ради драматического эффекта. – Он сказал, что им нужен редактор.
– Кто – он?
– Тот красавчик из телика.
– Джейк Джексон? – уточнила я. Отец что, действительно говорил с Джейком Джексоном? – Я этого не умею.
– Конечно умеешь, – возразил отец. – Разве вы не делали чего-то такого в колледже?
– Редакторская работа. Это книги, не кино. У меня даже диплома нет.
– Ну и ладно, кому какое дело? Ты думаешь, люди получают работу за талант? Я показал ему твою фотку. – Он похлопал себя по нагрудному карману, чтобы нащупать сигаретную пачку, как будто кто-то мог украсть ее, пока он спал. – Ты видела сегодня в городе этих девиц? Они, конечно, симпатяшки, но ты-то настоящая красотка и не выглядишь дурой. Будь у меня твое лицо, я уже был бы королем. – Комплименты моего отца всегда были дешевыми и глубоко зарытыми, словно мелкие монеты в песке. – В общем, я поспорил с ним на две тыщи, что ты именно так хороша, как я сказал.
– Поспорил? – переспросила я. – И в чем хороша? В редактировании?
– В редактировании, – подтвердил отец. – В чем угодно, чтобы зацепиться там.
* * *
Эшли сидит совершенно неподвижно, вытянув шею и выпучив глаза, словно вот-вот взорвется.
– Джейк Джексон? – выпаливает она, не в силах больше сдерживаться. Рэйна мрачно кивает. – Ты работала в «Избраннице»?
– Более или менее. Скорее, менее, я полагаю, – отвечает Рэйна. – Это было очень давно. Примерно двадцать лет назад.
– Почему ты не упоминала об этом? – спрашивает Уилл.
– Я хотела… я хотела быть собой, без всякого контекста.
– Без багажа, – произносит Гретель.
– Именно, – подтверждает Рэйна.
– И все же… – говорит Бернис.
– Знаешь, Бернис, – отзывается Рэйна, – ты как-то сказала то, о чем я непрестанно думаю. Ты сказала, что всю жизнь прожила в чьей-то тени – своей сестры, Эштона, тех мертвых женщин… Ты сказала, что всегда была точкой отсчета для кого-то другого.
– И ты запомнила это? – удивляется Бернис.
– Да, – говорит Рэйна. – Ты вложила в слова то, что я всегда чувствовала. Моя репутация никогда не относилась ко мне. Я всегда была второстепенным персонажем: красивой дочерью, безмозглой призовой женой, заботливой матерью. И что теперь? – спрашивает она, беря в руки свои заметки, чтобы продолжить рассказ. – Что теперь?
* * *
Работу – если это можно так назвать – я получила на трехмесячный испытательный срок, во время которого должна была проявить себя. У меня не было нужных навыков, и на самом деле я не хотела работать в реалити-шоу. Я даже не знала, собираются ли мне платить. Принять это предложение было глупо – все равно что прыгнуть с обрыва, чтобы поймать ветер. Но, как заметил мой отец, мне нечего было терять.
Двухчасовую поездку до города я провела, прислонившись к окну автобуса и глядя, как солнце поднимается на багряное небо. Предыдущим вечером я мылась раз за разом, но все равно боялась, что запах закусочной впитался в мою кожу и что его сразу же учуют. К тому времени как я выползла из подземки, мой желудок завязался узлом. Я остановилась в холодной тени своего места назначения: высокого, сверкающего здания в стиле ар-деко.
Я использовала лучший из своих навыков – улыбалась. Я улыбалась всем: охранникам в форме с наушниками, свернувшимися вокруг ушей, словно черви-симбионты, администраторше в вестибюле, чьи черные туфли на каблуках щелкали по мраморному полу, пока она провожала меня к лифту, помощнице по персоналу, которая приветствовала меня коротким кивком, стажерам – была ли я одной из них? – которые сердито смотрели на меня, когда я шла мимо, мужчине с головой, лысой, как кегельный шар – Дэйву, моему предполагаемому начальнику, – который проворчал что-то насчет наглых знаменитостей, берущих на работу девушек только на основании разговора в баре, а ему потом разгребать последствия…
Дэйв провел для меня короткую экскурсию по офису, который был простым и почти пустым по сравнению с великолепной внешней отделкой здания и вестибюлем. Шоу было новым, и вокруг царило некое чувство непостоянства, как будто они не были уверены, сможет ли оно вообще «взлететь». У Джейка Джексона, популярного телеведущего, офис был где-то в другом месте. В темной комнате дюжина телеэкранов показывала кадры с участием всех тех девушек, которые я видела из «Королевы» по другую сторону улицы. Перед этими экранами сидели, склонившись над клавиатурами, мужчины и женщины примерно моего возраста и поспешно записывали то, что транслировалось в их огромных наушниках. Одна из женщин, хмурясь, подняла на нас взгляд; глаза у нее светились, как у поссума [30].
Я подумала, что мне, наверное, скажут присоединиться к ним, но вместо этого Дэйв провел меня по пустому коридору, потом еще по одному в крошечный кабинет без окон, расположенный далеко от всех остальных. Там не было почти ничего, кроме двух офисных кресел и рабочего стола, на котором возвышались два огромных компьютерных монитора. Предполагалось, что мне дадут серию заданий по редактированию, чтобы проверить мой уровень навыков. Дэйв обрисовал первую задачу так быстро, как только мог, используя знакомые мне прилагательные в качестве существительных, которые я не знала.
– Конечно, в «Эйвид» [31], – согласилась я, понимающе кивая. Он ухмыльнулся. Потом с шумом выдохнул через ноздри, забрызгав стол соплями, и ушел, закрыв за собой дверь. У меня было странное чувство, что он запер меня здесь, что я заключена в этом кабинете без окон до тех пор, пока не сделаю работу или не умру.
Но когда я нажала на дверную ручку, дверь легко открылась. Я сходила в туалет, оказавшийся самой шикарной частью офиса – с черными мраморными полами и отдельными зеркалами над сплошной стальной раковиной. Там уставилась на свое отражение. Мое цветастое платье расширяющегося книзу силуэта – самое любимое из трех моих цветастых платьев – не имело ничего общего с теми черно-белыми офисными костюмами, которые носили все остальные. Однако я действительно выглядела красивой и неглупой. Имело ли это какое-нибудь значение?
Я не была ни талантливой, ни хорошо образованной, ни хорошо воспитанной и не обладала хорошими связями. Я даже не была предприимчивой, как мой отец. Я понятия не имела, как выпутаться из всего этого.
Когда я вернулась в офис, за моим столом кто-то сидел. Его голову загораживали компьютерные мониторы, но я видела его поросшую коричневыми волосами руку, лежащую на мышке, а под столом – огромные ступни, болтающиеся в футе от пола. От него исходил густой теплый запах. Этот запах напомнил мне о закусочной, но он был более полным, дружелюбным – или, может быть, мне просто так показалось по
