебя полюбил!
– Ага, – ответила я, – понятно. Если ты вдруг не заметил, то чувство не взаимное, поэтому давай сворачивать этот разговор. Ситуация и так дурацкая, а тут еще и это. Будет удобнее, если мы как-нибудь оставим эту тему.
Только оставить ее он не сумел – весь день, весь вечер Анатоль печально слонялся по дому и попадался мне на глаза. За ужином он был само страдание: со вздохами, покрасневшими глазами, попытками пронести вилку мимо рта, а бокал – мимо стола. После – никак не мог уловить, что никакие уговоры не заставят меня повторить вчерашние посиделки у камина.
– Но я же ничего не буду делать!
– Ох, я начинаю понимать женщин, которые считают, что адекватных мужчин не существует. Что же ты никак не поймешь, как это работает? Тебе говорят нет, и это все, конец.
– Я же тебя люблю!
– А я тебя нет.
Он убежал наверх, а ко мне подошла
