вы тогда не допиваете…
– «А мы растягиваем удовольствие, Саш».
Аня и мама беззвучно смеялись, Саша подумал и улыбнулся, чтобы не выглядело, будто он до сих пор хранит обиду за жижу.
– Так отец всю кружку выпил, Ань. Ещё приговаривал, какой хороший кофе, Саша! А Саша – давай я тебе ещё сварю – а папа – нет, Саша, такое удовольствие только по праздникам! – и они засмеялись обе.
– Тс! –разбудишь…
Саша вежливо улыбнулся. Мама продолжала.
– А помнишь, Ань, ты со мной поссорилась лет в 12, и не разговаривала три дня, и мы письма передавали через Сашу?
– Да!
– …и Сашу так это утомило, что он написал нам по записке:
– Как там? «…меритесь и дружити!»
– «Ваше малчание нивынасильное!…»
Сестра склонилась в немом смехе, положив руку матери на колено, Саша с невольной гордостью поднял голову, осознав, что когда-то спас семью. Сестра сказала:
– А помните, папа навес на даче делал, а Герда утащила мешочек с шурупами. И мы бегали за ней по всей даче с мётлами, а она думала, мы играем и не давалась. И все шурупы –по саду.
– Да… – сказала мама, и даже Саша неопределённо крякнул. Все примолкли, вспоминая покойную собаку, общую любимицу. Сестра сказала:
– А помнишь, мам, я губы зализывала. От ветра. У меня губы раздувало.
– Ага!
– А Саша всё говорил, что я целовалось с пылесосом.
Саша покраснел.
– До слёз меня доводил, мам! «Анна, ты раздражена? Пылесосова жена!»
Саша хлюпнул чаем в раскаянии, понимая, что возможно нанёс сестре непоправимую психологическую травму. Прочистил горло, чтобы внести свою нерешительную лепту:
– А помнишь, мама нам завтраки собирала в школу?
– Ага.
– И я свой уронил. В коридоре. И стал реветь.
– Ага.
– А ты нам свой пополам разделила.
– Да.
– И ещё просила матери не говорить. А то получалось – ты не уследила за братом.
– Да!
Мама посмотрела на детей:
– Ой, а вы мне не рассказывали!
– Ну так Аня просила её не закладывать, мам.
– Ну и?
Саша посмотрел на маму:
– Ну я обещание сдержал.
Мама смотрела на Аню. Аня посмотрела на брата:
– Ну щас же заложил. – очень серьёзно сказала Аня. Саша и Аня несколько секунд смотрели друг на друга. А потом одновременно рассмеялись.
– Тс! Отца разбудите – зашипела мама и положила руки на колени детям – левую Ане, правую Саше: дети вы мои дети – сказала она и стала убирать со…
Саша поспал часа два, и мать отвезла его на пустую стоянку перед ТЦ. В машине мама молча держала Сашу за руку. Саша смотрел в стекло. Стекло порастало каплями. Саша и мама попрощались. Мама сунула Саше грязно-синюю тысячу.
Саша нашёл машину на Казань. Белая Лада Ларгус. В машине было три ряда сидений. Саша досталось последнее место – сзади в центре. Водитель положил гитару в багажник на крыше, так как места уже не было. Машина кашлянула, вздохнула и нехотя двинулась с автовокзала. В салоне было душно, а ноги стыли. Саша вспомнил, что ночью его опять трясло и он вспотел. Хорошо, что ни насморка, ни горла, подумал Саша. В дороге Саша всё время засыпал и просыпался. Длинный Ларгус взлетал на кочках и резко опускался. При этом сонный усатый пассажир справа наваливался на Сашу. Саша наваливался на сонную девушку слева. Девушка недовольна цокала. Саша виновато кашлял. Водитель машины был массивный и очкастый. На нём была выцветшая футболка «Мановар». «Мановар» водитель не слушал. Водитель слушал хорошее радио, хорошее радио, хорооошеее-еее рааа-диии-оо. Шоссе тянулось через поля, полосы тумана и ржавые нефтяные станции. Усатый пассажир пронзительно смотрел в окно. Мелькнул заброшенный завод, разорённая деревня. Какая красота, протянул усатый пассажир. У обочины какала собака. Какая красота, повторил усатый.
В середине пути машина остановилась у татарского кафе. В кафе продавали мясную выпечку. Играла татарская песня. В углу над дверью был подвешен телевизор. В телевизоре показывали Якубовича. Якубович открывал немой рот, не в силах назвать букву. Казалось, Якубович поёт татарскую песню. Пассажиры оперативно поели, сходили в туалет, передавая влажный истёртый ключ как главное сокровище, и поехали вновь. Саша в том кафе выпил только кофе. Саша пожалел об этом через полчаса. Саша захотел, а новой остановки всё не было. Машина опаздывала. Одну дорогу на Казань перекрыли. Белый Ларгус поехал по колдобинам в объезд. Дорога была разбита. В машине всё тряслось. Тряслась ёлочка-ароматизатор на зеркале. Тряслась сонная девушка слева, трясся усатый пассажир справа. Тряслись даже усы пассажира. Тряслось всё и в Сашином животе. Саше хотелось и то, и то. Играло хорошее радио, радио Шансон. Саша сдерживался, чтобы не испортить и без того душный воздух. Водитель материл ремонтников и матом же приносил свои извинение за опоздание у пассажиров. Саше было неловко просить об остановке. Саша ловил взглядом знаки – до Казани 20 км, Саша смотрел на трясущийся спидометр, Саша проводил в уме вычисления. Каждый раз выходил разный результат. Машина тряслась.
Наконец, Ларгус подъехал к огромному и пустому ТЦ на окраине Казани. Саша сунул деньги и побежал через парковку. Сашу окрикнули – Саша забыл гитару. Саша вернулся, забрал гитару и забыл шапку. Саша кое-как добежал до неторопливого стеклянного круга дверей. Шас обоссусь, удивлённо думал Саша и сосредоточенно попукивал на ходу. Мелькнул первый этаж, указатель, заветная дверь. Пластиковый треугольник. Значок «Уборки». Осторожно, скользкий пол. Смешно, подумал Саша. Это какая-то идиотская комедия, подумал он. Мятый А4 торжественно сообщил – запасной туалет на третьем этаже. Саша взбежал по эскалаторам, задевая всё, что ни попадя рюкзаком, плечами, гитарой. Саша вбежал и нашёл свободный писсуар. Саша стоял долго, долго вытягиваясь в сверкающую нитку, в полупрозрачный пунктир, чуть не уронив в лужицу под писсуаром сначала рюкзак, потом гитару. Саша ловил плечами лямки, словно контактный жонглёр, но таки не удержал единственную выжившую перчатку. А за ней добавил свою каплю в извечное золото на полу. Пепел к пеплу, подумал Саша.
Потом Саша сидел на фудкорте. Глаза слипались. Саша взял биг-мак и картошку фри. Саша макал кончик картошки в сырный соус. Пальцы были в следах струн. Под ногтями – чёрно-зелёные луны. Надо бы подпилить, подумал Саша. Кофе в картонном стаканчике был горьким. Желудёвый кофе, вспомнил Саша и тихо улыбнулся. Ему стало тепло. Саша ждал Алю, у которой сегодня вписывался.
Аля приехала. У Али был «Приус». Аля была улыбчивая, красивая и добрая. Аля угостила Сашу пирожным. То ли из-за этой улыбки, то ли
