с этим надо что-нибудь делать. Взглянув на холодные котлеты и гречку, меня передернуло.
Так, продолжаем восстанавливать сегодняшнюю ночь.
До дома я добрался на своих двоих, но почему-то бегом, если это можно так назвать. Никогда не видел, как пьяные бегают. Наверно, это смешно.
А как же я ушел из бара? Пьяный Костя подходит ко мне… да. Я беру с вешалки куртку (которую я и не надел, а бежал, держа, ее в руке), и Костя, такой же пьяный, как и я, подходит ко мне и спрашивает, собрался ли я уходить. Я отвечаю, что да, и мы обнялись на прощание. А остальные? Я с ними попрощался? Только с Майклом, который сказал, что я мегапарень, и попрощался с Аней.
Аня! Вот как ее зовут!
Ууууууууууууу! Как жарко она меня в губы поцеловала, когда я уходил! Вот что делает с людьми алкоголь, а в особенности с девушками. Пьяная девушка абсолютно не следит за поступками, она делает все, что только взбредет ей в голову.
Все (надеюсь, что все) я вспомнил. Это, конечно же, хорошо, но нужно еще что-нибудь сделать с тем, что твориться у меня в животе.
Не долго думая, я пошел на улицу.
Возникает ощущение, что в этом городе никто не пьет. Только в третьем кафе, в которое я зашел, в меню оказался куриный суп. Но я попросил приготовить лишь бульон без мяса. Принесли суповую чашку, и, оценив ее размеры и поняв, что мне этого не хватит, сразу попросил еще одну.
«Тебе письмо, придурок». Это Костик.
«Как голова?» и три смеющихся рожицы.
«Гудит, но это не сравниться с Ядерной войной, которая твориться у меня в животе».
Сейчас два часа дня. Интересно, насколько позже после меня они разошлись по домам?
«Приезжай ко мне», — пишу я ему.
«Через двадцать минут буду».
«Только я не дома. Я в кафе «…….» Знаешь, где это?»
Видимо, знает. Не ответив на мое последнее SMS, через пятнадцать минут он, сияя улыбкой, вошел в кафе, заказал «то же, что и у него», сел передо мной и сказал:
— Рассказывай.
— Это ты рассказывай. Я нажрался и пошел домой. Вы еще долго там сидели?
— Не помню. Половина из нас пошли не по своим домам, — он засмеялся.
Оказывается, после того, как я уехал, он, еще трое парней (среди которых был Витя) и две девчонки поехали к какому-то Гоше (не помню такого), у которого не было никого дома, и они впятером (Витя, как не странно, сразу отрубился на диване) высушили бутылку дорогого коньяка из шкафа гошиного папы. И только потом все разъехались по домам.
— Помнишь, там девушка Даша была?
— Смутно.
Какой там смутно?! Конечно же, я помню этого крокодила!
— Она только час назад от меня уехала, — он улыбался. — Я оттрахал ее так, что резина горела!
— Ты смог в таком состоянии?
— Я могу всегда! — гордо воскликнул он.
И откуда у него столько позитива в такое утро (в два часа дня)? Я все еще в разбитом состоянии похлебываю свой бульон.
— Представляешь, Ник, эта потаскуха говорит мне: «Можно мне остаться у тебя на денек?»
— Видимо ей понравилось! — засмеялся я.
— Еще бы! Но посмотрел на нее трезвым взглядом и вообще удивился, что повез ее к себе домой. Сказал ей, что родители в любой момент вернуться, хотя на самом деле вернуться они только завтра вечером.
— Ну, ты молодец. Ты правильно понял мой совет, не упускать нужный момент.
Мы оба засмеялись.
— Да уж. Я сегодня даже проснулся от звука, как ее тошнит в туалете, и после этого говорит, что можно ли ей у меня остаться! «Пошла вон!», — надо было крикнуть.
— Но это же прогресс!
— Ник, ты о чем?
— Ты исцелился! Ты ведь пересек финишную прямую.
— Ах, ты об этом! — Костя начал давиться смехом. — Тут не поспоришь! Причем, даже не задумывался об этом ни ночью, ни сегодня утром, пока ты не сказал. Да, с ней я смог кончить!
— А как Аня?
И с чего это я ее вспомнил?
— А что Аня? Аня срулила минут через пять, как ты ушел.
Весело, ничего не скажешь. Мог бы и я тоже и не один сегодня проснуться, если бы смекалку проявил.
За все время работы этого ресторана, приютившего мои навыки смешивания напитков, не было случая, чтобы кто-то захотел присесть за барную стойку. Это все же не бар, а такой вот совсем не дешевенький ресторан высокой кухни. Но это случилось и, как назло, в мою смену.
Подошел ко мне мужчина лет сорока пяти — сразу было видно по его помятой роже, что вчера он на грудь принял не так уж и мало, — и попросил стул. Суббота, час дня — у нас в ресторане, час как открывшему свои двери, ни души. И тут приходит этот еще не протрезвевший гусь с желанием сесть у меня за стойкой. Черт возьми! Во всей округе — в центре Питера — немало круглосуточных баров, где можно посадить свою жопу перед барменом и поплакаться ему о своей нелегкой жизни: уволили с работы, ушла жена, подцепил заразу от шлюхи, сын признался о нетрадиционной сексуальной ориентации, разбил машину, сгорела дача — чего только нам не приходится выслушивать! А здесь, где за ужин на двоих посетители оставляют минимум половину моей месячной зарплаты, не то, что никто не ждет потрепанных пятничной тяжелой ночью случайных гостей в потертых джинсах, поношенных ботинках и мятой рубашке, так еще и лично мне ни к чему время тратить на соплежуйство очередного неудачника. (Да — я сегодня утром не в духе). Готовить бар к субботней лавине гостей — работа не на пять минут. Только натереть до блеска все бокалы, чтобы завсегдаи в дорогих костюмах в сопровождении разряженных в элегантные платья «от-кутюр» спутниц чувствовали в каждой мельчайшей детали шик и блеск заведения, где они решали провести вечер. Изъянов быть не должно, ведь они приходят, чтобы стать подходящим дополнением к этой идеальной во всем картине — от наглаженных салфеток на столах и аромата в туалетной комнате, до идеальных причесок официантов и кристально чистых без отпечатков пальцев бокалов, из которых гости пьют дорогущее вино.
— Добрый день. — Произнес Гусь.
— Добрый. — Тут я понял, что мне не отвертеться. Тяжело стараться не выдать и намека недовольства тем фактом, что он выбрал сегодня это место провести время и меня в качестве собеседника. У меня, блин, даже кассового аппарата нет пробить
