И тем не менее все равно из школьной программы вы хорошо помните, что при строительстве Петербурга широко применялся подневольный труд, поскольку тогда была отсталая общественно-политическая формация и, кроме рабов, некого было толком и подрядить.
Каковы окрестности Петербурга? Рядом Ричмонд, былой оплот Конфедерации и раздора. И отсюда рукой подать, ну час езды, до городка Винстон-Салем, страшно знакомое название, а? Минздрав давно нас предупреждал насчет вирджинского табака, плантации которого расстилаются вокруг Питера. Из них древнейшая в Вирджинии — Ширли-плантация; основана в 1613 году.
Между двумя заинтересовавшими нас городами столько различий! Москва малюсенькая, Петербург — большой, там десятки тыщ населения. Москва — северная и холодная, Петербург — весь солнечный, теплый, ленивый. В Питере каждый второй житель — негр, в Москве — почти сплошь все белые. Наконец, Питер есть на всех картах страны, Москву редко на какой сыщешь…
Бесспорный хит города — Музей осады Петербурга.
Повторяю: Музей осады Петербурга.
Заранее догадавшись, что мне мало кто поверит, я списал телефон Петербургского туристского центра и вот вам его сообщаю:
(804) 733-2400. И еще факс: (804) 733-8003. И Интернет: [email protected]
Так вот все по порядку.
К 60-м годам прошлого века Петербург "вполне сложился как стратегический, коммерческий центр и транспортный узел". На свою голову, потому что по ходу войны северные войска захотели им овладеть. Но конфедераты засели в городе и в окопах на подступах и решили не отдавать ни пяди родной земли.
И началась собственно осада, которая длилась 10 месяцев! Это, кстати, абсолютный рекорд Америки за все время ее существования.
Самый драматический момент боевых действий — попытка подкопа под южные позиции. Пенсильванские, из окрестностей Москвы (эта давняя распря, никогда ведь не было понимания между Москвой и Питером), прокопали под окружавшие город укрепления южан подземный ход и, заложив туда мину, ее коварно взорвали. В результате образовался кратер. Но южане все равно выдержали осаду. Вообще история обороны Петербурга полна фактов героизма.
Вот в витрине лежит круглая свинцовая, сантиметра два в диаметре, сильно покусанная пуля. Что так? А ее давали пожевать бойцам во время операции (хирургической). Отсюда пошло выражение, которое часто встречается в кинофильмах из мужской жизни: bite the bullet ("кусать пулю") — мужественно переносить проблемы.
Отдельно надо сказать о пристрастии защитников Петербурга к единственно верному учению. Вот с детства знакомый до боли экспонат под стеклом: маленькая книжечка, хранившаяся в кармане у сердца, наполовину пробитая пулей, — она спасла жизнь герою. Партбилетов к тому моменту, слава Богу, еще не изобрели, и это была настоящая хорошая книжечка — Евангелие. История сохранила нам имя человека, спасенного чудесным образом: счастливчиком был капрал Вильям Генри Харрисон. Надпись, прилагающаяся к экспонату, гласит: "Священное писание спасало не только души, но и тела".
Кроме мужества и идейной правоты экспозиции проникнуты темой морального превосходства героев-южан над грязными захватчиками янки. Вот, допустим, рядом под стеклом два предмета. Один — настоящая морская губка, серая такая и пыльная, сильно потасканная, с текстовкой: "Одной и той же губкой врачи северян протирали раны всем раненым, чем разносили заразу". Рядом белоснежный кусок бинта и пояснение: "Врачи южан пользовались вот таким перевязочным материалом, причем выбрасывали его после одноразового применения". Ну тут комментарии, как говорится, излишни.
А вот, например, — заинтересуетесь вы, — как было дело с единством партии и народа? И тут порядок. Местные историки обнаружили, что "свободные негры Петербурга и рабы работали бок о бок с белыми на оборону". В количестве приблизительно семисот человек.
И единство фронта и тыла было, разумеется, — как без этого? Женщины собирались по церквям со своими швейными машинками и пошивали униформу. И принесенные тряпочки резали на бинты. Более того. "Все, что женщины Петербурга могли сделать для солдат, — гласит старинный плакат, — они делали с радостью".
Еще я рассматривал пистолеты. Доброжелатель из местных подбежал и начал хвастаться:
— Вот обратите внимание на "деринджер", вот этот однозарядный — из такого Линкольна застрелили!
— Ну что ж вы так, — говорю.
— Да это не мы виноваты! — заволновался он. — Это все охрана его виновата…
— Как так?
— Его ж хотели просто украсть! И все. А вот из-за охраны, все лезла куда не надо, и застрелили человека… Мы ж не хотели, честно…
Еще есть печальный стенд — "Экономические страдания". Блокада, разумеется, сильно помешала снабжению. Как сообщают местные петербургские летописи, "запасы настолько истощились, что в лавке трудно было купить что-нибудь другое, кроме барреля-другого черной патоки из местного сахарного тростника".
И даже более того: "Кофе приходилось делать из сушеной кукурузы, а чай из листьев черной смородины".
В ходе блокады янки допускали факты зверства. Об этом рассказывает особый стенд, где выставлена фарфоровая голова куклы по имени Вирджиния Ли. Эта покойная кукла принадлежала девочке Сэлли Данлоп. Девочку отправили в тыл, в Шотландию. А ее кукла была спрятана в чулане. И вот, пожалуйста — враги выстрелили в Ли из пушки и осколком ей отстрелили голову, а? Изверги.
А потом они и вовсе взяли город штурмом…
Но морально они конфедератов все равно не сломили. Про это рассказала мне музейная бабушка, которая продает билеты и следит, чтоб ничего не тронули руками.
— Мы гордимся своим героическим наследием! — воскликнула она.
— Но, мамаша, кто ж в той войне был прав?
— А кто его знает… Неизвестно еще, как бы все повернулось, если б тогда мы победили…
ЧАСТЬ VII. Два мира — два детства
Глава 36. Их нравы (Мы с ними говорим на разных языках)
Главное отличие американской жизни от русской даже не в комфортности, не в присутствии здравого смысла, не в силе государства. Все-таки главное отличие такое: их жизнь страшно пресная против нашей. Эта бледность, тихость, прилизанность… Там чувствуешь себя вольным неумытым Геком Финном, который привык курить трубку и варить еду на костре, — но вот он попал в чистый и унылый дом к вдове, и ему все кажется нудным и тоскливым.
Они живут, живут там у себя… Жизнь как будто остановилась. Ничего не происходит! Ни-че-го. Взять девяносто шестой год. И они выбирали президента, и мы. Так у нас вся страна переживала, ходила на демонстрации, печатала и читала листовки, продавала квартиры и дачи! Била морды на улице! В Америке же ни один мускул не шевельнулся на лице простого человека.
У них все расписано заранее и известно наперед. Если вызвать полицию, она приедет и бесплатно соблюдет закон. Надо купить машину или дом — иди и оформи кредит. Разбил машину, или дом сгорел, или сам заболел — плевать, вот страховая компания пусть платит и переживает. Дал тебе кто в ухо — так просто чудесно: подавай в суд, разоряй обидчика.
Позвольте, недовольно прервете меня вы, же смотрят американские фильмы! Там стрельбы, драки, все такие герои, и без полиции усмиряют бунты и прекращают землетрясения. А уж не взорвать десяток автомобилей и не сбить пару вертолетов, так это значит день зря прожить!
Я так тоже насмотрелся их фильмов. И после них, когда увидел начало американской драки в ресторане, — там один клиент слегка хлопнул другого по щеке или по уху, это очень быстро случилось, не рассмотреть, — я тоже подумал: ну, сейчас начнется мочилово. В-о-н тем столом выбьют окно, бутылки в баре перебьют табуретками, разумеется, а эта люстра куда будет падать, успею ли увернуться? А драка обещала быть сильной: с одной стороны было три человека, с другой — четыре. И вот они все, галдя, побежали на улицу, на задний двор ресторана, и вот они там уже продолжили орать друг на друга, и обстановка накалялась… Я, в ожидании яркого зрелища, выглядывал из-за угла. Почему из-за угла? Да я так же, как и вы, подумал: стрелять же сейчас начнут! Но они только орали, орали друг на друга и размахивали руками, и один другого задел по плечу. Орать сразу стали громче. А потом, вы не поверите, что было потом… Они стали стучать в заднюю дверь, а когда оттуда выглянул посудомойщик, наказали ему вызвать полицию. "Да, да, полицию!" — кричали все. И дальше стали спорить, чей адвокат кого сильнее засудит — за оплеуху или за шлепок по плечу.
Ну, приехала через три минуты полиция, на двух машинах, в каждую добровольно залезло по команде, и они уехали в участок звонить адвокатам и диктовать протоколы…
Я это так подробно рассказал, потому что случай из ряда вон выходящий. Мало кто из американцев в своей жизни видел такое беззаконие живьем. Я им когда это рассказываю, они не верят.
