не почувствовать вдруг, что я тоже потерял все лучшее в жизни. Я положил газету на стул и встал, почувствовав, как глаза наполнились слезами.
Нужно было выбраться оттуда, выйти на улицу, уйти как можно дальше. Я вспомнил про Тони и его падающие звезды. Я сбежал, чтобы отыскать это место.
Только холод пытался сдерживать мои слезы, которые снова хлынули по щекам. Мне не нужно было узнавать дорогу. В ночном свете на небольшом расстоянии я различил несколько человек, медленно проплывающих в темноте над небольшой эспланадой.
Я тихо подошел, все более отчетливо различая силуэты: влюбленные пары, по крайней мере три, небольшая группа друзей, смотрящих прямо в небо и перешептывающихся между собой, люди, такие же одинокие, как и я, лежащие прямо на земле… Заметил я в центре и пожилого мужчину, устанавливающего телескоп.
На ощупь отыскал место, где можно было бы остаться, где можно было бы пропустить сквозь себя все те ощущения и чувства, которые я накопил за последние несколько дней. Место для принятия окончательного решения.
Я устроился между одной из пар и человеком с телескопом. Я откинулся назад, упершись спиной в небольшой горный выступ, и стал пристально смотреть в небо, которого еще не видел. Через несколько секунд стали различимы точки, созвездия, звезды, будто играющие в догонялки. Вот упала одна, сразу следом за ней другая, и еще одна, и так непрерывно: в конце концов, у меня не хватит на все желаний.
«Я люблю тебя», – сказал я одной из них.
Не знаю, сколько я провел там времени. Я даже толком не помню, заснул я или все время бодрствовал. Сидя там, внизу, с устремленным вверх взглядом, я ощущал ход жизни, ее воссоединение.
Я слишком долго бродил между сном и бодрствованием. Я засыпал, свернувшись клубочком возле скалы, и тут же просыпался, чтобы тут же ощутить тяжесть век и снова провалиться в сон. И после каждого пробуждения мне снилось что-то другое: человек с седыми волосами и красным рюкзаком, большое озеро из моего детства и моего настоящего, Тони, сидящий на диване напротив, камеры безопасности в каком-то далеком, кажущемся уже чужим офисе… И все это в течение нескольких минут. Мне снилась также Пеппи с ее крохотной собакой, дон Рафаэль с его угрозами, мне снился поцелуй Сары. Мне снилась Реби. Мне снилось, как она спускается ко мне на падающей звезде, мягко приземляется рядом, как это было тогда, когда мы еще любили друг друга: ее пальцы переплетались с моими, ее прикосновения чередовались с моими… Я открыл глаза, я уже проснулся… а сон все продолжался, он забыл исчезнуть, хотя я уже давно не спал.
Я ждал.
Ждал, уже проснувшись.
Я ждал.
Ждал, ощущая прикосновение ее руки.
* * *
Мягкая рука, как сама нежность, маленькая рука, как самая сильная любовь, рука, которая дрожала, как все мое тело.
Рука, за которую я держался изо всех сил.
Мы переплели пальцы, как это делали в парке, когда еще не были такими взрослыми, когда бабочки трепетали внутри перед каждой нашей встречей, в момент каждой нашей встречи. И так, ладонь в ладони, мы снова соединили две линии, слишком отдалившиеся друг от друга и разводящие наши судьбы в стороны. Две линии, сливаясь в единое целое, превращались в одного меня, в одну ее, в одних нас.
Мы настолько приблизились друг к другу, что это заставило нас обоих вздрогнуть.
Мы любили друг друга сильно, безумно, до слез.
– Я не хочу возвращаться, – прошептал я сквозь слезы.
– Я знаю, – ответило мне ее дыхание.
* * *
– Я не хочу возвращаться к тому, что было, я не могу… – продолжал шептать я ночи. – Я хочу остаться здесь.
– Я знаю. – Она обняла меня еще крепче.
Словно маленькая фея она медленно села позади меня, прижавшись грудью к моей спине, скрестив руки на моей шее. Ее голос тонул в моих волосах.
– Мы ведь можем начать все сначала? – шептала она мне на ухо, обвивая руками мое тело.
Я снова почувствовал себя девятнадцатилетним, как когда мы только встретились, когда вечерами на пляже она задавала мне только один вопрос: буду ли я любить ее всегда. «Всегда», – говорил я, прижимая ее к себе, понимая, что именно я был тем, кто боялся ее потерять. «Всегда», – знал я, когда мы оба еще не знали, сколько длится это всегда. «Всегда», – думал я, понимая, что умру от боли, если потеряю ее, если когда-нибудь мы расстанемся.
* * *
– Я люблю тебя, – послышались слова в ночи.
И неважно, с чьих губ они слетели. Неважно, был ли это один голос, звучащий настолько сильно, что казалось, будто он принадлежит двум разным людям. Или их было два, но навсегда неразделимых.
В ту ночь, несмотря на холод, мы спали вместе, прижавшись к ледяному камню.
И вместе снова встретили рассвет.
С того момента прошло уже шесть лет.
Шесть лет с тех пор, как Тони рассказал Реби, где нужно меня искать, с тех пор, как Реби смогла добраться до той эспланады, чтобы найти то, что казалось уже потерянным.
Шесть лет стали наброском новой жизни.
Новой жизни с другим сценарием, с другой историей, с другим ритмом, но с теми же персонажами.
Новая жизнь с новым сценарием: небольшая пиренейская деревушка, которая шесть месяцев в году умудрялась вместить в три раза больше людей, чем ее коренное население, а в остальные шесть месяцев засыпала, будто ее и не было на карте. Новый и одновременно старый дом с двумя этажами, гаражом и небольшим садом с детскими качелями. И, конечно же, новый бизнес – собственный, в который в первый же год мы вложили все свои сбережения: небольшое кафе рядом с единственной в деревне школой.
Новая жизнь с новой историей: два человека, которые любят друг друга так, как давно не любили. Два человека, которые видят своего ребенка каждый день и каждую ночь. Два человека, которые хоть и без особой роскоши, но живут вместе. Два человека, которые видят луну со своей кровати, которые научили своего сына отличать козу от овцы, сосну от бука, отца от папы. Два человека, которые знали, что у них всегда был и будет дом, но теперь они могут по-настоящему насладиться семейным очагом.
Новая жизнь с новым ритмом: теперь мы просыпаемся по-другому и ложимся спать по-другому. И я больше не ругаюсь, когда еду
