class="p1">– Пожалуйста, мой друг только что забежал внутрь. Он сейчас не в лучшей форме, мне всего лишь нужно с ним поговорить. Клянусь, я только найду его – и сразу уйду.
Охранник посмотрел на меня с сочувствием, потом покосился на часы и вздохнул.
– Ладно, заходи. Сейчас всего десять.
Я выдохнула торопливое «спасибо» и прошмыгнула в дверь.
По сравнению с этим местом «Джонни Ричардз» был заведением высшего класса. Я чувствовала, как подошвы прилипают к грязному полу, на стенах блестели капли конденсата, разглядеть что-то в мигающем свете не представлялось возможным. От грохота старых попсовых мелодий у меня заболели уши. Я проталкивалась сквозь толпу студентов, прыгавших в такт. Странно, но почти все они были одеты в простые футболки и джинсы – не чета разодетым старшеклассникам у нас в городе. Я искала Аледа, не обращая внимания на недовольные взгляды и возгласы, потом поднялась на второй этаж, чтобы продолжить поиски уже там, и наконец…
Вот он. Стоит, привалившись к стене. Волосы в сиянии цветных огней кажутся ярко-зелеными. И, к счастью, смотрит в другую сторону.
Я схватила его за локоть прежде, чем он успел меня заметить. От неожиданности Алед подскочил так, что я почувствовала под пальцами движение костей.
– АЛЕД! – заорала я, хотя особого смысла в этом не было – я даже сама себя не слышала. От грохота музыки содрогались стены, пол, моя кожа и кровь.
Алед вытаращился на меня так, словно впервые в жизни встретил человеческое существо. Под глазами у него залегли фиолетовые круги. Голову он не мыл как минимум несколько дней. От вспышек света кожа его становилась то синей, то красной, то розовой, то оранжевой…
– Что ты делаешь? – прокричала я, но он снова меня не услышал. Я раздраженно замотала головой. – Музыка слишком громкая!
Алед открыл рот и что-то ответил. Я не смогла разобрать ни звука, хотя очень старалась, а по губам читать не умела. Тогда Алед замолчал, привалился обратно к стене и застыл.
– Я так по тебе скучала, – сказала я единственное, что пришло мне в голову. Видимо, Алед, в отличие от меня, умел читать по губам, потому что глаза его наполнились слезами, и он ответил:
– Я тоже скучал.
Никогда в жизни я так не хотела услышать его голос. Не зная, что еще сделать, я обняла Аледа, положила голову ему на плечо и замерла вот так. Сначала он стоял неподвижно – но хотя бы вырваться не пытался. Потом медленно поднял руки, обнял меня за плечи и ткнулся лбом мне в волосы. Еще через минуту я почувствовала, как он дрожит. И вскоре поймала себя на том, что тоже плачу.
Впервые в жизни все было настолько настоящим. Я не пыталась быть кем-то, не пыталась что-то из себя изображать.
Я волновалась за него. А он беспокоился обо мне.
И больше ничего.
Мы вернулись на площадь, не сказав друг другу ни слова. Только держались за руки – чувствовали, что это правильно. Также молча сели на каменную скамейку. Через несколько минут я сообразила, что именно здесь Аледа застигли врасплох осенью, чтобы потом выложить фото на тамблере.
Терпеть не могу, когда меня начинают жалеть, если я в плохом настроении. И пусть у Аледа явно были проблемы посерьезнее, я решила применить другой подход.
– Дерьмовый выдался месяц? – спросила я. Мы все еще держались за руки.
Алед слегка сощурился, будто хотел улыбнуться. Но не улыбнулся, а только кивнул.
– Ты скажи, если кто тебя достает, я его отметелю. Гарантия сто процентов!
Тут Алед не выдержал и улыбнулся.
– Ты даже муху отметелить не сможешь.
От звука его голоса – здесь, рядом, в реальном мире – я едва снова не расплакалась. Торопливо сморгнув набежавшие слезы, я ответила:
– Пожалуй, ты прав. Мухи слишком быстрые. А я, увы, нет.
Алед рассмеялся. Настоящее чудо.
– Так в чем проблема? – спросила я с интонацией опытного врача (во всяком случае, мне хотелось в это верить).
Алед побарабанил пальцами по моей руке.
– Да просто… все навалилось.
Я терпеливо ждала продолжения.
– Я ненавижу университет, – наконец сказал он.
– Да?
– Да. – Его глаза снова наполнились слезами. – Ненавижу. Я здесь с ума схожу.
На щеке Аледа блеснула влажная дорожка, и я крепче сжала его ладонь.
– Тогда почему не уйдешь? – шепотом спросила я.
– Я не могу вернуться домой. Там еще хуже. Так что… Похоже, мне некуда идти, – хрипло проговорил он. – И никто мне не поможет.
– Но я же здесь. Я тебе помогу.
У Аледа вырвался горький смешок. Он ничего не ответил.
– Почему ты перестал разговаривать со мной и с Дэниелом? – спросила я, потому что до сих пор не понимала.
– Я… – начал Алед и запнулся. Голос подвел его. – Я боялся.
– Боялся чего?
– Я привык прятаться от трудностей, – признался он, а потом вдруг рассмеялся, но не весело, а как-то зло. – Даже если мне нужно просто поговорить с кем-нибудь, я буду избегать этого человека, словно тогда проблема решится сама собой.
– То есть ты нас…
– Мне была невыносима сама мысль о том, что вы двое… Ну, не знаю, отвернетесь от меня. И я подумал, что лучше первым перестану с вами общаться.
– Но зачем нам от тебя отворачиваться?
Алед вытер глаза свободной рукой.
– Ладно… Мы с Дэном часто ссорились. Он не верил, когда я говорил, что он мне нравится. Думал, что я ему вру или, того хуже, притворяюсь, потому что мне его жалко и мы дружим уже много лет. – Алед заметил выражение моего лица и вздохнул. – Я так понимаю, ты тоже так думаешь.
– Дэниел был очень убедителен…
Алед застонал.
– Как это глупо! Только потому, что я не кричу о своих чувствах на каждом углу…
– Но если ты не будешь с ним общаться, проблему это не решит, – резонно заметила я.
– Я знаю, – покачал головой Алед. – Но мне страшно. Я боюсь, что Дэниел порвет со мной, потому что не верит в мои чувства. Я избегал его с конца весны, потому что я… Потому что я идиот. А теперь, когда мы так отдалились, мне уже и не верится, что мы сможем быть вместе.
Я участливо сжала его руку.
– А на мои сообщения почему не отвечал?
– Я пытался! – воскликнул он, глядя мне в глаза. – Честное слово. У меня скопилась куча черновиков, но я так и не решился их отправить. Думал, что из-за них ты меня возненавидишь. Со временем становилось только хуже, и я все больше убеждал себя, что ты уже меня ненавидишь и навсегда вычеркнешь из своей жизни, если я что-нибудь отвечу. – Он сморгнул набежавшие слезы. – И я решил, что лучше буду молчать. Тогда сохранится хотя бы призрачная надежда на что-то хорошее… раз уж «Города Юниверс» у меня больше нет.
– Я тебя не ненавижу, – твердо сказала я. – Скорее наоборот.
Алед шмыгнул носом.
– Прости. Знаю, я вел себя глупо. Если бы я не молчал, всего этого можно было бы избежать.
Вот уж точно, подумала я, но вслух сказала:
– Ничего. Я все понимаю.
Иногда ты не можешь поделиться своими мыслями и чувствами. Иногда это слишком тяжело.
– А почему ты закончил «Город Юниверс»?
– Мама звонила всякий раз, когда я выкладывал новый эпизод, и требовала, чтобы я прекратил этим заниматься. Угрожала, что перестанет высылать мне деньги или свяжется с руководством университета. Я старался не обращать внимания, но дошло до того, что я уже боялся работать над подкастом.
