Нахрапов положил перед собой два российских паспорта с эсэсэсэровскими гербами и одновременно развернул их на первой странице:
Моисеева Терехов
Елена Евгений
Ивановна Олегович
На третьей страничке юные мордашки субъекта преступления и потерпевшего, на пятой -- уже не юные, но зато больше похожие на тех людей, которые являются основными персонами в самолетно-змеином деле.
Нахрапов положил паспорта в пакет, не поленился подняться к себе в кабинет и запереть документы в сейф. Завтра отдаст на проверку. Час назад доложил прокурору города о происшествии. Красок не сгущал, даже пошутил насчет змеи-стюардессы. Прокурор уверил, что подключит к расследованию транспортную прокуратуру Москвы. Пускай поработают в аэропорту Внуково: опознание, паспортный контроль, досмотр багажа, задержка рейса -- все это неинтересно и муторно, но без этого дело прекратить нельзя.
Полковский долго не мог заснуть. Заворожил его этот Искольдский: полночи о нем думал. Главное -- ни о чем конкретно, а так -- абстрактное мышление разыгралось. Сильное впечатление оказал на следователя техник по безопасности.
От него исходило нечто волчье. Особенно этот вопрос: "А что случилось? С мужчиной что-нибудь?" И эдак бровь выгнул, вроде следователь ему чем обязан, свысока глянул. А у самого что-то внутри клокотало, чуть ли не ненависть, Полковский такие вещи чутко определяет, чувствует. Поэтому и жену себе взял простодушную, чтоб не хитрила, не лукавила с ним: устанешь так с утра до вечера мелкие женские пакости на чистую воду выводить.
Полковский любит, чтоб откровенность до конца, чтоб все прямо в лоб и без недомолвок. А то бывают люди: или прямо в глаза одно говорит, а за пазухой камень, или вообще боятся обсудить какой-нибудь щепетильный вопрос.
Вот Полковский -- весь на ладони. Только иногда ругает себя за свою открытость -- она порою уж чересчур некстати проявляется. Вот зачем ляпнул Искольдскому, что фамилия гражданки, летевшей рядом с ним, Моисеева? Мог бы вопрос по-другому поставить, а он пошел на таран: не знаете ли вы гражданку Моисееву, летевшую с вами?.. Еще ведь обвинят в некомпетентности. А просто вот перед такими, как Искольдский и Нахрапов, от которых дорогими европейскими магазинами веет, он чувствует себя пресмыкающимся, не к ночи будет сказано.
Но все-таки Полковскому приснились пресмыкающиеся, да не одна змея, а целый ворох, клубок без конца и без края, медленно шевелящийся, противно-влажный, опутывающий его сознание. Если бы Полковскому не были чужды поэтические чувства, он вспомнил бы Наума Гребнева -- стихотворение, сотворенное им из длинного гамзатовского тоста:
В Индии считается, что змеи
Первыми на землю приползли.
Горцы верят, что орлы древнее
Первых обитателей земли.
Я же склонен думать, что вначале
Появились люди, а поздней
Многие из них орлами стали,
А другие превратились в змей.
В два часа ночи в дежурное отделение милиции Братченковского административного округа Нового Уренгоя поступил звонок гражданина Моисеева Михаила Ивановича, проживающего на Строительной улице. Моисеев шепотом проговорил в трубку, что с крыши соседнего дома за ним охотится снайпер, мол, он видел красную ползущую в темноте точку от прибора ночного видения на автомате с оптическим прицелом.
К Моисееву выехал наряд милиции, проверили его квартиру, осмотрели крышу соседнего дома. Никого не обнаружили, кроме испуганного заявителя.
-- Вы знаете, гражданин, сейчас у деток богатеньких родителей есть такие лазерные фонарики с красными огоньками -- очень похоже на то, о чем вы говорите. Вы на ночь политический детектив не смотрели случайно? -- произнес сонный милиционер. -- Вы один живете?
-- С женой.
-- Не вижу! -- брякнул старшина.
-- Она учительница, -- ни к селу ни к городу стал оправдываться Миша.
-- Ночная смена?
-- Нет, она в милиции.
-- Уборщицей подрабатывает?
-- Сидит.
Старшина уставился на Моисеева, покачал головой:
-- Ага. Понимаю. Учительница, говорите? Может, это ее ученики балуются. За что сидит?
Мише надоело. От старшины несло луком и перегаром. Он явно клонил к тому, что заниматься какими-то непонятными красными огоньками может только идиот от милиции, но никак не он.
-- За избиение ученика, -- отрезал Миша. -- Вы были правы, наверное, ребятня балуется.
-- У нас за ночь два убийства, обои -- нераскрывушечки, потому что не бытовуха, а скорее всего, заказные, -- обиженно укорил старшина, -- а это у вас что?
Старшина взял с подоконника бестселлер "Киллеров просят не беспокоиться", повертел книгу в руках, недовольно скосил уголок рта, словно зубы языком чистил:
-- Больше не играйте в правовое государство, у нас еще только начальная стадия! Начальная! Понятно?
-- Понятно, -- ответил Моисеев и погасил свет сразу, едва за милиционерами закрылась дверь, включил бра. После чего спрятал бестселлер и достал из комода роман Билли Харингтона о лейтенанте Коломбо из отдела убийств.
Светящаяся точка больше не появлялась. Миша всю ночь просидел на кровати, прижавшись спиной к ковру, подаренному им к свадьбе московской тещей, и гадал: какому же это оболтусу понадобилось в час ночи залезать на крышу соседнего здания, кстати, административного, наверняка закрывающегося на ночь или охраняемого сторожем, и медленно водить красной точкой за ним, за Мишей Моисеевым? Он подумал, что вряд ли с такого расстояния простой шалопай может разглядеть жильца нужной ему квартиры, если будет быстро и плавно передвигать красную точку фонарика вслед за Мишей вдоль всей стены.
Когда он обнаружил эту точку, вернувшись из ванной и вытирая голову полотенцем, ему показалось, что кто-то пришпилил его к стене, будто бабочку. Через мгновение понял, что это оптический прицел -- спасибо американским фильмам про киллеров, попытался уйти в коридор, но кухонная дверь была открыта, и огонек снова задрожал у него на груди, видимо, теперь за ним наблюдали через кухонное окно. У снайпера была прекрасная возможность нажать на спусковой крючок. А может, и правда, это был фонарик с прибором ночного видения, раз выстрел все же не прогремел. Хотя почему он должен был прогреметь? Наверняка ведь с глушителем...
Тогда Миша пригнулся и на корточках пробрался в ванную комнату, дверь не закрыл. Отдышавшись и придя в себя, по-пластунски пополз в комнату к телефонному аппарату. Теперь вот сидел в углу комнаты и не был доступен обзору с крыши, сидел и думал, кому же понадобилось так шутить. Жена находилась в следственном изоляторе, ее взяли прямо на его глазах: не было у Ленки возможности подстроить такую шутку. Шутку! Миша и пошевелиться не смел, всю ночь прислушивался к шорохам за дверью, волосы на голове вставали дыбом, шевелились и трагически отмирали по одному, как осенние листья.
Конечно, это был кто-то из школы. Наверняка во дворе видели, как его жену уводили в наручниках: такой вопль стоял! Не надо было ей сопротивляться. Миша допускал, что с таким характером, как у Лены, напористым, упрямым, своевольным, кого хочешь можно до инфаркта довести, а уж если что не по ней, так она и живность какую напустить может, это точно. Однажды за справкой на приватизацию квартиры в ЖЭК с белой крысой на плече ходила. Справку тогда дали быстро. Бухгалтерша ЖЭКа теперь раскланивается с Моисеевыми, да и с соседями заодно.
Но откуда взялся посторонний мужчина? Хорошо, конечно, что соперник откинул копыта, но, черт побери, значит Ленка -- изменница!? Шлюха?
7
Первое, что сделал Полковский, войдя в свой рабочий кабинет, почему-то пахнущий по утрам размокшими старыми обоями, -- это был звонок на комбинат в отдел кадров. Ему не терпелось побольше узнать про Искольдского. Начальница отдела кадров голосом скрипучим, как виолончель в неумелых руках, недоверчиво переспросила его имя и звание.
-- Ну, знаете, по телефону я Мерилин Монрой назовусь, поди проверь, -проворчала она, и Полковский понял, что у него назревают трудности.
-- Мерилин Монро, кстати, переела транквилизаторов и умерла, -- заметил он, уточнив информацию для кадровички.
Та искренне огорчилась:
-- Надо же, а какая молодая! Что же вы за порядком не смотрите?
-- Послушайте, при чем здесь мы? Хотите, узнайте мой телефон у дежурного милиции и перезвоните, удостоверитесь, что я -- это я.
-- Э-э, молодой человек, да сейчас времена-то какие? И дежурного милиции подкупить можно. Ладно, записывайте, -- и она продиктовала телефон отдела техники безопасности, в котором работал Искольдский, а на прощание еще передразнила: -- Мы здесь ни при чем! Тоже мне!
Не успел Полковский повесить трубку, позвонил Нахрапов, перехватил. Сообщил: Моисеева заговорила. Всю ночь проплакала, на бетонном-то полу одумалась. Поскольку Полковский вел это дело, ему и карты в руки. Нахрапов сообщил, что в сумке Моисеевой обнаружен паспорт на имя Терехова. Просил предварительно заглянуть к нему. Звонок на комбинат пришлось отложить. Искольдский вызван на двенадцать. Время было.
