НАБРОСКИ ПРЕДИСЛОВИЯ К ТРАГЕДИИ "БОРИС ГОДУНОВ"
1
С отвращением решаюсь я выдать в свет свою трагедию и хотя я вообще всегда был довольно равнодушен к успеху иль неудаче своих сочинений, но, признаюсь, неудача "Бориса Годунова" будет мне чувствительна, а я в ней почти уверен. Как Монтань, могу сказать о своем сочинении: C'est une ouvre de bonne foi {1}.
Писанная мною в строгом уединении, вдали охлаждающего света, трагедия сия доставила мне все, чем писателю насладиться дозволено: живое вдохновенное занятие, внутреннее убеждение, что мною употреблены были все усилия, наконец одобрения малого числа людей избранных.
Трагедия моя уже известна почти всем тем, коих мнениями я дорожу. В числе моих слушателей одного недоставало, того, кому обязан я мыслию моей трагедии, чей гений одушевил и поддержал меня; чье одобрение представлялось воображению моему сладчайшею наградою и единственно развлекало меня посреди уединенного труда.
2
Изучение Шекспира, Карамзина и старых наших летописей дало мне мысль облечь в драматические формы одну из самых драматических эпох новейшей истории. Не смущаемый никаким иным влиянием, Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении планов, Карамзину следовал я в светлом развитии происшествий, в летописях старался угадать образ мыслей и язык тогдашнего времени. Источники богатые! Умел ли ими воспользоваться - не знаю, - по крайней мере труды мои были ревностны и добросовестны.
Долго не мог я решиться напечатать свою драму. Хороший иль худой успех моих стихотворений, благосклонное или строгое решение журналов о какой-нибудь стихотворной повести доныне слабо тревожили мое самолюбие. Критики слишком лестные не ослепляли его. Читая разборы самые оскорбительные, старался я угадать мнение критика, понять со всевозможным хладнокровием, в чем именно состоят его обвинения. И если никогда не отвечал я на оные, то сие происходило не из презрения, но единственно из убеждения, что для нашей литературы il est indifferent {1}, что такая-то глава "Онегина" выше или ниже другой. Но, признаюсь искренно, неуспех драмы моей огорчил бы меня, ибо я твердо уверен, что нашему театру приличны народные законы драмы Шекспировой, а не придворный обычай трагедий Расина и что всякий неудачный опыт может замедлить преобразование нашей сцены. ("Ермак" А.С. Хомякова есть более произведение лирическое, чем драматическое. Успехом своим оно обязано прекрасным стихам, коими оно писано.)
Приступаю к некоторым частным объяснениям. Стих, употребленный мною (пятистопный ямб), принят обыкновенно англичанами и немцами. У нас первый пример оному находим мы, кажется, в "Аргивянах"; А. Жандр в отрывке своей прекрасной трагедии, писанной стихами вольными, преимущественно употребляет его. Я сохранил цезурку французского пентаметра на второй стопе - и, кажется, в том ошибся, лишив добровольно свой стих свойственного ему разнообразия. Есть шутки грубые, сцены простонародные. Хорошо, если поэт может их избежать, - поэту не должно быть площадным из доброй воли, - если же нет, то ему нет нужды стараться заменять их чем-нибудь иным.
Нашед в истории одного из предков моих, игравшего важную роль в сию несчастную эпоху, я вывел его на сцену, не думая о щекотливости приличия, con amore {1}, но безо всякой дворянской спеси. Изо всех моих подражаний Байрону дворянская спесь была самое смешное. Аристокрацию нашу составляет дворянство новое; древнее же пришло в упадок, права его уравнены с правами прочих состояний, великие имения давно раздроблены, уничтожены и никто, даже самые потомки и проч. Принадлежать старой аристокрации не представляет никаких преимуществ в глазах благоразумной черни, и уединенное почитание к славе предков может только навлечь нарекание в странности или бессмысленном подражании иностранцам.
3
Дух века требует важных перемен и на сцене драматической. Может быть, и они не удовлетворят надежды преобразователей.
Поэт, живущий на высотах создания, яснее видит, может быть, и недостаточную справедливость требований, и то, что скрывается от взоров волнуемой толпы, но напрасно было бы ему бороться. Таким образом, Lopez de Vega, Шекспир, Расин уступали потоку; но гений, какое направление ни изберет, останется всегда гений - суд потомства отделит золото, ему принадлежащее, от примеси.
4
Pour une preface. Le public et la critique ayant acueilli avec une indulgence passionnйe mes premiers essais et dans un temps oщ la malveillance m'eussent probablement degoыte de la carriиre que j'allait embrasser, je leur dois reconnaissance entiere et je les tiens quittes envers moi - leur rigueur et leur indifference ayant maintenant peu d'influence sur mes travaux.. {1}
5
Je me present ayant renonce a ma maniere premiere - n'ayant plus a allaiter un nom inconnu et une premiere jeunesse, je n'ose plus compter sur l'indulgence avec laquelle j'avais ete accueilli. - Ce n'est plus le sourire de la mode que je brigue. - Je me retire volontairement du rang de ses favoris, en faisant mes humbles remerciements de la faveur avec laquelle elle avait acueilli mes faibles essais pendant dix ans de ma vie.
Lorsque j'ecrivais cette tragedie, j'etait seul a la campagne, ne voyant personne, ne lisant que les journaux etc. - d'autant plus volontiers que j'ai toujours cru que le romantisme convenait seul a notre scene; je vis que j'etais dans l'erreur. J'eprouvais une grande repugnance a livrer au public ma tragedie, je voulais au moins la faire prec eder d'une preface et la faire accompagner de notes. - Mais je trouve tout cela fort inutile. {1}
5
Je me present ayant renonce a ma maniere premiere - n'ayant plus a allaiter un nom inconnu et une premiere jeunesse, je n'ose plus compter sur l'indulgence avec laquelle j'avais ete accueilli. - Ce n'est plus le sourire de la mode que je brigue. - Je me retire volontairement du rang de ses favoris, en faisant mes humbles remerciements de la faveur avec laquelle elle avait acueilli mes faibles essais pendant dix ans de ma vie.
Lorsque j'ecrivais cette tragedie, j'etait seul a la campagne, ne voyant personne, ne lisant que les journaux etc. - d'autant plus volontiers que j'ai toujours cru que le romantisme convenait seul a notre scene; je vis que j'etais dans l'erreur. J'eprouvais une grande repugnance a livrer au public ma tragedie, je voulais au moins la faire prec eder d'une preface et la faire accompagner de notes. - Mais je trouve tout cela fort inutile. {1}
О РОМАНАХ ВАЛЬТЕРА СКОТТА
Главная прелесть романов Walter Scott состоит в том, что мы знакомимся с прошедшим временем не с enflure {1} французских трагедий, - не с чопорностию чувствительных романов - не с dignite {2} истории, но современно, но домашним образом - Ce qui me degoute c'est ce que... {3} Тут наоборот ce qui nous charme dans le roman historique - c'est que ce qui est historique est absolument ce que nous voyons {4}.
Shakespeare, Гете, Walter Scott не имеют холопского пристрастия к королям и героям. Они не походят (как герои французские) на холопей, передразнивающих la dignite et la noblesse. Ils sont familiers dans les circonstances ordinaires de la vie, leur parole n'a rien d'affecte de theatral meme dans les circonstances solennelles - car les grandes circonstances leur sont familieres.
On voit que Walter Scott est de la petite societe des rois d'Angleterre {5}
IGNORANCE DES SEIGNEURS RUSSES...
Ignorance des seigneurs russes. Tandis que les memoires, les ecrits politiques, les romans - Napoleon gazetier, Canning poete, Brougham, les deputes, les paires - les femmes. Chez nous les seigneurs ne savent pas ecrire.
Le tiers etat. L'aristocratie. {1}
КОНСПЕКТ ПРЕДИСЛОВИЯ Ф.Н. ГЛИНКИ К ПОЭМЕ "КАРЕЛИЯ, ИЛИ ЗАТОЧЕНИЕ МАРФЫ
ИОАННОВНЫ РОМАНОВОЙ"
Москва была освобождена Пожарским, польское войско удалялось, король шведский думал о замирении, последняя опора Марины, Заруцкий, злодействовал в отдаленном краю России. Отечество отдохнуло и стало думать об избрании себе нового царя. Выборные люди ото всего государства стеклись в разоренную Москву и приступили к великому делу. Долго не могли решиться; помнили горькие последствия двух недавних выборов. Многие бояре не уступали в знатности родам Шуйских и Годуновых; каждый думал о себе или о родственнике, вдруг посреди прений и всеобщего недоумения произнесено было имя Михаила Романова.
Михаил Феодорович был сын знаменитого боярина Феодора Никитича, некогда сосланного царем Борисом и неволею постриженного в монахи, в царствование Лжедимитрия (1605) из монастырского заточения возведенного на степень митрополита Ростовского и прославившего свое иноческое имя в истории нашего отечества.
Юный Михаил по женскому колену происходил от Рюрика, ибо родная бабка его, супруга Никиты Романовича, была родная сестра царя Иоанна Васильевича. С самых первых лет испытал он превратности судьбы. Младенцем разделял он заточение с материю своею, Ксенией Ивановной, в 1600 году под именем инокини Марфы постриженною в пустынном Онежском монастыре.
Лжедимитрий перевел их в костромской Ипатский монастырь, определив им приличное роду их содержание.
РАЗГОВОР О ЖУРНАЛЬНОЙ КРИТИКЕ И ПОЛЕМИКЕ
А. Читали вы в последнем Э "Галатеи" критику NN?
В. Нет, я не читаю русской критики.
А. Напрасно. Ничто иное не даст вам лучшего понятия о состоянии нашей литературы.
В. Как! неужели вы полагаете, что журнальная критика есть окончательный суд произведениям нашей словесности?
А. Нимало. Но она дает понятие об отношениях писателей между собою, о большей или меньшей их известности, наконец о мнениях, господствующих в публике.
В. Мне не нужно читать "Телеграф", чтобы знать, что поэмы Пушкина в моде и что романтической поэзии у нас никто не понимает. Что же касается до отношений г-на Раича и г. Полевого, г-на Каченовского и г. Булгарина - это вовсе не любопытно...
А. Однако же забавно.
В. Вам нравятся кулачные бойцы?
А. Почему же нет? Наши бояре ими тешились. Державин их воспевал. Мне столь же нравится кн. Вяземский в схватке с каким-нибудь журнальным буяном, как и гр. Орлов в бою с ямщиком. Это черты народности.
