куда подальше!»
Но спустя десять минут тренькнул дверной звонок, и Вовчик, хлопнув дверью, втащил в квартиру два пакета снеди. И там действительно было шампанское – три бутылки «Абрау Дюрсо»! Два сета роллов и суши, апельсины и большая шоколадка «Аленка». У Лиды глаза на лоб полезли от удивления – то есть Вселенная, если на нее хорошенько рявкнуть, готова материализовать все твои желания?
– Нет, ты глянь, а сыра нормального не допросишься! – возмутился Саныч.
Вовчик принялся распихивать шампанское в холодильник. Потом достал и подключил к пыльным колонкам доисторический проигрыватель. Вытащил из стеллажа стопку пластинок, придирчиво их пересмотрел.
– Леонтьев, Утесов, или ансамбль «Арабески»? Тут еще детские сказки есть, но вряд ли они сейчас в тему.
– Это откуда вообще? – расхохотался Питбуль.
– Из нашего советского детства, – пояснил Саныч и ткнул в пластинку Леонтьева. – Если там «Дельтаплан» есть, ставь!
В половине третьего, когда Куратор распахнул двери и ввел в квартиру еще немного слабую Киру, в зале играла музыка, со шкафов и картин, на манер дохлых блестящих гусениц, свисали пыльные куски мишуры, а поверх штор болталась самодельно изготовленная надпись: «Welcome home!».
– Мой дель-та-плаааан! – гнусавил в колонках смутно знакомый голос.
– Добро пожаловать домой! – бахнул пробкой от шампанского Вовчик.
Кира рассмеялась, и вдруг поняла, что она действительно дома.
Потом Лида, перекрикивая Леонтьева, предлагала выпить за здоровье Киры. Кира, отказавшись от шампанского, просила воды – и Вовчику пришлось налить ей в стакан воды прямо из-под крана. Потом Питбуль случайно разбил бокал и залил диван шампанским. Саныч заляпал соевым соусом Кирин комбинезон. Лида, нарезая апельсины, сильно порезала палец.
«По ходу, у нас корпоратив!», думал Саныч, набивая рот чудеснейшими роллами с угрем. Питбуль жевал шоколад, Куратор – к всеобщему восторгу – согласился выпить со всеми за компанию. И вообще, он почему-то остался и никуда не спешил.
– Кстати, его зовут Андрей, вы знали? – кричала Лида, теребя Куратора за рукав.
Куратор краснел, отбивался от вопросов, смущенно кивал, когда Лида в красках пересказывала историю спасения мальчика в Зеленоградске, и говорил, что никакого геройства в этом нет, а тоже – сплошная глупость.
– Вообще-то я не сомневался, что ты человек! – заявил захмелевший Пашка.
За это немедленно решили выпить – за человечность.
– Слушай, мы решили отдать тебе спальню, там кровать хорошая! – придерживая Киру за локоть, говорил Вовчик, пока остальные жевали роллы. – А сами будем здесь. Чего тебе на диване спину ломать?
– Да, прямо сегодня уже можешь ночевать! – поддакнула Лида.
– Кстати, я могу вообще на кухню переехать, будешь в спальне одна, как королева! – щедро предложил Саныч.
Кира, которая до этого с легкой иронией наблюдала за импровизированным банкетом в ее честь, внезапно почувствовала, как у нее в горле встал ком. Жест с передачей в ее полное владение спальни внезапно показался ей невероятно милым. И вообще, все вокруг были такие милые, смешные и теплые! А ведь совсем недавно, заселяясь в квартиру, они тут все чуть не передрались.
Кажется, она стала слишком сентиментальной. Наверняка, это из-за лекарств.
– Спасибо! – сбивчиво проговорила Кира. – Просто я… не ожидала…
Вернее – отвыкла за последние пару лет от того, что кто-то может ей помочь, не требуя ничего взамен. Совместных фотографий. Денег. Нужных телефончиков.
В тот момент, когда количество фолловеров Киры перевалило за первый миллион, пространство вокруг нее начало потихонечку вымирать. Бывшие друзья не смогли справиться с завистью и пропали, новые друзья, не стесняясь, ее использовали. Фанаты беззастенчиво льстили ей в лицо и так же беззастенчиво её хейтили. Любовники удовлетворяли за её счет свои амбиции или просили в долг. Персонал лебезил и пресмыкался, в надежде на повышение гонорара. Деловые партнеры требовали скидок. И даже Стася, которую Кира, расслабившись, считала членом своей семьи, просто рубила за ее счет бабло.
Впрочем, сама Кира была не лучше – она тоже беззастенчиво использовала тех, кого могла, и втиралась в доверие к тем, кому завидовала. Торговалась, пресмыкалась, хейтила и удовлетворяла свои амбиции. Это были правила игры, в которую ей отчаянно нравилось играть.
И однажды вокруг вообще не осталось людей. Остались коллеги, конкуренты и деловые партнеры. Вместо любви и дружбы – «взаимовыгодное сотрудничество». Вместо доверия – паранойя. Ее, Киры, девочки из Самары, всю жизнь страстно мечтавшей прославиться, тоже больше не было – были только ее статус, ее деньги, ее связи и ее зависимости от денег, статуса и связей.
И она научилась это принимать. Жить с этим. Отрастила толстую шкуру. Напрактиковалась в цинизме. Чувствовала себя, как рыба в воде. Как хищная зубастая рыба. А теперь компашка мертвых друзей совершила копеечный жест, просто предложила ей лучшее место в квартире – не требуя ничего взамен! – и она уже готова расплакаться. Кира судорожно оглядела развалы роллов, щедро обмакнула один в васаби, сунула в рот и сделала вид, что слезы на глазах выступили из-за слишком острого японского хрена.
Вовчик, почувствовав ее настроение, обнял ее и прижал к себе.
– Главное, что ты выздоровела! – пробормотал он.
Если бы не толпа вокруг, Кира так бы и осталась стоять, уткнувшись в чужое, но такое уютное Вовкино плечо. Однозначно, это все из-за лекарств.
– Да все ок! – бодро заявила она, отстраняясь. – Я уже как новая! Свежа, как роза. Кстати, роллы – огонь!
В комнате внезапно наступила тишина. Все удивленно повернулись к Куратору, который аккуратно снял иглу с пластинки.
– Не хочу прерывать, – с легким сожалением в голосе произнес он, – но вам надо ехать.
– Куда? – икнул Питбуль.
Куратор достал из кармана и показал зеленый стикер.
– В зоопарк.
Тьма вокруг них шевелилась, шуршала, чесалась и ухала, а в воздухе висел отчетливый сладковатый запах свежего навоза.
– Слушай, я тут подумал… – прошептал Вовчик, собравшись с духом. – Понимаю, не особо подходящий момент… Это… ну… Помнишь, ты говорила про Мексику?
Выражение лица Киры во тьме было не разглядеть, но он искренне надеялся, что она не состроит гримасу: «Какая на хрен Мексика?» или: «Ничего я тебе такого не говорила». Но Кира внезапно отозвалась:
– Помню, конечно. А что?
Вовчик замялся.
– Просто, пока ты в больнице лежала, я успел все обдумать… Я понимаю, где ты, а где я. Ты – звезда, а я так, помощник старшего менеджера… И у меня кредитов вагон, платить до второго пришествия… Но с деньгами я что-нибудь придумаю, уж на билеты-то найду. Ты бы согласилась… ну, со мной за компанию… эээ… как-бы чисто по-дружески… Потом, когда мы вернемся… Слетать? Не пойми превратно…
Невидимая Кира повернулась к нему и произнесла своим низким, чуть хрипловатым голосом:
– Собери яйца в кулак и пригласи меня с собой в Мексику.
Вовчик замер. Вдохнул. Выдохнул. Снова набрал в легкие воздух:
– Кира, ты поедешь со мной в Мексику?
– Да, – сказала она без раздумий.
И у Вовчика от радости перехватило дыхание.
Потому что она вообще не сомневалась. Не
