забаву бандитов неожиданно прервали.
От главных дверей пассажа прозвучало громогласное:
– Именем полиции Габена! Никому не двигаться!
Догвилли переполошились. Головы в котелках повернулись на голос. Томас щурился и моргал, пытаясь различить его обладателя, но увидел лишь силуэт в синей форме и высоком шлеме и рыжее пятно света от фонаря, который держал в руке констебль.
– Это же Хоппер, флик с вокзала! – воскликнул кто-то из Догвиллей.
– Старина Хоппер! – добавил другой.
– Что, воришки на платформе «Корябб» перевелись?! – вставил третий.
Томас не спешил радоваться – вокзальный констебль слыл злыднем, с которым связываться было не менее опасно, чем с бандитами из темных закоулков Саквояжного района.
Громилы между тем подоставали ножи и короткие дубинки.
– Братцы, да он здесь один!
– Кажется, наш старина Хоппер решил сыграть в добряка перед Новым годом!
– Или выслужиться перед начальством. Глупый-преглупый флик! Думаешь, тебе выдадут премию, если схватишь братьев Догвилль?!
Констебль подошел ближе. В его руке была служебная дубинка, которая намекала, что шутить он не намерен.
– Мне нет до вас дела! – ответил констебль. – Мне нужен мой снежный шар! Отдайте его – и разойдемся по-хорошему.
– Это наш шар, флик! – рявкнул один из Догвиллей.
– Вы забрали его у мастера из «Замочнингс», у которого я его оставил!
– Верно. Поэтому теперь это наш шар.
Томас решил встрять:
– Это шар мистера Тёрнхилла!
Державший коридорного за шиворот Догвилль снова встряхнул его.
– А ты помалкивай. Разберемся с фликом – и тобой займемся…
Констебль сделал еще шаг.
– Последнее предупреждение! Отдавайте шар, и вернетесь к своей Мамаше целыми и невредимыми!
Ответом ему был дружный хохот.
– Мы знали, что ты туповат, Хоппер, но ты еще и считать, видимо, не умеешь. Ты один, а нас шестеро!
Констебль заскрипел зубами.
– Ну, значит, я сломаю сегодня шесть носов.
– Поглядим, кто кому что сломает, – с вызовом бросил один из братьев. – Ну давай! Попробуй забрать наш снежный шар!
Констебль Хоппер уже собирался ответить что-то едкое, но тут откуда-то сверху раздался глубокий бархатистый голос:
– Это не ваш шар. Вам же сказали, что это шар мистера Тёрнхилла.
Все присутствующие задрали головы.
– Кто это сказал?! – крикнул кто-то из Догвиллей.
– Это сказал я, – ответили ему. – Ваш худший ночной кошмар!
– Покажись! Вы видите его?!
Догвилли вертели головами, пытаясь разглядеть говорившего, но в пассаже были лишь темнота да снег…
А затем будто бы темнота и снег расхохотались. Смех раздавался, казалось, одновременно и с лестницы, и с галереи, и от двери, и прямо из-под крыши.
Фонарь в руке констебля погас. С одного из громил слетел котелок. Догвилль обернулся и в следующий миг рухнул на пол. Следом закричал другой Догвилль, но ему в рот неожиданно набился снег, а потом он сам взмыл в воздух. Бандит дергал руками и ногами, нож выпал из разжавшихся пальцев, после чего его обладатель последовал за ним.
– Я вижу его! Он там, на лестнице! – крикнул один из братьев.
– Протри глаза! Вон же он, у колонны! – завопил другой.
– Нет, – ответил обладатель бархатистого голоса. – Я здесь.
Догвилли повернули головы. Томас увидел высокую тень в цилиндре… нет, не тень! Это был шевелящийся клок мрака!
И этот мрак схватил двоих Догвиллей за воротники пальто. Столкнув громил лбами, он отшвырнул их от себя прочь.
Пассаж наполнился криками и ругательствами, но все их заглушал смех таинственного незнакомца.
– Именем полиции! – ревел сбитый с толку констебль. – Прекратить безобразие! Я приказываю…
Кто-то щелкнул его по шлему, и от подобной наглости Хоппер даже потерял дар речи. Впрочем, он тут же отреагировал ровно так же, как реагировал всегда в любой хоть сколько-то двусмысленной ситуации, – замахнулся дубинкой, пытаясь огреть ею наглеца.
Дубинка выпорхнула из его руки, а дальше началось настоящее безобразие. Дубинка заплясала в воздухе и принялась лупить своего хозяина. Ударила в плечо, по спине, замолотила по шлему, как по барабану: тум, тум, тум, тум!
Томас ничего этого не видел. Воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, он нашел под ногами мешок и принялся шарить в нем в поисках очков. Наконец он нашел их – хвала всем добрым новогодним духам, очки были целы!
Надев их, он огляделся кругом.
Старый пассаж явно давненько не видывал подобных страстей. В снегу на полу тут и там лежали братья Догвилли. Их лица сейчас напоминали пеструю коллекцию ушибов: у одного был расквашен нос, у другого во всей своей красе расплылся под глазом синяк, третий нащупывал оставшиеся зубы… Пытаясь пересчитать шишки, выскочившие на их лбах, Томас быстро сбился со счета. Со всех сторон звучали стоны, скулеж и сбивчивая ругань.
Констебль Хоппер сидел на полу чуть в стороне и, вжимая голову в плечи, обеими руками держался за шлем; рядом валялся его фонарь.
Кто же все это устроил?
Ответ не заставил себя ждать. На глазах у потрясенного коридорного будто бы прямо из падающего через пролом в крыше снега вышел высокий статный господин в длинном, до пола, плаще с пелериной и в цилиндре. Это был джентльмен, которого Томас иначе, как великолепным, назвать не мог: чуть бледное лицо, прямой нос, точеные скулы, волевой подбородок и пронзительный взгляд черных глаз – все черты, от которых дамы обычно падали в восторженные обмороки, были на месте. Этот джентльмен выглядел настолько важным и величественным, что само его присутствие в заброшенном пассаже в Саквояжном районе казалось неуместным.
Он направился к Томасу, а тот медленно попятился. Нападать незнакомец не спешил – вместо этого с улыбкой поднял руку в черной кожаной перчатке и протянул коридорному снежный шар.
– Держи, Томас, – сказал он.
– Мы знакомы? – испуганно спросил коридорный.
Джентльмен наградил его снисходительным взглядом.
– Конечно, я знаком с тобой, обманщик в нелепой шапке, который обещал мне целых две рыбы, но так их и не принес.
Томас выпучил глаза.
– Во… Ворончик?
Великолепный джентльмен улыбнулся еще шире и подмигнул ему.
– Но… как? Ты же был таким… маленьким и… странным…
– Я могу быть разным, – сказал джентльмен.
– Но почему ты меня спас?
– Ты мне нравишься, Томас. Ты отнесся ко мне по-доброму. К тому же я все еще жду свою рыбу. Держи!
Томас взял снежный шар, а великолепный джентльмен кивнул на ближайшего лежащего в снегу Догвилля. Бандит глядел на него с ужасом.
– Нужно возвращаться. Мистер Тёрнхилл ждет свой подарок, но сперва я разберусь с этими негодяями.
На лице джентльмена появилось жуткое кровожадное выражение, и Томас вздрогнул.
– Нет! Они и так свое получили. Оставь их. Пойдем…
Мистер Ворончик разочарованно поморщился, но спорить не стал. Стараясь не наступить на кого-то из поверженных Догвиллей, Томас направился к выходу из пассажа. Великолепный джентльмен пошагал следом.
Они уже были у двери, когда сзади кто-то из Догвиллей жалобно проканючил:
– Мы просто хотели порадовать Мамашу, подарить ей что-то красивое на Новый год. Мы так рассчитывали на этот шар.
Томас обернулся. Догвилли постепенно приходили в себя: помогали друг другу подняться, подбирали потерянные котелки, отряхивались. Они больше не выглядели угрожающими – скорее подавленными и печальными, как большие дети, у которых отобрали конфеты. Констебль Хоппер, в свою очередь, даже не думал вставать на ноги – он по-прежнему сидел на полу, тряс головой и бормотал:
– Как же Лиззи… и зачем я только сказал ей, что приготовил кое-что чудесное… Моя бедная сестренка… у нее не будет подарка…
Глядя на них, Томас вдруг поймал себя на мысли, что не может просто взять и уйти. И бандиты, и констебль совершенно отчаялись – неожиданно они напомнили ему мистера Тёрнхилла.
– Господа! – воскликнул он и направился обратно.
– Что ты делаешь? – проскрипел мистер Ворончик, но коридорный сделал вид, что не услышал.
– Сейчас ведь Новый год. И хоть я зол на вас – еще как! Но я не могу допустить, чтобы ваша Мамаша, господа Догвилли, и ваша сестра, мистер Хоппер, остались без подарков.
Присутствующие недоуменно поглядели на Томаса, а он продолжал:
– Я не могу отдать вам шар, но я знаю, где мы сможем добыть другие подарки. Пойдем со мной, и вы сами выберете то, что вам приглянется.
Мистер Ворончик осуждающе покачал головой и сказал:
– Отец ведь говорил тебе, что твоя доверчивость не доведет тебя до добра, Томас.
На здании вокзала начали бить часы. До Нового года оставался час…
…Дверь открылась, и в гостиницу ввалилась целая толпа.
Господин Гаррет, стоявший за стойкой, потрясенно уставился на вошедших и запыхтел, пытаясь подобрать слова.
Компания была до невозможности странной. Хозяин гостиницы узнал братьев Догвилль, но уж кого он не ожидал
