class="p1">Впрочем, лысые тоже не были стары. И совершенно непохожи друг на друга.
У одного на левой щеке имелся небольшой шрам. Судя по всему, от ножа.
– Условия знаешь, приятель? – спросил лысый без шрама довольно лениво.
– Да, – коротко сказал Максим.
– Готов?
– Да.
– Хороший человек, – вставил вдруг волосатый, и оба лысых не слишком одобрительно посмотрели на него.
Видимо, воспитывали дружбана всю жизнь, да так и не успели до конца перековать в реального пацана.
Раздался хрипловатый голос лысого со шрамом:
– Я обязан спросить. Что с тобой будет, представляешь?
– Да.
– А я обязан переспросить, – сказал первый. – Изменить решение невозможно, знаешь?
– Знаю.
– Хороший человек, – повторил волосатый и, встав со своего места, подошел к Максиму. – Там… – Он посмотрел Максиму прямо в глаза, сочувствующе и мягко. – Тебе будет очень плохо там, представляешь? Ты будешь мучиться. Каждому придется сражаться, что-то кому-то доказывая. Всякому там будет страшно. В том числе и тебе.
– Да. Мне… уже… объясняли, – с трудом проговорил Максим.
Взгляд культуриста просто прожигал его насквозь, вызывая оторопь, и поневоле пришлось отвести глаза.
– Я обязан тебе рассказать, – продолжил волосатый еще мягче и снова заглянул Максиму в лицо. – То, что будет с тобой… там… это ведь не окажутся просто обычные, физические страдания. Это будут… – он помолчал пару мгновений, будто подбирал слово, – сомнения. Мучительные сомнения. Страхи. Страхи и душевная боль. Навязчивые кошмары. Совершенно жуткие предчувствия. Ощущения бесконечного одиночества, само собой разумеется. И угрызения… нет, не совести, там ее нет. Угрызения… чего-то такого, что гораздо хуже совести… И еще. Беспричинная паника. И ужас. Там будут хищники, бесчисленные хищники. Их нужно всячески избегать. Но это практически никому не удается – они там повсюду. Мы называем их пустыми. У них нет ничего внутри. Если ты крикнешь что-нибудь прямо им в пасть, услышишь самое настоящее эхо. Это потому, что они пустые. Они пожирают все, что видят. Тебя ждет там… Бедный мой! Тебя ждет… хаос. Первобытный хаос! Невыносимый хаос… – Волосатый обнял Максима за плечи и разразился искренними, рвущими душу рыданиями.
Максим стоял ни жив ни мертв.
Слов благодарности – как и любых других слов – у него попросту не находилось.
А волосатый продолжал рыдать так, что сжималось Максимово небьющееся сердце.
Потом лысый со шрамом достал откуда-то совершенно современный цифровик и навел объектив на волосатого и Максима:
– Снимочек на память о встрече с известным человеком.
Фотовспышка победила царящий тут полумрак. Но только на мгновение.
– Хороший ты мужик, – снова сказал волосатый, теперь уже без рыданий. – Но ей уже ничто не поможет.
* * *
Когда Максим поднялся из люка в холл с мраморными колоннами, слов у него по-прежнему не находилось.
Из трех накрашенных церберш тут теперь присутствовала только одна, рыжая, с бабеттой.
– Все свободны, господа, – сказала она приветливо. – Крестик пока можно надеть. Потом, правда, придется снова снять, но это уже не здесь.
Элвис достал из кармана и повесил на шею Максима символ религиозной веры, после чего подтолкнул к выходу.
Троица гостей выбралась на улицу. Донесся новый звук гонга, и двери особняка закрылись.
Элвис и Бакс, судя по их молчанию, все уже поняли. Впрочем, любые утешительные реплики были бы сейчас фальшивыми насквозь. У Максима же теперь не было не только слов, но и сил. Из него будто выпили все содержимое, оставив одну лишь совершенно промороженную оболочку, и удивительно было даже то, что она не рассыпается в ледяную пыль.
А жаль, остаться бы тут горсточкой на каменной дорожке – и всем бедам конец!
Но ад не предоставит тебе такого легкого выхода. В хаос – значит, в хаос. Как говорится, оставь надежду всяк, сюда входящий. Хотя, если не изменяет память, это не по поводу хаоса было сказано…
Между тем Элвис подхватил беднягу под правый локоть, слева пристроился рэпер, и совместными усилиями они повели Максима прочь от особняка.
Шагов через пять под ногами уже снова было бело-серое кафельное дно бассейна.
Теперь предстояло подняться по металлической лестнице, а сил по-прежнему не находилось. Однако друзья выручили и тут. Один, свесившись с бортика, тащил за шкирку, второй пихал снизу в задницу.
Справились и с этой задачей. Провели бедолагу до дверей, потом по коридору.
Максим понятия не имел, как им удастся добраться до гостиницы, но это его сейчас и не волновало.
Кто знает, когда и каким образом господа культуристы отправят проштрафившегося мертвеца в мир пустых? Могут и прямо отсюда запульнуть, с них станется…
Вышли в холл фитнес-клуба.
Тут на ресепшене обнаружилась дамочка лет пятидесяти, которой прежде не было. Проводила процессию жалостливым взглядом. Наверное, тоже из этих… из дефектных…
У Элвиса и Бакса пока утраты сил не наблюдалось.
Ну да, их же волосатый культурист за плечики не обнимал и рыданиями душу не замораживал. Но не слоны же они двужильные! Рано или поздно тоже притомятся!
Миновали входные двери и выбрались на площадку перед клубом.
И тут выяснилось, что гид не лыком шит и все предусмотрел. На паркинге троицу поджидал знакомый розовый катафалк. Вид машины вызвал в обессиленном Максиме вспышку энергии, и он было даже попытался оттолкнуть от себя помощников.
Однако и тут Элвис обо всем знал.
– Не отпускай его! Не дойдет самостоятельно.
А Бакс хоть и не знал ничего, но гида слушался беспрекословно.
Сладкая парочка доволокла Максима до дверцы машины и аккуратно втолкнула в салон. Он сумел еще втащить за собой бесконечно тяжелые, будто из свинца, собственные ноги. И, завалившись на бок, окончательно отрубился.
* * *
Максим сидел на полу в своем номере, подпирая спиной входную дверь, и беззвучно плакал.
Он пришел в себя, когда катафалк подкатил к гостинице. То ли розовая машина обладала способностью восстанавливать в мертвеце силы, выпитые культуристами, то ли сказалась близость дома, ставшего в последние дни вторым родным.
А вернее – первым.
Едва Элвис припарковался, Максим выскочил из салона и бросился вперед – в гостиничный холл, на лестницу, в коридор. Он не хотел сейчас видеть ни гида, ни рэпера. Что бы там ни утверждал Элвис, а получались с его стороны самые настоящие предательство и обман!
Однако сладкая парочка, естественно, последовала за ним. И гид продолжал капать на мозги.
– Ну не расстраивайся так, – говорил он сквозь закрытую дверь. – Ты сделал все, что было в силах.
– Сволочь! – с ненавистью прошипел Максим. – Ты же говорил, существует тоннель! Ты мне врал все время!
– Какой еще тоннель? Тот самый, где в конце белый свет? Первый раз слышу. Нет никакого
