Я молча достал лопатник и протянул Илоне пятьдесят рублей - она чуть вжала голову в плечи, едва заметно, спазмом, извинительно улыбнулась, сцапала бумажку маленькой грязной рукой и быстро, наращивая шаг, двинула за угол - с ментами на этой улице все было в порядке.
Виктор слегка покачал головой. Мы пошли ко входу.
- Ну-ну?
- Ну, банальность. Сколь бы обширен ни был массив исходных данных для компьютерной прогностики, он всегда будет неполон. Он все равно есть результат сознательной сепарации. Невозможно же учесть вообще все факты, могущие повлиять на развитие ситуации, приходится так или иначе отделять существенное от несущественного. Но ведь на него, на развитие, влияет еще и именно несущественное, всегда есть момент случайности - нечто по определению не учитываемое… - Он сделал движение рукой в сторону вахтерши. - Не спрашивай меня, что он придумал, этот парень, но суть якобы в том, что в исходные данные он наряду с обязательными вводит ряд принципиально необязательных, случайных. Помимо объективной статистики - абы что, субъективный вздор.
- Но ведь тот, кто будет определять необязательное, совершит аналогичное насилие над материалом, только с обратным знаком…
- Вот. На то и нужны добровольцы. Ряд совершенно разных людей, действующих независимо друг от друга и исходя из своих чисто личных реакций и ассоциаций…
Мы зашли на кафедру (сильно захламленную странной конфигурации комнату), поздоровались с вялой девицей в углу.
- Чушь выходит… - помотал я башкой, садясь на указанный Виктором стул. - Если этот наблюдатель, тем более множество будут действительно сваливать данные без малейшей системы, как бог на душу положит - а в противном случае это уже не случайность и все лишается смысла, согласись, - то твои аналитики получат такое количество настолько разнородных исходных, что… Я не знаю про программу, я, например, не способен такую вообразить, ну да допустим, она и впрямь революционна, - но понятно же, что обработку такого объема даже «Крэй» не потянет. Тем более что «Крэй» - он же действительно американский, существует в нескольких экземплярах и используется для нужд военного ведомства… и АНБ, кажется…
- А вот это момент, который, насколько я понял, держится в секрете. - Виктор хмыкнул, врубая электрочайник. - Техническое, в смысле, решение. Какое-то, похоже, там у них ноу-хау.
- Квантовый компьютер? - хмыкнул я в ответ.
- Не ко мне вопрос.
- И кто ж они такие, эти экспериментаторы?
- Некий крутой европейский фонд. В чем его интерес? Как раз в масштабной, в рамках всего ЕС, если не шире, социальной прогностике. Ну, будущее новой Европы, последствия объединения, возможные конфликты и их предотвращение… В Евросоюзе же сейчас, ты в курсе, большие непонятки: население большинства стран не хочет расширения, а власти его упорно продолжают; одни страны за сокращение иммиграции, другие - против… В общем, кто-то там что-то лоббирует, деньги вкачиваются через все эти фонды-программы… Какие-то игры политических интересов, может, еще и неафишируемых, вплоть до военных и разведовательных - конфликтология, сам понимаешь… - Он разлил кипяток по кружкам.
- Где ЕС, а где мы.
- Ну так я говорю: наблюдатели им требуются совершенно разные. C разным опытом и культурным багажом. Набор проводится с миру по нитке - буквально. И в провинции нашей они набирают как раз потому, что считают, что мы тут изрядно отличаемся не только от европейцев, но и от тех же москвичей - все равно другой угол зрения. А у тебя, смотри, все, что надо, как на заказ: образование…
- Незаконченное.
- Да какая разница? С какого ты курса ушел?
- С пятого.
- Тем более… Определенная эрудиция - раз, опыт работы в совершенно разных областях, то есть широкий кругозор, - два, причем способности как естественника, медика, так и гуманитарные, допустим, журналистские…
- Издательские, скорее. Да уж… способности… - Я обратил внимание, что на каждой собственной реплике саркастически крякаю.
- … К тому же свежесть взгляда - ты же в Европе, если не ошибаюсь, вообще никогда не был.
Поздний вечер, переходящий в ночь. Толпа на Истик-лаль. Призывное свечение магазинчиков и жрален. Я свернул с туристического большака и через пару кварталов снова очутился в грязном, стремноватом, не поддающемся разматыванию с помощью ни одной карты галатском клубке: петли, повороты, круто вверх, круто вниз…
Тут развалина, здесь заколоченный дом, там обрушенный балкончик. Висит белье. Груда мусора. Мусор россыпью. А вот и мусорщик. Мусорщик-экстремал: юный турок, на огромной скорости чешущий - то бешено семеня, то скользя на подошвах - под гору, подгоняемый в спину инерцией гигантского тюка на колесиках. Чуть споткнешься - накроет и погребет…
Бродили коты - тощие, бесшумные, внимательные. В окне на втором этаже сибаритствовали два мясистых аборигена топлесс - возлежа на подушках со стаканчиками чаю (буквально на подоконнике), вели беседу, из недр сочилась тягучая местная попса. В закутках-тупиках таились совсем уже не туристические кебабные-чай-ные с битыми пластмассовыми столиками и окостеневшими над неизменными вазочками завсегдатаями, закрывшиеся булочные (в витрине - одинокий батон, столь же одинокий турок с бумажкой-ручкой - за соседней решеткой), парикмахерские. И еще парикмахерские. Без числа. Вполне работающие - посреди ночи. В полдвенадцатого, двадцать три тридцать, сидит клиент с намыленной мордой, к нему примеривается цирюльник с опасной бритвой; на стене - портрет Ататюрка.
…Бог мой, что забыли на этом восточном базаре лощеные страсбургские чинуши и заумные британские программисты?! А ведь Турция значится не только в выданном мне списочке, но и в кандидатах на членство в ихнем Евросоюзе. России, кстати, нет ни там ни там - не вышла, значит, рылом… Допустим, рыло (что касаемо родины) и впрямь не самое европейское - но Турция… Ну понятно - политика, натовское военное братство…
Каракёй была пуста по позднему времени. С Босфора дул теплый ветер, в воде, как мусор днем, колыхались сейчас огни обоих берегов.
Я перебрался через мост на свой берег. Продавцы «рыбургеров» переместились с лодок к лоткам, неотличимым от полевых кухонь, - скумбрия продолжала прилежно шкворчать и пахнуть. Рядом, во мраке, некто продавал свежих мидий из большого металлического бидона.
…Конечно, Турция не Европа. Это не недостаток, это не достоинство - просто очевидная инакость. И глубинная суть инакости - в том именно, что невозможно даже сравнивать, сопоставлять в оппозициях «дикий - цивилизованный», «бедный - богатый». Поскольку здесь совсем другие критерии цивилизации и достатка…
Под стенами великих мечетей гудели кабаки - но поесть в это время, я знал, было уже нельзя, а спиртного здесь не держали - из-за близости святынь. Зато все курили кальян - включая белобрысых евротуристов: официант ставит сверху на сложносочиненную высокую (до уровня столешницы) конструкцию узкую цилиндрическую жаровенку, ты присасываешься к мундштуку - буль-буль-буль - и отваливаешься в диванчик, на коврик, к подушкам… И везде играют в нарды. И - чай, чай…
…Турция, кстати, и не Россия, подумал я (реализуя, как и положено русскому путешественику, с точностью до наоборот приснопамятный анекдот: даже при виде члена - о доме думая, о доме… Впрочем, насчет члена - это я зря).
Достоинство. При всей шумности, местами жуликоватости, любви к приставаниям на улице и прочих мало сопрягающихся с представлением о privacy чертах местных этим людям - в целом - безусловно, знакомо чувство собственного достоинства. Умение услужить без подобострастия. Отсутствие хамства. При изобилии ментов и металлоискателей - никакого чрезмерного фискального рвения. Визовые формальности меня вообще покорили - даешь десять евро и без разговоров получаешь марку в паспорт прямо в аэропорту; а знаете, через какое бюрократическое чистилище проходит русский из, допустим, Эстонии для того, чтобы попасть в Россию?.. Как не вспомнить тут наши домашние прелести вроде всеобщего метания между хамством и холуйством, всегдашней и повсеместной готовности унижать и унижаться, наших родимых ментов и чиновников, чья единственная функция в системе мироздания - испортить жизнь (вплоть до насильственного пресечения) максимальному количеству людей независимо от гражданства и национальной принадлежности…
В «моем» районе за полночь еще была самая жизнь. В скверике столпотворение, на мостовой пацанва рубилась в футбол. Тут же у полицейского участка как иллюстрация к досужим моим мыслям - копы с автоматами.
…В здешней жизни, в поведении этих людей, даже при всей внешней хаотичности, суетливости быта, ощутимо по крайней мере наличие единой, укорененной системы координат. Системы представлений, правил, традиций. Отсюда, наверное, и ненатужность, отсутствие истерики и агреcсии - и в бардаке, и в правоохранении… Все то, чего ни хрена нет дома. Там же нет не то что опор - подпорок, не то что традиций - привычек, ничего не то что надежного - хотя бы постоянного. Никакой уверенности - ни в завтрашнем дне, ни в себе, ни в ближнем. Даже в том, что дважды два - четыре…
