Что? Зад чешется? Ну да, это конечно…
— Но все это я к чему говорю? Да дело в том просто, что эти-то комбинации звуков и действуют на меня, вызывая определенные эмоции… Ну, сами посудите, если бы я не знал слова «разочарование» и не знал бы, что после «р» (непременно — «р»!) следует «а» (а не «и» и ничто другое) и т. д. и т. д. — разве же могла бы прийти мне в голову мысль когда-нибудь и в чем-нибудь — «разочаровываться»…
Да перестаньте же! Ведь я, как-никак, — мужчина…
— И потом — признайтесь! — у вас конечно же часто бывает эдакое неуловимое настроение, даже не «неуловимое» — а… «несказанное»… да нет, не «несказанное»… ну да ччерт с ним; одним словом — признайтесь, вы часто заявляете, что у вас… гм… настроение, не находящее, так сказать, выражения словесного… А вот я вам не верю! Не верю — и все! Где у вас гарантия того, что ваше настроение действительно «не находящее выражения словесного» — если оно не находит словесного выражения! Потом — само выражение: «не находящее словесного выражения» — это просто отказ от словесного выражения вашего настроения, но никак не его выражение! Значит — нет! Нет у вас ничего! И быть — не может! Все эти дамы вашего возраста имеют обыкновение хвастаться эмоциональной неуловимостью! А ваше хвастовство — зауряднейшая стыдливость!.. Вы даже себе самой боитесь признаться, что, так или иначе, — а все ваши эмоции, как сдобные баранки, нанизаны на чешуйчатый член какого-нибудь стремительного сына Кавказа!..
Я хорошо понимаю, что говорю нелепости. Говорю нелепости, потому что еще не сознаю толком, сон ли — мои нелепости или в самом деле я околачиваюсь в сквере Стромынского студгородка. Если я действительно извиваюсь перед этой корректной дамой (говорю — корректной — и закрываю глаза на ее безнравственные почесывания, — оцените по достоинству мою склонность к уважению недостойных!) — если это действительно так, то не могу же я молча пускать дым в носовую полость этой дамы. Но, чччорт побери, если я сплю — зачем напрягать ум и гениальничать? — в конце концов, навеки останется тайной, высказывал ли я во сне мировые истины — или безбожно играл словами! Мало того — я сплю — и никто не имеет права обязывать меня к разговору, я могу замолчать вообще — и никто не будет удивляться моему молчанию, потому что и удивляться в сущности — некому… А что касается этой дамы, так она — (дьявол меня побери, если это не так!) обыкновеннейший объект моего сновидения и, следственно, своего рода собственность моей фантазии, — и я имею вполне законное право ею распоряжаться…
Да и не только ею, но и вкусами, наклонностями ее и т. д. и т. д… Почему бы мне не сделать ее женщиной оригинальной, принимающей, например, любую нелепость за гениальную догадку, исходящую от уст партийного руководителя или божьего праведника… Не снизойдет же ко мне в сновидении женщина с твердой и последовательной философской системой — (избави бог! хотя, заверяю вас, в ее ежеминутных почесываниях было что-то философское и уж, конечно же — последовательное). Да почему бы мне, в конце концов, не представить ее существом зоологическим, способным понимать исключительно лишь язык дворовых собак, — и тогда кто мне запретит встать на задние лапы и лаять по-собачьи? Что бы вы там ни говорили, — а в сновидении я существо вполне суверенное. И потому плюю на все и продолжаю паясничать…
— Вы еще недостаточно ясно, барышня, представляете себе «половую стыдливость»… Это не просто боязнь обнажения. Если вы серьезно считаете, что это исключительно боязнь полового обнажения, то вам просто… несколько не хватает тонкости… Неужели же в общении с представителями противоположного пола вас никогда не охватывала эдакая своеобразнейшая стыдливость — стыдливость, проистекающая от опаски признания со стороны представителя противоположного пола вашей принадлежности к своему полу… Или даже не так: от опасения признания в себе признаков своего пола перед лицом представителя противоположного пола, отрицающим в себе наличие данных признаков… Или — нет… ну, да ладно… Если вы действительно студентка Юридического факультета, то я, пожалуй, поспешу прекратить вдавания в подобные тонкости…
— Вы, кажется, что-то говорили о симпатиях?.. Да, да, я с вами с совершенностию солидарен!.. Обязательно! Обязательно противоестественность! В самом естестве человека заложена жажда противоестественности — и ваши эти пресловутые «симпатии» — ярчайшее тому доказательство… Обычнейший примерчик — вы (о, извините, если я буду несколько груб) — вы никогда — никогда! — не почувствуете настоящего, убедительного влечения к мощному звероподобному самцу… потому что сами вы с гордостию осознаете выдающийся (выдающийся до крайности!) характер ваших гениталий… Точно так же — здоровенному самцу гораздо более по вкусу создания легкие, хрупкие, — если угодно: прозрачные, миниатюрные… — и он в то же время с чрезвычайным раздражением взирает на переполненные до отказа бюстгальтеры… Половому удовлетворению всегда предпочитается половое упрямство… Это — чисто человеческое; это — оригинальничанье мыслящих…
— Мыслящих! Именно — мыслящих! Потому что даже симпатизирует человек половым органом с примесью разума! — но уж никак не левым предсердием и не правым желудочком!.. Что? Жар в крови!? (Хм… Отрадный факт! Юристка и… «жар в крови»…) Ну да, собственно, есть и жар; никто не отрицает, что жар действительно имеет место, — но не будете же вы мне возражать, если я замечу, что ваш пресловутый жар вызывается движением бешено несущихся курьеров — от разума к половому органу и от полового органа к разуму!.. И ваше сердце (о, не обижайтесь, прошу вас!) ваше сердце банальнейший постоялый двор, в котором вышеупомянутые курьеры имеют обыкновение (и довольно похвальное обыкновение) инсценировать пьяный дебош и богохульствовать…
— Вот вам жар в крови и усиленное сердцебиение!.. Вы меня понимаете? Ну, еще бы не понимать! Она не только меня понимает, но даже выражает полнейшее согласие и игнорирует мое поползновение к грубоватости… Ну, уж а это, пожалуй, лишнее… — издавать мои гипотезы массовым тиражом! — что за убожество, подумайте сами! Вот лечь в постель — это я сделаю с преоткровеннейшим удовольствием… и даже сопроводить вас до комнаты готов с безграничной охотой…
«Лечь в постель»… «с преоткровеннейшим удовольствием»… — но, собственно, зачем мне ложиться в постель, если я уже заснул? и зачем засыпать, если я и без того лежу в постели и сплю… Мне просто стыдно (стыдно!) засыпать во сне — и погружаться в сновидения только для того, чтобы ложиться в постель и снова засыпать!.. Тьфу, что за дьявольщина! Какой черт растолкует мне теперь эту галиматью!..
Нет, ну почему же мне должно быть стыдно чувствовать во сне погружение в сон?.. И нисколько даже не стыдно! Наоборот, до чрезвычайности интересно! И вообще, смею вас заверить, во сне все интересно, — тем более когда чувствуешь, что все ваши действия — не ваши… да нет же, ччерт побери, ваши! — но действия человека, отчетливо сознающего, что все происходящее сон и потому получающего неограниченные возможности в области изучения своих сонных действий…
Ну, вот неужели мне не интересно знать в данный момент, какое движение произведет моя передняя конечность, — тем более что я не властен над нею… Неужели же не любопытно: быть самому вершителем — и одновременно наблюдать себя со стороны! Чрезвычайно! чрезвычайно любопытно!..
— Послушайте, гражданка, вы все-таки не верьте себе… Не верьте, что вы его любите… (я говорю просто так… меня заставили говорить — и я говорю… (заставили!)… Я с любопытством внимаю каждому своему слову — и не знаю, что последует за этим словом… Я мучаюсь незнанием того, какое же следующее слово вытянут из меня… Я смеюсь над своей беспомощностью и радуюсь тому, что эта беспомощность — только во сне…) Вы все-таки не верите, что любите его! Вы просто убеждаете себя, что любите! Человек не может любить, он может только хотеть любить того или иного человека — и в зависимости от размера охоты — убедить себя в большей или меньшей степени в том, что он действительно любит данного человека! Вот вы — вы совершенно убеждены, что вы его любите… Но — представьте себе — вы попадаете под трамвай, обрушиваетесь с небоскреба или выигрываете 100 000 рублей по облигации государственного 3 %-ного внутреннего выигрышного займа!.. Как бы вы меня не уверяли, но в данный момент вам такое же дело до него и его эмоций, как моему мизинцу на левой ноге — до эволюции звука «и» в древневерхненемецком наречии… Потому что у вас нет, нет времени убеждать себя в том, что вы любите его!..
И почему я уверил себя, что все эти словоплетения вливаются в меня со стороны? Если я все-таки не сплю, — то кто же помешает мне сейчас быть самим собой, исплевать «это пресловутое внешнее воздействие, взять в собственные руки инициативу», — и ударить в затылок эту чересчур уж любящую женщину?.. Ну, а если (боже!) я действительно заснул, — так это опять же до невыносимости интересно — видеть себя во сне прикидывающимся неспящим и одновременно наблюдать со стороны, как же это я буду освобождать себя от наблюдения со стороны!..
