волосы собраны в аккуратный низкий хвост, изнеможённый и тяжёлый взгляд направлен прямо на неё, пальцы перебирали друг друга, выдавая некое волнение. В тишине раздался судорожный вздох. Двери кабинета вновь отворились.
– Эвия, иди к себе в палату, наше занятие переносится на завтра, – спокойно произнесла Одри.
Пациентка поднялась с кресла, её разочарованный взгляд прошёлся по лицу Роберта, который с улыбкой на губах поздоровался с ней. Она промолчала на его сухое «Привет, как ты?» и вышла за дверь, закрывая её с той стороны, Эвия прижалась спиной к стене, желая послушать, о чём они собираются говорить.
– Кто тебе разрешал заниматься самовольничеством? – грубо спросила Одри. – Ты без моего разрешения вошёл ко мне в кабинет, взял холсты моей пациентки и отнёс их ей, да ещё и говоря, что они от меня. Кто тебе разрешил это сделать?
Женщина повысила голос на мужчину, смиренно стоявшего перед ней. Чёрствый взгляд Роберта прошёлся по лицу знакомой, которая была в ярости от его поведения.
– Я посчитал нужным отдать ей её вещи, – спокойно ответил мужчина, поднимая на женщину уже разгневанный взгляд. – Твоя методика не помогает, а убивает. Возможно, ты забыла, что произошло с твоим пациентом.
– Она и не должна ей помогать, главный во всем этом – пациент, тебе ли не знать, – Одри, откинула папки и скрестила пальцы в замок. – Ты мало того, что всё испортил, так ещё и тронул то, к чему не стоило прикасаться.
Парень опустил взгляд в пол. Женщина тяжело вздохнула и потёрла переносицу, после чего спокойным тоном продолжила: «В конечном счёте, я бы отдала их ей, но твоё самовольничество откинуло её лечение на шаг назад, ты вообще слышал, что произошло ночью?»
– Да, – сглотнув вязкую слюну, ответил Роберт. – Я не хотел зла…
– Ты идиот, который повёлся на жалость к пациенту, но сейчас не об этом, есть ещё одна проблема, – женщина почесала подбородок, упираясь скулой в ладонь, она продолжила, – Леон, откуда этот придурок вообще взял нож?
– Извините, вы только что, обозвали пациента и…
– Он не мой пациент, поэтому всё равно, – Одри сжала руки в кулаки и тяжко вздохнула. – Надо будет ограничить его общение с мисс Кингстон, он портит мне всю методику. Ты будешь следить за их общением, за каждым его движением, даже в ночное дежурство…
***
Эвия подняла голову. Апрельское солнце согревало землю. Серо-белые облака, полностью закрывая собой солнце, сдвигались в сторону небольшой горы. Утренняя набережная заполнялась людьми. Девушка повернула в сторону остановки, к которой уже подходил нужный ей автобус, забежав в него, она прошла в конец салона и присела на свободное место. Пустой взгляд рассматривал как сменяются районы города, как люди бегут на работу, а дети, бурно что-то обсуждая между собой, весело шагают в начальную школу.
«Прошло полгода, – подумала Эвия, безразлично рассматривая серую картину за окном. – И уже столько всего произошло».
Вовремя придя на своё рабочее место, она прибралась на столе и оглядела офис: несколько человек вовсю были погружены в работу. Элизабет что-то показывала коллеге на планшете. Стажёры из других отделов компании носились по этажам с документами в руках. Телефон, лежащий на столе, завибрировал. Эвия подняла трубку и услышала мужской знакомый голос.
– Здравствуйте, мисс Кингстон, это вы? – спросил мужчина на том конце телефонного звонка.
– Да, – сухо ответила девушка.
– Это Каан Аркетт, извините за беспокойство, – произнёс адвокат и продолжил, – сейчас Луиза Джонс пытается возобновить дело из-за того письма, о котором я вам говорил. Скажите, вы точно не получали никаких писем? Это очень важно.
– Нет, не получала, – раздражённо произнесла Эвия. – И ещё, мистер Аркетт, если дело возобновится, я не хочу как-либо в нём участвовать, все показания я дала два года назад.
– Хорошо, мисс Кингстон, но, если вдруг оно всё-таки у вас окажется, пожалуйста, позвоните мне. Мы решим, что делать дальше.
Девушка промолчала и сбросила звонок. Тяжело вздохнув, она отложила телефон и вернулась к своей работе. Ближе к семи часам, Эвия вместе с Мелиссой стала собираться домой. Девушки встретились в холле, на первом этаже, обсуждая прошедший день, они вышли на улицу. Тяжёлые тучи затянули небо, скрывая за собой оранжевое солнце. Прохладный ветер обдувал светлое лицо. Эвия оглядела улицу, вновь та же картина: как только загорается зелёный на светофоре, автомобили разгоняются и скорее мчатся прочь из оживлённого центра города, люди бегут домой, дети играют в салочки, отчего по улице разливается весёлый и задорный смех.
– Мы с Дэниелом думали через месяц взять отпуск и отправиться в свадебное путешествие заграницу, может в Румынию или Норвегию, – рассказала Мелисса, загадочно улыбаясь своим планам. – Одним как-то не очень хочется лететь, думали кого-нибудь из друзей позвать, например, тебя и Нейтана.
– Я, наверное, не смогу поехать, – холодно произнесла Эвия и вздохнула. – Думаю, будет лучше, если ты позовёшь кого-нибудь из близкой себе компании.
– Но ты входишь в эту близкую компанию. Эвия, ты в последнее время какая-то странная, – заметила Мелисса, с волнением осматривая поникшее лицо подруги. – Всё нормально? Если тебя что-то тревожит, можешь довериться мне.
– Прости, у меня сегодня скверное настроение, просто устала.
– Ты хоть высыпаешься?
– Когда как, чаще всего, только после принятия таблеток могу заснуть.
– Эвия, я помню, ты как-то оставила свою блокнот на работе, я передала его Нейтану, думала у вас будет занятие, но сейчас не об этом. До того, как ты ушла домой, я видела, как ты пила горсть различных таблеток. Я долго не могла спросить тебя об этом, боялась, что лезу не в своё дело. Скажи, почему ты пьёшь таблетки и почти всегда ходишь в закрытой одежде? Тебя кто-то бьёт, поэтому ты ходишь на самооборону, да?
– Давай присядем, – Эвия улыбнулась Мелиссе, указав на скамейку рядом с ними. – Все мои близкие мертвы. Человек, погрязший в собственной ненависти и желании мести, полтора года назад у меня на глазах убил мою бабушку и мать. С того дня, по ночам, я слышу их крики, вижу образы и проживаю тот день снова и снова. Мой отец всегда был холоден ко мне, раньше я обижалась на него и на свою мать, но, повзрослев, тоже стала холодна. После той трагедии отношения между нами ещё больше обострились, мы оба ненавидели друг друга. День за днём лёжа в кровати, мне было очень больно. Я кричала и хотела умереть, каждый день ссорилась с ним. Он отобрал у меня все средства связи, возможности позвонить сестре или друзьям у меня не было. В один день ему надоело это всё, и он сдал меня в психиатрическую больницу…
Девушка закатала рукава своего пальто. Мелисса обеспокоенно осматривала шрамы на её руках, безмолвно разглядывала свою подругу, искала на её лице хоть какие-то эмоции грусти или злости,
