и можно убираться восвояси.
Майя не находила себе места от злости. До сих пор она никогда не пыталась выяснить, что за сообщения ей приходится передавать, она даже не осознавала, что рискует по-настоящему. Девушка поклялась себе, что это задание станет последним. В следующий раз, когда второй мобильник зазвонит, она зашвырнет его в Сену.
Она взглянула на часы: прошло уже пятнадцать минут. Ее мучила тревога и чувство вины – не стоило ей отправлять туда Эйлем одну. В конце концов она вышла из машины и решила пойти подруге навстречу. Но тут на экране смартфона высветилось сообщение от Виталика, и она замерла:
Шпион активен!
Звякнул колокольчик лифта. Майя спряталась за столбом. Двери начали открываться…
Вечер четвертый, Тель-Авив
В кои-то веки Дженис приехала раньше времени. Поднявшись на четвертый этаж, она позвонила в дверь Ноа, подождала пару минут, а потом пошла за запасными ключами, которые та обещала ей оставить в цветочном горшке. Снова поднялась, отперла дверь, вошла в квартиру и позвала подругу, чтобы увериться, что ее нет дома.
В гостиной было безупречно чисто. Дженис плюхнулась на диван и взяла первый попавшийся журнал из стопки на столике.
В одиннадцать вечера она отправила Ноа эсэмэску, спрашивая, скоро ли та вернется. Ответа не последовало.
Дженис провалилась в сон и проспала несколько часов, пока рев проехавшего под окнами мотоцикла не заставил ее подскочить. Уже два ночи, а Ноа до сих пор не пришла. Похоже, вечер оказался увлекательнее, чем та предполагала, раз она решила ночевать не дома… Тем лучше для нее, но можно было и предупредить.
Дженис протяжно зевнула и потянулась. Собираясь уходить, она положила журнал на место, стараясь не сдвинуть безукоризненно ровную стопку, и тут ей вспомнились слова Ноа: «Если придешь первая, избавь меня от замечаний по поводу бардака в квартире…»
И сразу же другие, не на шутку ее встревожившие: «Квартира, где она жила, просто сверкала чистотой, как будто там поработала целая армия уборщиц».
Дженис бросилась в спальню, распахнула стенной шкаф. Пусто – как и в комоде, и на стеллаже в ванной, и в кухонных шкафчиках. Квартира полностью вычищена.
Она подумала о том, в каком контексте Ноа произнесла эту фразу – рассказывая об убийстве коллеги – и похолодела.
Схватив сумку, Дженис стремглав сбежала по лестнице, остановила первую же машину, умоляя водителя подвезти ее до дома.
Сердце колотилось, она попыталась открыть дверь, но случайно схватила ключи Ноа, и вдруг ей в глаза бросилась необычная форма брелока. Она поддела узкую щель ногтем, и крышечка откинулась, открывая USB-разъем.
Дженис бросилась к компьютеру, воткнула флешку в порт. Открылось окошко с защищенным файлом.
В тусклом предрассветном свете на экране появилось сообщение, которое Ноа удалось передать подруге.
Первые три буквы текста подтверждали, что текст предназначается именно Дженис.
HAL,
Счет, который ты обнаружила на Джерси, – это центральный узел финансовой сети, превосходящей все наши ожидания. Из месяца в месяц повторяется не один и не два, а целый ряд платежей. В этих операциях задействованы самые разные организации. Американский инвестиционный фонд, «БлэкКолони», проводит через JSBC крупные суммы вот уже несколько лет. Затем деньги поступают на другой счет «Дойче банка». На этот же счет приходят и другие подобные платежи из России. Какие-то американцы переводят деньги русским, а русские – американцам.
Эта методика позволяет им совершенно безнаказанно проворачивать свои дела на территории других стран. Но какие именно дела? Суммы очень велики. Пока я ничего не могу сказать. Кроме того, я наткнулась на следы других переводов; эти деньги, судя по всему, ушли в Великобританию. Все это дело связано с одним человеком. Сара Вейцман, наш агент, перед гибелью следила за Томом Шварсоном.
Используй эти сведения с умом и уничтожь файл.
Если ты читаешь эти строки, значит, я больше не могу тебя защищать.
Будь осторожна. Ты в опасности.
Твоя подруга.
Дженис тут же переслала копию документа и код для его расшифровки Матео, Екатерине и Виталику.
Подойдя к стенному шкафу, она надела черный пиджак от вечернего костюма и встала перед ростовым зеркалом в гостиной. Взглянула на отражение, привела в порядок шевелюру и, утерев струящиеся по щекам слезы, надорвала нагрудный карман, как того требовала традиция [14].
29
Накануне дня Д
Утро, Лондон
Екатерина нашарила смартфон на прикроватной тумбочке, проверила сообщения и отправилась искать Матео. Прошла через гостиную, потом через большую библиотеку и наконец на кухню.
– Дженис скинула нам какой-то файл, – сказала она Матео, уписывающему завтрак.
– Знаю, я получил код для расшифровки эсэмэской. Хочешь кофе? – предложил он.
– По-моему, это срочно, – заметила она.
– Что бы там ни случилось у Дженис, уверен, это может подождать минут десять. Ты голодная?
Она не ответила и с мрачным видом наполнила чашку.
– У тебя даже кухня больше моей студии в Осло, – заметила она.
– Это просто кухня… Какая разница?
Екатерина кивнула и развернулась, намереваясь вернуться в спальню, чтобы ознакомиться с содержанием файла от Дженис.
– Что такое? – настойчиво спросил Матео.
– Просто я начинаю к тебе привязываться, но мы с тобой с разных планет, и меня это пугает.
– Посиди со мной, пожалуйста, Дженис подождет. Я хочу кое-что тебе рассказать.
Взгляд Матео затуманился. Он сделал глубокий вдох – нужно было найти в себе силы погрузиться в прошлое и вытащить на поверхность то, что сделало его таким, какой он есть. Опустил ладони на стол, как сказитель, готовый отворить двери в свой мир, и заговорил.
– Однажды утром, когда в двадцати километрах от дома подожгли три деревни, Хоан понял, что его семье опаснее оставаться здесь, чем уезжать. Однако участь тех, кто решился бежать, не вселяла уверенности. Правительственные войска превратили гражданское население в
