ей принимать разные позы. – Положи руку на спинку кресла… нет, попробуй за голову… поставь другую руку под подбородок… попробуй скрестить ноги, – и так далее, пока не был удовлетворен. И начал рисовать.
После этого Хелена приходила к Александру каждый день после утреннего класса. Они пили вино, смеялись и болтали, пока он марал бумагу, и она чувствовала себя расслабленной и беззаботной в его присутствии, как редко с кем раньше. Во время четвертого сеанса он внезапно с раздражением отшвырнул альбом.
– Как бы мне ни нравилось, что ты здесь со мной, ничего не получается.
– Что не получается? – спросила она. Сердце екнуло.
– Картина. Кажется, я просто не могу сделать все как надо.
– Прости, Александр. Может быть, это из-за меня. Я никогда раньше не позировала и не знаю, что делать, – Хелена со вздохом встала. Тело затекло от сидения в одной позе, и она рассеянно начала разминаться.
– Вот оно! – внезапно воскликнул он. – Ты не должна сидеть неподвижно… ты танцовщица! Тебе надо двигаться!
На следующий день они встретились в парке Шиллера возле его дома. По приказу Александра она надела самое простое платье из своего гардероба, и он попросил ее станцевать для него.
– Танцевать? Здесь? – Хелена оглянулась на людей, выгуливающих собак, устроивших пикники, гуляющих парочками.
– Да, здесь, – настаивал Александр. – Сними туфли. Я буду тебя рисовать.
– Что мне танцевать?
– Все, что хочешь.
– Мне нужна музыка.
– Я бы напел, но у меня нет слуха, – сказал он, доставая альбом. – А ты не можешь слышать музыку в мыслях?
– Попробую.
И Хелена, всю жизнь исполнявшая жете на огромных сценах перед полными залами, стояла перед ним, как застенчивая пятилетка.
– Представь, что ты листок… вроде вон того, что только что сорвался с каштана, – подбодрил ее Александр. – Ты паришь на ветру без определенного направления… просто радуясь свободе. Да, Хелена, это идеально. – Он улыбнулся, когда она на миг закрыла глаза и хрупкое тело начало двигаться. Руки поднялись над головой, и она начала поворачиваться, наклоняться и покачиваться, легкая и грациозная, как листок, который она представила. Карандаш порхал по бумаге.
– Ого! – прошептал Александр, когда Хелена опустилась перед ним на землю, не замечая прохожих, остановившихся посмотреть на изысканное представление. Он подошел к ней, взял за руки, чтобы помочь подняться. – Боже мой, Хелена, ты невероятна. Просто невероятна.
Его пальцы потянулись смахнуть листок с ее волос, потом провели по щеке и подняли ее подбородок навстречу его лицу. Они посмотрели друг на друга, и очень медленно его губы двинулись к ее…
После этого произошло неизбежное. Они вернулись в его квартиру и предались любви в великолепном па-де-де, достигнув страстного крещендо, когда солнце зашло за крыши Вены.
* * *
И вот теперь Хелена должна была встретиться с ним после класса в одном из их любимых кафе на Францисканер-платц, очаровательной, мощенной булыжником площади всего в нескольких минутах ходьбы от театра. Сердце невольно забилось быстрее при виде его за столиком.
– Ангел, у тебя получилось. – Александр встал, когда она подошла, потом осторожно сжал узкие плечи, притягивая к себе и нежно целуя в губы. Когда они сели и официант подошел принять у нее заказ, Хелена услышала знакомый голос.
– Хелена, cara! – Фабио шел к ним через залитую солнцем площадь, его летящая походка и вывороченные стопы подсказывали наблюдателю его профессию. Одет он был как всегда ярко: желтый полотняный костюм и шоколадно-коричневые замшевые туфли. Его столь оплакиваемые редеющие волосы были прикрыты лихо заломленной панамой, а на шее висела фотокамера. – Я так и подумал, что это ты.
– Фабио, как мило. – Хелена встала и поцеловала его в обе щеки, но, отстраняясь, отчаянно пыталась показать ему взглядом, что сейчас не самый удачный момент. Она мимоходом упомянула Фабио об Александре, но еще не была готова знакомить их. Как и следовало ожидать, уклониться от партнера было невозможно.
– Ну-с, Хелена, ты собираешься представить меня своему… спутнику?
– Александр, это Фабио, мой партнер… в смысле в балете… Фабио, это Александр.
– Привет, Фабио, – Александр встал и пожал ему руку. – Не желаешь присоединиться к нам? – вежливо спросил он.
– Спасибо, с удовольствием, но только ненадолго. Я только что купил эту камеру, так что сегодня я… как это по-английски… играю в туриста.
Хелена внутренне вздохнула, когда Фабио удобно устроился и властно щелкнул пальцами, подзывая официанта. Конечно, эти двое должны были со временем встретиться. Просто ей хотелось бы самой решить, когда это произойдет.
Она рассматривала их, смущенно поеживаясь, потому что Фабио говорил с Александром как заботливый отец. Хелена уже собиралась возмутиться этим почти допросом, когда Фабио, возможно почувствовав ее раздражение, быстро сменил тему и начал расспрашивать Александра о его творчестве.
– Занятия еще не начались, но в Вене столько источников вдохновения, – заметил Александр, улыбнувшись Хелене и положив руку ей на плечо.
– Это истинная правда. Я тоже хочу сохранить воспоминания об этом прекрасном городе, залитом солнцем, отсюда и камера. Возможно, мне следовало бы начать с вас двоих? – он поднял камеру и навел на них.
– Фабио, право же, зачем? Ты же знаешь, я ненавижу фотографироваться, – взмолилась Хелена.
– Но вы оба такие очаровательные объекты съемки, устоять невозможно! Ну же, улыбнись для меня, cara. Ты тоже, Александр. Обещаю, больно не будет.
Фабио начал щелкать затвором фотоаппарата, приказывая Александру обнять ее за плечи и льстя им так безбожно, что скоро они смеялись вместе с ним. Закончив, Фабио встал, допил вино и приподнял панаму.
– Желаю вам обоим приятного вечера. И увидимся завтра, Хелена, на первой репетиции. Надеюсь, ты ляжешь пораньше, чтобы подготовиться к ней. – Подмигнув им обоим, он пошел прочь и скоро пропал из виду.
* * *
Фабио заговорил об Александре на следующий день, когда они с Хеленой пошли на ланч после класса.
– Итак, этот мужчина, Александр… у тебя с ним серьезно? – спросил он.
– Я… не знаю. Еще слишком рано говорить. Нам хорошо вместе, – осторожно ответила она.
Фабио пренебрежительно махнул рукой.
– Хелена, cara, у тебя на лице написано, что ты влюблена. И хотя я понимаю, что ты не желаешь обсуждать со мной подробности, я могу сказать, что вы уже осуществили свою страсть.
Хелена покраснела как рак.
– А если и так? В этом нет ничего плохого, правда?
Фабио театрально вздохнул, вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула, окидывая ее проницательным взглядом.
– Конечно, нет. Но Хелена, иногда ты такая bambina в житейском плане, что я боюсь за тебя. Что ты на самом деле знаешь об этом человеке?
– Вполне достаточно, спасибо, – с вызовом сказала Хелена. – Он очень талантливый художник, он смешит меня и…
– Но ты заметила, – перебил Фабио, – как мало подробностей он сообщил, когда я расспрашивал о его жизни? Он отвечал уклончиво, это уж точно. Скажу прямо: есть в нем что-то, вызывающее недоверие. Назови это природным инстинктом одного мужчины о другом.
