глубины дома. – Не то, что твоя сестра!..
Ангелина закатила глаза и фыркнула, Алена рассмеялась, Олег не понял.
– Игра слов, – сказала Алена. – Она случайно сказала, что ты привел ему бабу. А он ответил, что твоя сестра так ни разу не делала.
– А-а! – улыбнулся Олег.
По лестнице сбежал Кан, непохожий на самого себя. Он был в светлом домашнем свитере и потертых джинсах. Сказал что-то в духе:
– Я так боялся, он приведет приличную девушку и «матери» будет не о чем с вами поговорить! Добро пожаловать в семью!
Спустились Макс с Сонечкой. Кроткий сгреб Аленину руку, словно видел девушку в первый раз.
– Много-много-много о вас наслышан!
– Я тоже о вас очень много слышала, – рассмеялась Алена. – И только хорошее.
Макс притворился обиженным и посмотрел на Ангелу.
– Могла бы тоже что-нибудь обо мне сказать!
– Это Макс, – сказала Ангела.
– Этого мало! – не унимался Кроткий. – Мне нужен роковой поворот и леденящие душу страсти.
И все опять рассмеялись.
– Ты слишком хорош, чтобы говорить о тебе без водки, – вмешался Кан. – Поэтому, предлагаю сразу пройти к столу и выпить.
Потом Алена и сама не могла сказать, чего ожидала: склеп, скелеты на стенах, автоматчиков похожих на деревянных солдат Урфина Джюсса? Или, что их элитный дом падет ей на голову?
Она уже была знакома с мужьями своих подруг, их детьми, пару раз даже вместе с ними обедала и была на дне рождения Ангелины. Но почему-то Алена ужасно переживала, когда они ехали за город, на торжественный, официальный обед. В их общий дом за городом.
До этого она бывала только на городских квартирах подруг.
Олег сказал ей, что опасаться нечего: она уже нравится Ангеле и Соне. Она и сама понимала, что при таких знакомствах, главное – симпатия женщин, а не мужчин. Но все равно волновалась из-за того, как отчим Олега воспринял весть, что его пасынок приведет домой бедную стриптизершу.
– Да я тебя умоляю, – сказала Бонечка, которую не позвали ни на обед, ни на день рождения. – Когда Кан женился на Злобиной, всего богатства у нее было – беременность. Сонька тоже из довольно бедной семьи. Тебе повезло: ты влезаешь в последний поезд. Потом богатые будут жениться лишь на богатых…
– Я сейчас скажу какую-то глупость, – сказала Алена медленно, – но еще не поздно за себя взяться!..
– За это возьмись! – Богданова показала ей средний палец и раздраженно вышла.
После обеда, когда мужчины ушли курить, а дети играли на коврике у камина, девушки устроились на круглом диванчике, чтобы вполглаза присматривать за своими отпрысками.
– Почему вы не хотите устроить свадьбу? – не унималась Сонечка. – Вы такая пара, что он, что ты… Как можно выйти замуж, без свадьбы?
– Молча? – предположила Ангела.
– Ты что, беременна? – уточнила Сонечка.
– Нет, конечно… И, если честно, я не планировала детей.
– Мы тоже, – фыркнула Ангелина. – Во-всяком случае, я.
– А я планировала, – сказала Соня. – Вы обе странные, девочки, хоть я к вам и хорошо отношусь, но этой хрени не понимаю… Ты, правда, хочешь учиться? Ты это говорила всерьез?
Алена кивнула:
– Ну, а почему нет?
Олег сам лично показал ее диплом отчиму. Кан, заинтересовавшись, попросил Алену разрезать и зашить очень зрелую банановую шкурку, бегло ее проэкзаменовал по базовым инструментам и предложил ей продолжить обучение за счет его центра с последующей отработкой. Причем на хирурга, а не просто на операционную медсестру.
Хирургом!
Она будет не просто подавать инструменты и, в лучшем случае, швы накладывать. Она будет резать! У нее голова кружилась от одной мысли, как она пойдет на подготовительные курсы. Химия, биология, анатомия… Пойдет работать в Центр, практиканткой. А к осени, подаст документы в мединститут.
То, что она будет старше всех, даже на втором или третьем курсе, Алену ни капельки не смущало. Она привыкла работать с молоденькими девчонками и не боялась пойти учиться, будучи на десять лет старше всех.
– Сейчас я выгляжу в миллион раз лучше, чем в свои восемнадцать выглядела, когда в общаге жила. К тому же, у меня уже все есть: подружки, квартира, Олег и будущая работа. На хрен мне чье-то там хорошее отношение? Я иду в институт, чтобы дать волю своей психопатии – усыплять и резать живых людей.
– Ты попала в нужную семью, – сказала Ангела. – Сейчас Дима чуть-чуть освоится и покажет тебе учебные фильмы с редчайшими операциями. Кровь, пульсирующие внутренности, люди в масках, Дима, тычущий пальцем в экран: «Ты посмотри, какая работа!» и я в обмороке.
– Зачем ты это смотришь?
– Пытаюсь жить интересами своего мужа. Это укрепляет наш брак.
– Не знаю, как твои обмороки укрепляют твой брак, но поверю на слово. Он мне уже дал пару дисков. Я смотрю их сама: Олег терпеть не может смотреть, как кого-то лечат вместо того, чтобы намазать мускулы маслом, взять автомат и перебить всех врагов и, случайно попавшую под обстрел, деревню.
– Не понимаю я этого, – честно сказала Соня и поболтав в бокале вино, отпила. – Зачем к чему-то стремиться, если все есть?..
– Чтобы быть на виду, – вставила Ангелина. – Мне нравится, когда в газете выходят мои статьи, а я беру интервью у всяких городских шишек.
– А мне просто нравится суета вокруг и черные медицинские шутки.
– Вы просто обе, не обижайтесь, в глубине души – мужики. И оттого вам наплевать на все простые женские радости: дом, дети и шмотки. Вам надо тащиться наружу и выражать себя, как мужик… – она понизила голос, поскольку дверь с заднего двора хлопнула и их мужчины, громко переговариваясь, вошли в дом. – Такое чувство, я в семье – единственная женщина.
– Ты понимаешь, что говоришь это человеку, который зарезал и тут же заштопал живой банан? – спросила Алена.
– Единственное, что я понимаю, так это твое увлечение нашим Маленьким. Все остальное, деточка, это не мое!
