начальства нужно выполнять! – тут же резюмировал Полюшкин, а мне пришлось провернуть чудеса эквилибристики, чтобы незаметно от своих коллег-мужчин достать из сумки резервную прокладку, которая всегда хранится у меня на экстренный случай.
Но это было полбеды. Как нарочно в тот день на мне было платье без единого кармана. В чём, спрашивается, мне было нести прокладку, чтобы не привлечь к себе ничьё внимание?
Времени на раздумья не было, так как я и без того задержалась, выполняя задание Вороновой. В итоге, я схватила со стола пустую папку, положила туда прокладку и снова выскочила из кабинета.
Ребята-техники всё ещё стояли в коридоре, отчего я снова испытала чувство ужасной неловкости и потому опустила взгляд, а затем быстро-быстро зашагала по направлению к женскому туалету. Зайдя в туалет, я обнаружила там одну закрытую дверь.
– Наталья Николаевна! – произнесла я громко.
– Принесла? – сквозь дверь, крикнула Воронова.
– Да! – ответила я, доставая из папки прокладку и подходя к закрытой кабинке.
А там временем Воронова слегка приоткрыла дверь и протянула мне руку. Вложив в её руку прокладку, я позволила себе спросить:
– Зачем Вы велели мне выйти в коридор, чтобы поговорить с Вами?
– Ну, у тебя же в кабинете были мужики! – через дверь ответила она. – Не могла же я при мужиках просить у тебя прокладки!
– Да, но в кабинете у меня было всего два мужика, и ни один из них не слушал мой разговор, а в коридоре стояло восемь ребят из технического отдела, и они прекрасно всё слышали! Тем более, если бы Вы сразу сказали мне, что Вам нужно, я бы тихонечко достала прокладку из сумки, не привлекая лишнего внимания. А так мне пришлось это делать под пристальными взглядами десяти мужчин! – принялась высказывать я недовольство поведением начальницы.
– И откуда я могла это знать? – прорычала через дверь Воронова, и я поняла, что в её глазах я в любом случае окажусь виноватой.
– Ну, я пойду к себе работать? – спросила я тогда у начальницы.
– А почему ты всё ещё здесь? – услышала я новый рык и поспешила обратно в свой кабинет, пока меня не обвинили ещё в чём-нибудь.
Глава 49
о закрученных гайках
Между тем рабочая обстановка в нашем отделе заметно накалялась. Я полагала, что с появлением такого энергичного начальника в наш коллектив вольются новые силы, но всё стало только хуже, и отнюдь не из-за Сергея Леонидовича, а из-за политики нового Генерального директора Корпорации «Делай то, что не делают другие!».
Пытаясь выслужиться перед высокопоставленным шуриным, наш Генеральный принялся рьяно закручивать гайки. Бумагооборот в Корпорации увеличился в несколько раз, и львиную долю этой работы приходилось делать юристам.
Новый Генеральный взял за привычку сидеть на рабочем месте до десяти-одиннадцати часов вечера и, соответственно, его подчинённые сотрудники должны были точно так же каждый день задерживаться на своих рабочих местах.
Конечно, ему-то подобный образ жизни вряд ли был в тягость, так как Генеральный приезжал на работу, самое ранее, после обеда, а то и вовсе к четырём часам дня. Да и домой он отправлялся на служебной машине, а не на общественном транспорте. Мы же, бедолаги, должны были всегда приползать на работу к девяти утра. А о том, как мы будем добираться до дома вечером, особенно те, у кого нет личного автотранспорта, никого не волновало.
Кроме того, всем сотрудникам Корпорации «Делай то, что не делают другие» были выданы именные электронные ключи, а на проходной установлены турникеты с датчиками, которые фиксировали, в какое время тот или иной сотрудник пришёл на работу. Причём приходить полагалось, самое позднее, без десяти девять утра, чтобы к девяти ноль-ноль каждый успел зайти в свой кабинет, включить и прогрузить компьютер и начать работать. Опоздание даже на несколько секунд наказывалось выговором. А за два выговора возникала явная угроза увольнения.
Из-за всех этих нововведений мне пришлось спать ещё меньше, а вставать ещё раньше. Я стала приводить сына в детский сад к половине восьмого утра. В это время воспитатели даже не всегда успевали прийти, поэтому я оставляла сына с охранником, поручая ему передать моего мальчика воспитательнице, когда та придёт в группу. Ужас, одним словом!
Несмотря на покровительство любовника, Вороновой тоже досталось, так как она жила в области и всегда опаздывала. Но, по совету своего любовника, она пошла на хитрость. Написала Генеральному заявление, согласно которому попросила официально сместить ей рабочий день на час, так как у неё маленькая дочь, которую необходимо водить в детский сад. И хотя Воронова никогда не занималась своими детьми (она постоянно бравировала этим фактом, заявляя, что даже не готовит дома, а её дети полностью находятся на попечении мужа и няни), она получила это разрешение, и теперь её рабочий день официально начинался в десять утра и заканчивался в семь вечера. А учитывая, что уходили мы домой всегда ближе к ночи, это не играло никакой роли. Так что она выиграла лишний час для своего утреннего сна, тогда как никому из нас такую роскошь Генеральный не позволил.
А насчёт вечернего трансфера домой Воронова тоже схитрила. Водительских прав она не имела и потому пользовалась общественным транспортом. Но добираться на общественном транспорте после одиннадцати вечера – удовольствие сомнительное. Тогда она, пользуясь своей наглостью и безотказностью Миши Миронова, а также тем фактом, что они работают в одном кабинете, уговорила его отвозить её каждый день домой, несмотря на то, что жили они в совершенно разных городах области.
Как ей это удалось, ума не приложу, но Миша стал безропотно исполнять роль личного водителя Вороновой, из-за чего стал возвращаться к себе домой лишь к середине ночи.
Отношения Миши с женой ещё больше испортились, а сын вообще перестал видеть отца. Но Михаил безропотно выполнял все приказания Вороновой в ущерб собственным интересам и интересам своей семьи.
Начали поговаривать, что у Вороновой с Мироновым роман, но я ни на секунду в это не верила. Да и Воронова была не в его вкусе – в этом я совершенно не сомневалась. Полагаю, что эта женщина просто манипулировала им, возможно, даже грозила увольнением, потому что ничем иным заставить Михаила плясать под свою дудку она просто не могла.
Глава 50
о мухах и людях
Я всегда удивлялась поведению мух. Вот влетит какая-нибудь из них в окно и потом не может найти выход обратно наружу. Она будет летать по всей квартире, биться о потолок и о стены, пролазить в самые узкие щели, но при этом так и не сможет увидеть распахнутого окна, находящегося прямо перед ней.
Так и люди. Вместо того чтобы войти в распахнутые двери, которые открывает перед ними судьба, они будут искать лазейки, оправдания и
