за книга, – предлагает Зои. Ей любопытно. – Открывай.
Но Габриэлла протягивает книгу Зои.
– Сама открывай. Это твой…
– Сегодня у меня Последний день, а не день рождения, – усмехается Зои. – Подарок мне не нужен, и я уж точно не планирую читать книжки в ближайшие… – Зои смотрит на часы, и у нее кружится голова. Жить ей осталось максимум девять часов, а читает она очень медленно. – Считай, что этот оставленный кем-то подарок – это мой подарок тебе. Благодарность за то, что ты мой Последний друг.
Женщина напротив них поднимает голову и вскидывает брови.
– Простите, что влезаю, но мне чрезвычайно радостно слышать, что вы Последние друзья. Как хорошо, что вы нашли близкого человека в свой Последний день. – Она указывает на Габриэллу. – А вы помогаете ей прожить дни на полную. Это прекрасно.
Габриэлла обнимает Зои за плечо и прижимается ее к себе. Они благодарят женщину за добрые слова.
Разумеется, именно в Последний день Зои встречает самых дружелюбных ньюйоркцев.
– Давай распакуем ее вместе, – предлагает Габриэлла, возвращаясь к книжке.
– Давай, – соглашается Зои.
Зои надеется, что Габриэлла по мере возможности продолжит знакомиться с Обреченными.
Жизнь не предназначена для того, чтобы проживать ее в одиночестве. А уж Последние дни тем более.
Матео
15:18
Встретиться с Лидией – огромный риск, но я очень хочу рискнуть.
Подъезжает автобус; мы пропускаем вперед всех желающих и только потом залезаем в него сами. Я спрашиваю водителя, получил ли он сегодня предупреждение, и мужчина качает головой. Значит, поездка должна быть безопасной. Мы, конечно, можем умереть и в автобусе, но вероятность того, что автобус разлетится на куски и убьет нас, а всех остальных покалечит, довольно мала.
Я прошу у Руфуса телефон, чтобы позвонить Лидии. Батарейка на моем садится, осталось чуть больше тридцати процентов, и я хочу, чтобы со мной всегда могли связаться из больницы в случае, если папа придет в сознание. Я ухожу в самый конец автобуса и набираю номер Лидии.
Лидия снимает трубку практически мгновенно, но молчит, прежде чем ответить. Так было в первые недели после смерти Кристиана.
– Алло?
– Привет, – говорю я.
– Матео!
– Прости меня, я…
– Ты заблокировал мой номер! Это я тебя научила блокировать людей!
– Мне пришлось…
– Как ты мог ничего мне не сказать?
– Я…
– Матео, твою мать, я твоя лучшая подруга! – Пенни, не слушай мамочку! – ты совсем охерел не говорить мне о том, что сегодня умрешь?!
– Я не хотел…
– Ой, да заткнись! Ты в порядке? Как у тебя дела?
Мне всегда казалось, что Лидия – как монетка, подброшенная в воздух. Решка – это когда она так злится, что не хочет с тобой общаться, а орел – когда видит тебя насквозь. Кажется, сейчас выпал орел, но как знать.
– Я в порядке, Лидия. Я с другом. Новым другом, – говорю я.
– Каким другом? Как вы познакомились?
– Через приложение «Последний друг», – говорю я. – Его зовут Руфус. Он тоже Обреченный.
– Я хочу увидеться.
– Я тоже. Потому и звоню. Ты можешь где-нибудь оставить Пенни и встретиться со мной в «Арене путешествий»?
– Бабуля уже здесь. Я ей позвонила, распсиховавшись, как черт, несколько часов назад, и она пришла домой с работы. Я тогда сейчас же выезжаю, но ты, пожалуйста, доберись туда в целости и сохранности. Не беги. Иди медленно, только дорогу переходи быстро. И только на зеленый и тогда, когда в поле зрения нет машин – плевать, горит им красный или они стоят у обочины. А вообще стой и не двигайся. Где ты сейчас? Я за тобой заеду. Не двигайся, но если рядом ошивается кто-нибудь подозрительный…
– Мы с Руфусом уже в автобусе, – перебиваю я.
– Два Обреченных в одном автобусе? Вам что, жить надоело? Матео, ты представляешь, какой это риск? Автобус может перевернуться.
У меня горят щеки.
– Жить мне не надоело, – тихо произношу я.
– Прости. Затыкаюсь. Только прошу, будь осторожен. Мне нужно увидеть тебя в После… Мне нужно тебя увидеть, понял?
– Ты меня увидишь, и я тебя увижу. Обещаю.
– Я не хочу вешать трубку.
– И я.
И мы не вешаем трубку. Мы, наверное, могли бы (и должны были бы) в это время говорить о наших воспоминаниях или извиняться за все подряд на случай, если у меня не получится сдержать обещание, но нет, мы болтаем о том, как Пенни только что ударила себя по голове большой игрушкой и не заплакала, как настоящий боец. По-моему, новые воспоминания, над которыми можно посмеяться, ничем не хуже старых. А может быть, даже лучше.
Мне не хочется сажать батарею на телефоне Руфуса, вдруг плутонцы заходят ему позвонить, поэтому мы с Лидией договариваемся повесить трубку одновременно. Когда я нажимаю кнопку сброса, мое настроение резко ухудшается, и мир снова своей тяжестью давит мне на плечи.
Пек
15:21
Пек снова собирает банду.
Банду без названия.
Пек получил свое прозвище, потому что в его ударах нет настоящей силы [12]. Они скорее раздражают, чем наносят вред, как птичьи клевки. Если хочешь кого-то завалить, зови Короля Нокаута. Пек, конечно, может кого-нибудь отмахать, если потребуется, но Дэмьен и Кендрик редко берут его с собой на дела, только под ногами будет путаться. Зато ценным Пека делает доступ к настоящему оружию.
Он идет к своему шкафу и спиной чувствует взгляды Дэмьена и Кендрика. Дальше все устроено по принципу матрешки, Пек это сам придумал. Он открывает шкаф и думает, хватит ли ему смелости. Он открывает корзину с крышкой и гадает, сможет ли больше не видеть Эйми, ведь она точно никогда его не простит, если узнает, что он виноват. Он открывает последнюю коробку, коробку из-под обуви, зная, что должен наконец начать себя уважать.
Пек начнет себя уважать, разрядив пистолет в того, кто не уважает его.
– Что дальше? – спрашивает Дэмьен.
Пек открывает инстаграм, находит аккаунт Руфуса и приходит в ярость, обнаружив новые комментарии от Эйми о том, как сильно она скучает. Пек продолжает снова и снова обновлять страницу.
– Ждем.
Матео
