вошла, ухмыляясь, и плюхнулась на мою кровать, но когда увидела, что я склонилась над рюкзаком, ее лицо вытянулось. — Подожди, почему ты собираешь вещи… Ты ведь не съезжаешь?
— Ты хочешь сказать, что еще не слышала новости? Я думала, что распространители слухов уже добрались до тебя.
— Я просто решила, что перейду прямо к источнику, — сказала она с озабоченной улыбкой.
Я рассказала Сохен о встрече с мистером Кимом, и, когда я закончила, она рухнула спиной на мой матрас и испустила огромный вздох облегчения.
— Слааааава господу! — сказала она, воздев руки к небесам. — О боже, я буквально собиралась с духом, чтобы попрощаться с тобой по дороге сюда.
— Так ты думала, что меня тоже отменят?
— Ну да, эта мысль приходила мне в голову… — замялась она.
— Ух ты, а я-то думала, что это я чересчур драматизирую ситуацию.
Сохен толкнула меня в коленку вытянутой ногой.
— Так ты испытываешь облегчение или как?
— Ты понятия не имеешь, какое облегчение я испытываю! То есть эта фигня с V все еще неприятна, не пойми меня неправильно, но по крайней мере я могу выступить на The Dream Concert.
Сохен немного приподнялась на локтях, чтобы лучше меня видеть.
— Итак, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что?
— Этим утром Оливия написала сообщение.
— Подожди, правда? Дай посмотреть.
Сохен вытащила телефон из рукава, открыла сообщения и поднесла экран к моему лицу.
Оливия: Привет тому, чей это телефон. Мою сестру зовут Элис Чой. Не могли бы вы, пожалуйста, сказать ей, чтобы она позвонила мне? Спасибо.
О, кстати, это Оливия Чой.
— Она просто милашка, — сказала Сохен, когда я закончила читать.
— Да, она бывает такой, — согласилась я со вздохом. — Ничего, если я ей перезвоню?
— Да, конечно. Мне выйти?
— Нет, все в порядке. Останься.
Я встала рядом с кроватью и постучала большими пальцами по боковой стороне телефона. Это было глупо, но я немного нервничала из-за предстоящего разговора. Ее сообщение показалось мне не слишком дружелюбным. Что, если она хотела поговорить, потому что была очень-очень зла и хотела наорать на меня?
Наконец трубку взяли.
— Алло?.. — Голос Оливии звучал тихо и далеко.
— Привет… это я, — сказала я неуверенно.
— Элис, боже мой, ты в порядке? — Я слышала, как она прижимает телефон прямо ко рту.
— Да, я в порядке! Я полагаю, ты видела все это обо мне в Интернете?
— Да. Я не могу в это поверить. Элис, буквально все говорят о тебе!
— Я знаю. Очень многие.
— Хотя кое-что из этого не очень приятно…
— Я знаю, — вздохнула я. — Но все будет хорошо. — Я не хотела, чтобы она слишком сильно переживала по этому поводу.
— Но ты действительно в порядке?
— Чистая правда.
— Ну… Я видела тебя на M! Countdown прошлой ночью. Мама, папа и я смотрели вместе. Я совершенно не могла поверить, что ты там была! Мне все время приходилось подходить прямо к телевизору и прижиматься лицом к экрану, чтобы убедиться, что это действительно ты.
Я села рядом с Сохен на кровать и убрала волосы за уши. Боже, было так хорошо, что сестра снова разговаривала со мной.
— Да? Ты умерла, когда я ткнула Чжуна прямо в живот?
— Уууу, дааааааа! Я не могу поверить, что ты это сделала! Вы действительно встречаетесь, по-настоящему?
— Ха, нет, — сказала я со смехом. Даже родная сестра поверила тому, что V написала обо мне. — Я бы сказала тебе, если бы это было так. Он просто мой друг.
— Твой друг? Вы, ребята, друзья?
— Да, на самом деле довольно хорошие друзья, — сказала я, думая о его секрете.
— А-а-а-а! — завопила Оливия.
Я подтянула колени к груди и положила на них подбородок.
— Эй, у меня появился целый выходной… Так как сегодня суббота, а у тебя нет занятий… Может быть, ты хочешь потусоваться?
— Серьезно?
— Да, серьезно.
— Да!
— Хорошо, круто, — выдохнула я. — В Самсон-доне есть одно кафе с бургерами, которое нравится многим здешним ребятам. Я могу отправить тебе ссылку, и мы сможем встретиться там около полудня. Идет?
— Да, конечно!
— Ладно, хорошо, скоро увидимся.
— Пока!
— Пока.
— Ну, все прошло лучше, чем ожидалось, — сказала Сохен, когда я повесила трубку. Она все еще опиралась на локти, расставив ноги, и наблюдала за мной.
Я растаяла на матрасе рядом с ней и вытянула руки и ноги, распластавшись.
— Ух-х-х, ты и представить не можешь как.
* * *
Ресторан назывался Brooklyn The Burger Joint [46], что было довольно забавным названием для заведения, расположенного в Сеуле. Он был известен благодаря штуке под названием «сырная юбка». По сути, это был чизбургер с таким количеством сыра, что он растекался по краям булочки. В Instagram было, наверное, больше миллиона его фотографий.
Я приехала туда на двадцать минут раньше, чем собиралась, и припарковалась у ресторана, прислонившись к окну. Мне определенно не нужно было брать с собой свитер: на улице было очень жарко, и все ходили по магазинам и собирались на поздний завтрак в футболках и сандалиях. Окно приятно холодило спину, а солнечный свет заливал лицо. Было невероятно находиться за пределами академии совсем одной.
— Привет! — сказала Оливия, подходя ко мне. На ней был шлем, и она вела новенький блестящий велосипед.
— Привет! У тебя велосипед!
— Да, теперь я, по сути, совершенно другой человек, — заметила она, ухмыляясь.
— Ух ты, я так завидую.
Мы подошли к телефонному столбу, и я держала шлем, пока она запирала велосипед. Когда она закончила, она забрала шлем обратно, и мы просто посмотрели друг на друга, не зная, что сказать.
— Лив, это отстой, что мы не разговаривали, — наконец сказала я. — Что произошло? Почему ты так разозлилась на меня?
Оливия посмотрела вниз на ремни шлема и намотала их на пальцы.
— Я не знаю… Просто, когда ты ушла, мне действительно не с кем было поговорить.
— В смысле тебе не с кем было поговорить? А как насчет школьных друзей?
— На самом деле у меня нет школьных друзей, — просто сказала она.
— Ни за что не поверю, это не может быть правдой.
— Я не вру, клянусь! Я действительно не вписываюсь в школу. Многие ребята относятся ко мне как к какому-то фрику только потому, что я из США. Есть одна девушка, которая называет меня Мисс Америка — и не в приятном смысле.
— О, — тихо сказала я. Оливия обычно так легко заводила друзей — она могла найти о чем поговорить с кем угодно, — поэтому было шокирующе слышать, что с ней обращаются как со школьным изгоем. — Боже,
