думала Ника, ворочаясь с боку на бок и погружаясь постепенно в сон. Ее куда-то затягивало, как воронкой в омут. И все время мимо проплывали чьи-то лица – бабушки, мамы, Валерки. Было еще какое-то очень знакомое лицо, но незнакомой женщины…
– Ой, мама! А как ты здесь? Ты же умерла, – спорашивала Никуся.
– Девочка моя, не бойся, все пройдет. Сейчас бабушка с тобой побудет, а я в аптеку пока сбегаю. Врач тебе микстурку прописал. Сладенькую… – доносился голос мамы.
– Что это? Я сплю или…
– Валерка, вот опять ты не решил задачку правильно! Ну сколько я могу тебе объяснять, ничего не понимаешь, – слышала она свой детский голос.
– Никуся, а можно я тебя в щечку поцелую, – смеялся Валерка.
– Была я в услужении у молодой барышни, дочери хозяина усадьбы. Она постоянно болела. И так страдала, бедненькая. Вот меня к ней и приставили, – раздавался незнакомый голос. – Как же мне жалко было барышню.
– Кто это говорит? Какую барышню? – задавала вопросы Ника.
– Барышню Софьюшкой звали, как и ее прапрапрабабку, которая вышла замуж за поляка Бронислава. Он в Россию-то приехал по службе вместе с господином своим. В усадьбе портрет их семейный был. Вот, подойду я к нему и все смотрю, смотрю. Как же моя барышня на нее была похожа! Как две капли воды, – продолжал незнакомый голос.
– Да, кто ж это говорит? О какой барышне идет речь…
– Никуся, – вдруг позвал ее Валерка, – а пойдем завтра в усадьбу. Я там такое нашел. Вот, смотри. И Валерка вытащил из кармана брюк маленький медальон.
– Возьми, это тебе. Там внутри портрет какого-то мальчика. Наверно, он жил в этой усадьбе.
– А медальон-то где? В Москву я его точно не брала, – вспоминала Ника, – надо будет поискать на чердаке в старом сундуке. Там у меня все детские секретики хранятся.
– Поищи, поищи, милая, – раздался опять незнакомый женский голос. – В медальоне том тайна рода твоего кроется. И я к ней отношение имею…
Утро пятницы выдалось пасмурным. Пробуждение Ники было настолько трудным, что она даже не могла припомнить день недели. Как будто опоили ее зельем каким-то. И только минут через двадцать после пробуждения она вскочила с постели, как оглашенная.
– Господи, что это я, мне же в мэрию сегодня. Опоздаю.
На приготовление неизменной геркулесовой каши на воде времени уже не было. Второпях выпив обжигающий напиток несладкого цикория с галетами и кусочком сыра, Ника выбежала из дома. «Ну вот, еще и горло обожгла, надо было разбавить цикорий холодным кипяченой водой, – думала она. – И причесаться нормально не успела. Да что же со мной сегодня происходит?»
До мэрии идти пешком было всего полчаса. Ника и на работу в библиотеку, находящуюся рядом с мэрией, обычно добиралась пешком. Утренняя прогулка всегда бодрила ее, приводила мысли в порядок и настраивала на рабочий лад. Но сегодня с погодой явно не повезло. К тому же дул ветер, а у зонта была сломана спица, и его постоянно выворачивало наизнанку. «Надо будет зонт новый купить», – говорила она мысленно себе уже который год. Но дожди заканчивались, зонт занимал свое место в шкафу прихожей, и Ника благополучно забывала о нем до очередного ненастья. Она успела порядком вымокнуть, пока добежала до остановки. Подходящий автобус обдал ожидающих брызгами воды из грязной лужи. Светлая куртка Вероники Аркадьевны стала пятнистой, а внутрь резиновых красных сапожек попала вода, и ноги промокли. «Не хватало мне только простудиться и заболеть», – с горечью подумала она, садясь в автобус.
Здание мэрии, как во всех провинциальных городках, находилось в историческом центре города. До революции в нем располагалась местная управа, а после прихода к власти большевиков – городской Совет. Оно давно требовало капитального ремонта, как и весь фонд старинных зданий города. Но средств у местных властей не было. После распада СССР и фактического крушения социализма, городок постепенно приходил в упадок. Предприятия закрывались, а молодежь уезжала из города на заработки. Ехали не только в областной центр – Курск, но и в Москву.
Через полчаса Вероника Аркадьевна уже с воодушевлением рассказывала об усадьбе Вильегорских , демонстрируя приехавшим гостям слайды презентации. С одним из них она столкнулась при входе в мэрию, случайно наступив ему на ногу.
– Ой, извините, пожалуйста! Я сегодня такая неловкая, как будто все тридцать три несчастья на меня свалились.
– Ничего, ничего. С каждым бывает, – ответил молодой человек.
И только приведя себя в порядок в дамской комнате и влетев, запыхавшейся и раскрасневшейся, в зал для проведения конференций, Ника поняла, что столкнулась с гостем из Питера.
«Познакомьтесь, Сергей Владимирович и Викентий Андреевич, это сотрудница нашей городской библиотеки Вероника Аркадьевна. Она занималась поиском материала по Вашей родовой усадьбе и познакомит нас сегодня с результатом своих изысканий», – представил ее Вильегорскому и Комарову мэр города Петр Чугунков. Она когда-то училась с ним в одном классе. Мало того, он был другом ее Валерки. Ника знала, что изредка они перезваниваются, хотя Валерка, как уехал после школы в Москву вместе с Никой, так там и остался. «Угораздило меня наступить на ногу самому Вильегорскому» – подумала Ника. То, что Вильегорскому, а не Комарову, она поняла из слов Петра. Но чувство неловкости, вызванное смущением быстро прошла, когда Вероника Аркадьевна приступила к рассказу о результатах поиска. Ее выступления всегда поражали слушателей. Она делала это так блестяще, что скучающие обычно в начале лекций читатели библиотеки – чаще всего это были школьники старших классов и студенты городских колледжей – приведенные на мероприятия своими преподавателями, даже не замечали, как начинали проявлять интерес. Лицо Вероники Аркадьевны в такие моменты преображалось и притягивало взгляды слушателей. Этому способствовал и ее мягкий бархатный голос. После окончания лекций слушатели некоторое время обычно продолжали оставаться под его воздействием. Ника с детства знала о впечатлении, которое производил ее голос. В четырнадцать лет мама как-то отправила ее на городской базар за апельсинами. Подойдя, к лотку, за которым торговал приезжий армянин, Ника попросила взвесить ей килограмм апельсинов. Вот тогда-то и произошло нечто, что так потрясло девочку. Продавец вместо одного взвесил ей два килограмма и дал еще три лимона в придачу, долго восторгаясь ее голосом. Ника не хотела брать, так как деньги мама дала только на один килограмм заморских фруктов. Но тот только приговаривал: «Бери ахчик джан! Какой же красивый голос! Ну, скажи еще что-нибудь, ахчик джан!»
После выступления и ответов на вопросы гостей Вероника Аркадьевна отдала папку с ксерокопиями материалов по усадьбе и собиралась покинуть зал, чтобы
