В сенях кто-то застучал, отворилась дверь, и в избу вошел один мужик, но, увидав, что случилось в избе, он с ужасом попятился назад и с криком выбежал на улицу.
Скоро все село собралось к Филипповой избе. Народ теснился у двери, с ужасом глядя на труп Ольги с раскроенным черепом. А Андрей все так же молча сидел на лавке и, казалось, ни на что не обращал внимания. На него нашел столбняк. Вскоре пришел староста, протолкался через народ, поглядел на убитую и покачал головой.
– - Ну, малый! Тебя за это дело не похвалят, -- сказал он Андрею. -- Ты что же это наделал? А? Андрей, тебе говорят-то?! -- И он потряс парня за плечо.
Андрей перевел не него тусклые глаза и вдруг пришел в себя.
– - Убил!., убил!.. -- закричал он дико и жалобно и понизился ничком на лавку.
XVII I
В то время как дома стряслась такая беда, Филипп лежал в соседнем лесу и спал. Накануне этого дня он был сильно пьян и сам не помнил, как забрался в лес и заночевал под кустом. К утру пошел дождь и промочил Филиппа до костей. Тогда только очувствовался Филипп и вскочил на ноги. Его пробила дрожь, в голове сильно шумело, хотел было мужик опять в кабак вернуться, пошарил в карманах, но не нашел там ни гроша и решил домой сбегать и что-нибудь взять на выпивку. Каждый раз, как Филипп отрезвлялся, воспоминания о том, что он наделал, начинали сильно мучить его, и он торопился поскорей напиться, чтобы затуманить память и заглушить тоску. Прибежал Филипп домой, хотел взойти на крыльцо, но вдруг остановился: видит он, калитка отворена и в сенях народ толкается.
– - Что тут такое? -- спросил Филипп и почувствовал, как сердце у него забилось, как бы что недоброе предчувствуя.
– - А вот поди, погляди… -- сказали ему и дали дорогу…
Подошел Филипп к двери, протискался сквозь народ, оглядел избу и в ужасе отшатнулся назад. Народ, заметив это, загалдел:
– - Что, не любо?
– - Погляди хорошенько!
– - Что скоро удираешь?
– - Твое ведь дело.
– - Сам до этого довел.
Слышит Филипп, что народ кричит что-то, но понять не может. В висках у него застучало, в глазах красные круги завертелись, сердце в груди замерло. Шатаясь, вышел он со двора в огород; дошел до обрыва над речкой, опустился на траву и сжал голову обеими руками.
– - Господи, да что же это такое? -- простонал он. -- Что это я только наделал-то?! Боже милостивый!! Жену заколотил, сноху без поры безо времени погубил. Сына родного убийцей сделал… Мать сыра-земля, проглоти меня живьем, окаянного. О-о-о!!!
И он вдруг ударился головой о землю, заметался и завыл… Жгучие слезы полились из глаз его, мысли в беспорядке замелькали в голове.
– - Как мне теперь с людьми жить? Камнями меня стоит побить! Живого в смолу бросить! Куда я глаза покажу? Проклятый я, проклятый!..
И Филипп отчаянно стиснул зубы и вдруг вскочил на ноги и оглянулся кругом. Было пусто и тихо кругом, только прибывшая от дождя река Куза шумела волнами. Постоял Филипп немного и вдруг шагнул к самому обрыву берега и взглянул вниз. Внизу, пенясь и наскакивая одна на другую, быстро неслись мутные волны. Оглянулся Филипп еще раз кругом и, отступив шага три назад, с разбега бросился с обрыва, зацепился за край, отшиб несколько комков глины и с ними вместе с шумом упал в воду и пошел ко дну. В нос и уши ему полезла вода -- невольно стал он отдуваться, заметался и вынырнул наверх. Не успел он духа перевести, как на него набежала большая волна и перекувырнула его… захлебнулся несчастный, и понесло его вниз по течению…
XIX
На другой день было ведро. Дождь перестал еще вечером, вода в реке, прибывшая от дождя, за ночь спала. В версте от Баранова Куза круто поворачивает на полдень, и от этого поворота вода, ударяясь в берег, делала большую вымоину. При полной воде вымоина заливалась водою, а когда вода спадала, то дно ее обсыхало и только посередине оставалась большая лужа или "заводина". К этой заводине прибегали мальчишки и вылавливали из нее мелкую рыбу, которая оставалась здесь после паводка. Так было и в этот день. Только солнце обогрело, как из села высыпала артель ребятишек с решетами и маленькими сачками из мешковины и побежала к заводине. Некоторые из них было уж влезли в воду, как один мальчишка заметил на песке, недалеко от берега, лежащего человека в полукрасной рубахе и синих портках. Ребятишки остановились, притихли и робко обступили утопленника. Один из них решился дотронуться до него ногой, мертвец не шевельнулся, тогда ребята шарахнулись в сторону, стрелой взлетели в гору и понеслись в село с криками:
– - Утопленник, утопленник на реке!..
Услыхали мужики, высыпали на улицу, стали расспрашивать. Потом позвали старосту и гурьбой двинулись на реку. Подошли к вымоине мужики, взглянули на утопленника и тотчас же узнали его.
– - Филипп Тарасов! -- воскликнул один мужик.
– - Он и есть, -- молвил другой.
У всех пробежал мороз по коже. В ужасе мужики обступили утопленника и молча уставились на него…
– - Господи батюшка, вот напасть-то открылась; вся семья прикончилась, -- тяжело вздыхая, молвил один старик.
– - Видно, беда-то одна не ходит, а и других за собой приводит, -- сказал другой.
– - И в какое время, -- проговорил, покачивая головою, староста. -- Только было оправился мужик, на путь стал, зажил по-людски, и вдруг такое дело.
– - Да еще какое дело-то, невиданное и неслыханное, -- сказал первый старик…
– - Страшное дело, -- молвил староста и замолчал, молчали и другие.
Постояв еще несколько минут и потужив о Филиппе и его семье, мужики один за одним стали отходить от утопленника и, поднявшись на берег, поплелись к селу…
1894 г.
