баба в ватнике, попыталась зацепить Сергея : "Ты
откуда здесь взялся ? А девка ?! Я всех тут знаю!.." Но Сергей бесцеремонно оторвал ее руку, даже не обернувшись - ему было плохо : "...Отвали..." Наташка медленно шла по улице. Сергей догнал ее
и попытался обнять, но Наташка так же продолжала идти, отсутствующе глядя перед собой. Так, как чужие, они дошли до автобусной остановки. Сергей подсадил Наташку, она бросила быстрый взгляд на него. Он постоял, колеблясь и
решительно сделал шаг назад, пропустив еще несколько человек, совершенно скрывших Наташку своими спинами. Автобус отошел, а Сергей еще некоторое время в одиночку торчал столбом на остановке, не отворачиваясь от налетавших вихрей снега. "Да! Плевать !" - сказал он вслух и отправился в путь легкой походкой...
Да и нужды было убиваться! Немецкий всегда при
нем, потом он приметил уже одну девочку, кажется со второго курса факультета автоматики, а ноги у нее!.. А кроме того, у него появилась как бы невеста - его одноклассница, в
которую он был влюблен еще в восьмом классе и
которая училась в Герцена.
Отношения с Мариной, той которая как бы невеста, напоминали затяжной подъем на пологий перевал - выше пройденного склона вырастал следующий склон, и сама перевальная точка терялась посреди широкой бескрайней равнины.
Марина разрешила себя обнять через неделю
после первой встречи, еще через две недели они
поцеловались, точнее, Сергей пытался поцеловать неподвижные губы. После этого каждое свидание Марина с Сергеем проводили по два часа в парадных. Марина стояла, не шелохнувшись, и послушно отвечала на поцелуи.
И однажды Сергей, стараясь не видеть Марининых глаз, признался ей в любви. В ответ он услышал, как подтверждение давно известного факта, ответное признание от Марины. Все очень спокойно и надежно, не опалив пламенем. Они теперь всякий раз обсуждали, что они будут делать, когда поженятся, где будут жить. И также всякий раз, положив голову Сергею на плечо, Марина молила не торопить ее, так как она сама не знала еще почему... Сергей принимался уговаривать ее не быть такой разумной, уговоры завершались поцелуями и новыми уверениями в любви и мечтами о будущем.
Он также пытался покорить Марину своим немецким, но она твердо попросила его не портить ей слух. Сергей был вынужден оставаться один со своей страстью.
Однажды, пребывая уже на пятом курсе, Сергей завернул на кафедру иностранных языков, в ту самую общую аудиторию. В дверях он уловил жестикуляцию Людмилы Андреевны и поспешно подошел к ней. "Вас берут в ГДР!" - с внезапным акцентом произнесла она. Сергей не успел ничего сказать. "Вот телефон командира отряда - он уже справлялся о вас !.." Сергей прирос к полу. Deutschland ! Ein Wintermaerchen ! Началась германская лихорадка...
Во-первых, анкета, в шести экземплярах - и все первые ! Во-вторых, фотографии для неведомого еще загранпаспорта. А главное - пройти три идеологические комиссии. На первой, в институтском комитете комсомола, Сергей снисходительно освещал какому-то по порядку секретарю, историю Германии. Тот, похожий на любого другого секретаря, слушал очень внимательно и неожиданно задал коварный вопрос о 'битве народов' под Лейпцигом. А коварство заключалось в том, чтобы правильно назвать, какие народы были против каких. Сергей принялся перечислять : французы, конечно, австрийцы,
русские, неведомые саксонцы (а на самом деле просто немцы!)... Секретарь перебил, а поляки - с кем и против кого ?.. Сергей отвечал, что вероятнее (секретарь был похож в этот момент на члена экзаменационной комиссии, который переживал за 'своего' ученика) всего, против русских. Секретарь расцвел от восторга, но как многоопытный взрослый предупредил, чтобы о Наполеоне, который для поляков - все равно, что национальный герой, ни одного плохого слова. Потому, что идеологически вредно и политически опасно...
С поляками у Сергея была последняя встреча на Вроцлавском шоссе в 1981 году. По шоссе перебрасывались войска из Германии в Польшу. До сведения всех офицеров были доведены приказы, обещавшие совсем скоро польский фронт. И шоссе должно было охранять для прихода силы, готовой давить "Солидарность".
...Толпа, густея, выдавливала взвод десантников с обочины на полотно автострады. Толпа собиралась и с тыла цепи, беря в плотное кольцо три десятка человек в русской полевой форме. Сергей орал время от времени, надсаживая горло в гуле многих тысяч голосов. Солдаты с затравленными лицами угрюмо отступали. Напротив Сергея, в двадцати шагах от него, вертелся среди
взрослых мальчишка лет четырнадцати и демонстративно подбрасывал на ладони камень. Сергей следил за этим камнем и не сразу расслышал жестяной звук. Сержант Авхледиани, дернув головой, c отчаянной тоской посмотрел в глубину глаз Сергея. Сергей предостерегающе поднял руку - не стрелять! И в этот миг молодой , Шерипов, схватился обеими руками за лицо. Сквозь пальцы неостановимо заструилась кровь. Шерипов осел боком и упал ничком, звонко
стукнула по бетону каска.
Сергей яростно топнул ногой и сдернул с плеча автомат. Тишина поплыла по людям. Подросток ввинчивался за спины, на бегу оглядываясь и наклонив голову к плечу, как собака, которая боится удара. Сергей резко отпустил затвор, повел стволом по толпе. Толпа подалась и начала
разваливаться. Сергей не сразу поднял автомат и
выпустил длиннейшую - во весь магазин - очередь над головами... Он стрелял не один - все его солдаты, одинаково отставив левую ногу, с наслаждением палили поверх разбегавшейся толпы...
Вторая комиссия, партийная, была короче и формальнее. Удивление вызвал, естественно, Сергей,
ни разу не причастившийся к работе в ССО. Сергей горячо возразил, что он, слава богу, защищал честь института на всех соревнованиях и тоже работал. Хотя и не так, как прочие. Про знание немецкого он умолчал, поняв по характеру недоумения, что это будет только отягчающим обстоятельством. Короче, ничего, кроме демонстрации пролетарского трудолюбия!..
Третья - обычное построение в райкоме, под оком бабы-секретаря, двухминутная нотация о чести
страны, и поздравление с наградой-поездкой.
Но внезапно возникло такое обстоятельство, что
Германия стала растворяться в голубоватой дымке. То, что хуже всего несданный зачет. И
притом, зачет, не могущий быть сданным по одной простой причине, что зачет этот требовал заниматься НИРС'ом ( наукой !) в течение двух (!) лет. Сергею почудилось, что на него съехала плита с выбитыми буквами - verschoben heisst nicht aufgehoben ! - "отложить не значит отменить!"
Сергею, естественно, было не до науки, да и не требовалось никакой отчетности ни о посещении, ни о сделанных открытиях вплоть до самого последнего момента. Инстинктом Сергей чувствовал угрозу. Угроза надвигалась вместе с сессией и разразилась простым вопросом-утверждением очередного экзаменатора - "А вы почему-то не допущены!?"
Деканат разрешил сдать первый экзамен. После экзамена Сергей вновь сидел перед очами занудного Сорина. Сорин уже вошел в курс, но, произнеся одну фразу, то отвлекался на телефонный звонок, то уточнял какие-то списки для секретарши. Потом он надолго пропал за дверью кабинета декана.
"...Ну-с-с, молодой человек! Что будем с вами делать ?" - взгляд Сорина сверлил и выражал непреклонность. Сергей пожал плечами - зачет, конечно, сдавать. "У вас руководителем Гончаренко ?!" - Сорин помедлил. Сергей молчал, сам знает все, чего спрашивать... "Так вот, Юрий Иванович
мне уже жаловался..." - Сергея удивило, что профессор 'жалуется' "...что вы ни разу у него не были!" Взгляд, от которого перехватывает
дыхание и разливается немощь по членам... Сергей, однако, нагло выдержал взгляд. Сорин, закаленный миллионами душераздирающих сцен, суровый и справедливый, тоже, надо сказать, не отводил глаз, но через две минуты состязание в твердости ему надоело : "Что будем делать ?.." И
внезапно Сергей самым развязным тоном, будто прощая себе трехрублевый долг, спросил : "А если я не сдам зачет ?" Сорин твердо и печально подвел итог - "Тогда придется ставить вопрос об отчислении из института!" Сергей почувствовал перелом ситуации : "Я хочу забрать документы !" Сорин от неожиданности выпрямился :"Да вы что - с пятого курса!.. И не думайте, что так просто отделаетесь !" Сергей спешил закрепить успех : "Вы же видите Юрий Иванович
меня не знает даже, а зачет..." "Не суетитесь !" - перебил его замдекана - "Я ему позвоню...Да, прямо сейчас !.. Ларисонька, где у нас телефон Гончаренки ?" Секретарша, весьма неприязненно глядя на Сергея, телефон нашла и назвала. Сорин переписал его на специальную бумажку - для Сергея - и принялся накручивать диск. В телефоне вместо голоса незнакомого Сергею Юрия Ивановича долго гудело. Потом женский голос (даже Сергею за два метра было слышно) отвечал, что Юрий Иванович на конференции
в третьем корпусе до шестнадцати часов. "Спасибо! Передайте, пожалуйста, что Сорин звонил. Слышали ? " - устало положил Сорин трубку. "...И уговаривайте ! Я позвоню ему вечером!" Сорин выпроводил Сергея, приказав беспокоить в любое время...
