жестокий вечер.
Дождь все лил и лил за окном, неустанно, неумолимо.
У этой части истории есть и радостная сторона, и печальная. Радостная – потому что наконец нашелся блокнот, печальная – потому что внезапно пропал Жун Цзиньчжэнь. Как сказал бы сам Жун Цзиньчжэнь: Бог посылает нам радость и невзгоды, Бог показывает нам все…
След Жун Цзиньчжэня затерялся в долгой, дождливой ночи. Никто не знал, когда именно он ушел из номера – до полуночи или после? Пока шумел дождь или когда он стих? Знали лишь, что Жун Цзиньчжэнь больше не возвращался, словно птица, навсегда упорхнувшая из гнезда, падучая звезда, навеки покинувшая небосвод.
Жун Цзиньчжэнь пропал, и дело стало еще более запутанным и темным – может быть, то была тьма перед рассветом. Кое-кто предположил, что исчезновение Жун Цзиньчжэня напрямую связано с кражей блокнота, что это две части одного заговора. Если так, вор был еще загадочнее и опаснее, чем им представлялось. Впрочем, большинство считало, что Жун Цзиньчжэнь сбежал от отчаяния, из-за нестерпимого страха, душевных страданий. Ни для кого не было секретом, что в шифрах заключалась вся его жизнь, а блокнот был в самом центре этой жизни; надежда найти блокнот становилась все призрачнее, да и вряд ли в нем теперь осталось хоть одно нетронутое водой слово. Не исключено, что Жун Цзиньчжэнь не смог этого вынести и покончил с собой.
Позже, казалось, эти опасения подтвердились. Однажды вечером на берегу реки в Б., в десяти с лишним километрах к востоку (недалеко от нефтяного завода) подобрали кожаный ботинок. Василий сразу его узнал: ботинок был дырявый – Жун Цзиньчжэнь протер его, пока гонялся за блокнотом.
К этому времени Василий все отчетливее понимал, что задание провалено. Его терзали мрачные предчувствия: блокнот они, возможно, не сыщут, зато наверняка наткнутся на труп Жун Цзиньчжэня, если тот всплывет из мутной реки.
Лучше бы, думал Василий, он сразу увез Жун Цзиньчжэня домой. Вечно с ним происходила какая-то чертовщина.
– Да твою ж мать!
Он со злостью швырнул ботинок подальше, будто хотел отшвырнуть от себя неудачу.
Это было на девятый день после кражи. Блокнот так и не нашелся, и никто уже не верил, что это когда-нибудь произойдет, людскими сердцами завладела тень безысходности, укореняясь все глубже и глубже. Поэтому управление распорядилось расширить поиски и частично предать их огласке – до этого вся операция держалась в секрете.
На следующий день в «Ежедневной газете г. Б.» появилось броское объявление о розыске пропавшей вещи, то же объявление прозвучало и по радио. В нем говорилось, что блокнот принадлежит ученому, который работает над одним государственным проектом в сфере новых технологий.
Надо сказать, ход был отчаянный, из тех, что приберегают на самый крайний случай – ведь вполне могло статься, что теперь вор припрячет или, наоборот, уничтожит блокнот, и тогда все поиски зайдут в тупик. Но случилось невероятное: тем же вечером в 22:03 телефон, который следственная группа оставила специально для вора, вдруг затрезвонил, как пожарная тревога. К телефону рванулись три руки, Василий, как всегда проворный, первым схватил трубку.
– Следственная группа. Слушаю вас.
– …
– Алло! Алло! Куда вы пропали? Слушаю вас.
«Ту-ту-ту…»
Связь прервалась.
Василий удрученно положил трубку на место. Казалось, он протянул руку, но ухватил лишь тень.
Через минуту раздался второй звонок.
Василий снова сорвал с рычажка трубку. Едва он успел сказать «алло», на другом конце провода раздался торопливый, дрожащий голос:
– Блок… блокнот в почтовом ящике…
– Где именно? Алло! В каком почтовом ящике?
«Ту-ту-ту…»
Связь опять прервалась.
Воришка, ненавистный, но все же чуточку милый воришка так распаниковался, что в ужасе бросил трубку, так и не сказав, в каком почтовом ящике оставил блокнот. Впрочем, того, что он сообщил, было достаточно, более чем достаточно. В Б. могло быть несколько десятков, несколько сотен почтовых ящиков, но разве это имело хоть какое-то значение? К тому же уж если везет, то везет во всем – Василий открыл первый попавшийся почтовый ящик, а там, внутри…
В свете звезд блокнот лазорево сиял, погруженный в глубокую, немного пугающую тишину. И в то же время тишина его была вдохновляюще-прекрасна, ведь он казался в ней крошечным замерзшим морем, драгоценным сапфиром!
Блокнот почти не пострадал, только в конце была выдрана пара чистых листов. Один начальник из управления пошутил по телефону:
– Наверняка воришка задницу себе подтер.
Другой начальник подхватил шутку:
– Если найдете этого молодчика, подарите ему побольше бумаги, уж чего-чего, а этого добра у вас в 701-м хватает.
Но воришку никто не искал.
Потому что родину он не предал.
Потому что Жун Цзиньчжэнь так и не нашелся.
Наутро первую полосу «Ежедневной газеты г. Б.» занимало объявление о поиске пропавшего без вести – Жун Цзиньчжэня. Объявление гласило:
Жун Цзиньчжэнь, муж., 37 лет, рост 1,65, худощавый, бледный, носит коричневые очки для сильной близорукости, одет в темно-синюю суньятсеновку [46] и светло-серые брюки, в нагрудном кармане импортная ручка, на руке часы марки «Чжуншань», говорит по-китайски и по-английски, любит играть в шахматы, двигается медленно, может быть босым.
Первый день – никаких новостей.
Второй день – никаких новостей.
На третий день объявление вышло уже в «Ежедневной газете провинции Г.», но новостей по-прежнему не было.
Оно и неудивительно, думал Василий – странно было бы ждать весточки от трупа. Он уже не сомневался, что шансы вернуть Жун Цзиньчжэня в 701-й живым (а именно такое у него было задание) крайне невелики.
Однако на следующий день, в полдень, следственная группа в срочном порядке отправила его в уездный город М.: оттуда только что позвонили и сообщили, что видели человека, похожего на Жун Цзиньчжэня.
Человека, похожего на Жун Цзиньчжэня? Василий моментально представил, что его худшие подозрения подтвердились – такую «весточку» только от трупа и услышишь. Собираясь в дорогу, Василий, свирепый силач Василий, не выдержал и разрыдался.
М. находился в сотне километров к северу от Б., почему Жун Цзиньчжэню именно там вздумалось искать блокнот – уму непостижимо. В пути перед Василием, словно во сне, проносились картины прошлых невзгод и того, с чем ему вот-вот предстояло столкнуться; он был растерян и подавлен.
Василий только-только приехал в М. и не успел еще разыскать того, кто звонил по телефону, когда, проходя мимо местной бумажной фабрики, он вдруг обратил внимание на человека, который рылся в куче макулатуры у ворот. Человек этот и правда был примечательный; с первого взгляда становилось ясно, что он не вполне нормален, из тех,
