Это самообнажение бывших людей очень полезно для дела, начатого у нас, — для дела, в котором ваша энергия, ваша всегда «ударная» работа играет блестящую роль. «Бывшие люди» доведены до отчаяния, до сознания своего бессилия, до забвения всех красивеньких слов об «интересах культуры», о «гуманизме». Они уже не скрывают, что истинная цель их жизни, их стремления — пятак и право эксплуатации рабочих, право выжимания из крови их наибольшего количества пятаков, миллиардов пятаков. С «культурой», «гуманизмом» и прочими цветами красноречия, которыми прикрывались грабежи и мошенничества, с «защитой культуры» — покончено.
Это очень хорошо, потому что это показывает пролетариату Европы и всего мира истинные цели его хозяев, показывает так откровенно, как ещё никогда не показывалось хозяевами.
Отношения сторон упрощаются, — рабочие Франции и других стран, вероятно, поймут, наконец, в какую пропасть хотят толкнуть их. Хозяева воют и вопят достаточно громко и вполне членораздельно. Отчаяние всегда верный признак бессилия. Довести врага до отчаяния — это половина победы.
Вот с этим я и поздравляю вас, товарищи! И да здравствует рабочий класс, строитель новой истории, да здравствует его партия, его пресса, её работники, все — «от мала до велика»!
Письмо редакции журнала «Будущая Сибирь»
С большой радостью узнал, что в Иркутске затевается издание журнала «Будущая Сибирь».
Это — совершенно необходимое и своевременное дело, тем более своевременное, что оно несколько запоздало, как вообще у нас опаздывает родиться и развиваться обласная литература — организатор культурно-революционного сознания трудовых масс.
Такое опоздание особенно странно для Сибири, огромной, чудовищно богатой страны, земля которой как будто всё охотнее открывает перед нами неисчерпаемые сокровища её недр, колоссальные массивы лесов, неизмеримые запасы энергии её мощных рек. Вероятно, нет страны, которая за время до Октябрьской революции изучалась бы так мало, как Сибирь, особенно — Восточная.
Теперь, — следя, насколько это возможно для меня, за работами геологов, — испытываешь чувство, похожее на благодарность близорукости хищников старого времени, — хищников, которые, жадно хватая всё, что было близко к их цепким рукам, оставили нетронутыми ценности, лежащие подальше и поглубже.
Поражая воображение своей грандиозностью, развёртываются сказочные картины будущего Сибири, которые создаст укрощённая и освоенная рабочей энергией людей стихийная сила Ангары и Великий Северный путь сквозь Сибирь, — путь, который свяжет её с тремя океанами.
Индустриализация Западной и Восточной Сибири — это одна из тех великих хозяйственных задач, которые быстро ведут нас к разрешению основной задачи: к организации всего хозяйства нашей страны в формах социализма, а затем — неизбежно — к полному экономическому и духовному раскрепощению всей массы рабочих мира и каждой отдельной личности.
Мы начали эпоху, которая совершенно исключает старинное расчленение траты человеческой энергии на великие и малые дела. Перед лицом той основной задачи, разрешить которую повелевает нам история, — то есть сумма условий, нами же вызванных к жизни, — перед лицом этой задачи нет мелких дел. Что восхваляли у нас и до сего дня восхваляют в Европе, Америке как «великое дело»? Войну и наживу — удачно организованный, но бессмысленный грабёж рабочей силы.
Кого буржуазия считала и считает великими? Генерала, который умел истребить наибольшее количество солдат и разрушить наибольшее количество хозяйств, банкира, способного собрать в своих руках наибольшее количество денежных знаков, фабриканта, купца, Крёза и подобных им организаторов производства орудий истребления людей, вероучителя, способного талантливо затемнять разум.
Малым делом считалось — и считается — филантропия, кормление бедных крошками со стола богатых; в это кормление включалась и «культурно-просветительная» деятельность буржуазии, — деятельность, направленная на «умиротворение страстей», на угашение попыток критически настроенного ума разобраться в позорных противоречиях действительности.
Наш герой теперь — рабочий-«ударник», тот, кто ставит «мировые рекорды» успешности труда, как это было отмечено американцами на Днепрострое. Наш герой — «простой» человек, который в тяжёлых условиях неутомимо и мужественно строит своё, рабочее государство равных, — строит, разрушая все козни врагов, преодолевая все препятствия.
В нашей действительности, насквозь пропитанной борьбой против старины и строительством нового мира, — в нашей действительности нет мелких дел — все дела равно велики.
Чтоб убедиться в этом, мы должны смотреть на всю нашу будничную работу с высоты основной задачи, а эта задача, как сказано, — создание образцового социалистического общества людей, раскрепощённых извне и изнутри. Уже теперь рабочие Европы и Америки, демонстрируя свою силу, кричат на улицах: «Наше отечество — Союз Советов». Это значит, что они хорошо видят, куда надобно идти и что надо делать для того, чтобы трудовое человечество слилось в единое товарищеское целое.
Именно с высоты этой задачи я смотрю на дело издания журнала «Будущая Сибирь», и для меня это — великое культурно-революционное дело.
Совершенно правильно ставит редакция перед журналом задачи краеведения, этнографии. Это необходимо в стране, где рассеяно около тридцати племён, люди, которых до Октябрьской революции не считали за людей и у которых не было прав, кроме одного — права постепенно вымирать. Нужно, чтобы они почувствовали и поняли, что перед ними другой мир, не тот, который отрицал их, в котором они жили слепо и немо, и что этот новый мир требует их участия в строительстве. Теперь, когда они начинают учиться свободно говорить, их голоса скорее и ясней донесутся до соседей, ещё слепых и немых. В нашей действительности понятие «равенство» должно быть полноценным, а не таким пустым, как опустошили его Франция и другие буржуазные государства Европы, Америки.
Сердечно приветствую нас, товарищи, желаю успеха в работе и верю в успех.
Сибиряки — народ крепкий, привыкли жить с комарами и, вероятно, мало обращают внимания на комариные укусы будничной действительности — на мелочи, которые создают среди людей настроения, недостойные эпохи, а часто и вредные делу, во всяком случае — затрудняющие дружную, товарищескую работу.
Привет!
Каковы и в чём выражаются наши достижения в области художественной литературы?
Утверждают, что крупных мастеров словесно-изобразительного искусства молодая наша литература не создала. Внесём поправку: не успела создать. Это — естественно. Живёт она всего десяток лет, а в таком возрасте великаны — явление ненормальное. Согласимся с тем, что мастерство молодых писателей ещё не высоко, но не станем и понижать оценку его, ибо у нас есть уже немало литераторов очень талантливых; мы имеем право назвать их основоположниками новой советской литературы. Да и вообще, в массе, молодые писатели весьма и даже изумительно даровиты. Если б они учились так же усердно, как торопливо пишут, — их дарования развивались бы гораздо более быстро и ярко. Но при всех недостатках молодая литература наша обладает достоинством, которое очень резко и выгодно отличает её от литературы стариков.
Вероятно, историки литературы и критики обидятся на меня, но я должен сказать, что, на мой взгляд, старая наша литература была по преимуществу литературой Московской области. Почти все классики и многие крупные писатели наши были уроженцами Тульской, Орловской и других, соседних с Московской губерний. Жанр и пейзаж — быт и природа, — в которых литераторы воспитывались, довольно однообразны. Решающие впечатления детства были ограничены действительностью Московской области, и эта узость поля наблюдений определенно отразилась впоследствии на творчестве классиков. Можно привести немало доказательств ограниченного знакомства классиков с общерусской жизнью. Они начали работать с тридцатых-пятидесятых годов [4]. В эти годы на Верхней и Средней Волге работали большие тысячи бурлаков, из них отсеивались шайки разбойников; крепостные крестьяне бежали на юг, в Новороссию; происходили «картофельные бунты», шевелились рабочие казённых заводов; широко развивалось сектантство; крестьяне Московской области выделяли из своей среды организаторов текстильного дела и вообще промышленности. Совершалось ещё многое, чего литература того времени не заметила.
«Освобождение крестьян» и разочарование их давно ожидаемой «волей» не отмечено ни одной более или менее художественно написанной книгой, также не отмечено и «хождение в народ» интеллигенции. Равнодушно прошла литература мимо картинной деятельности «народовольцев». О неудачных по форме и враждебных по тону попытках Клюшникова, Всеволода Крестовского, Писемского, Лескова, Гончарова и других изобразить революционера, «нигилиста» можно не упоминать. Хорошие повести Помяловского о том, как революционер превращался в благополучного мещанина, недооценены, так же как неодооценены роман Кущевского о «благополучном россиянине» и повесть Слепцова о «трудном времени», а эти авторы проницательно изобразили процесс превращения героя в лакея, — процесс, который и в наше буйное время «имеет место в жизни».
