из мальчиков. – Труп парня, который повесился в подвале? Так говорят.
– Займись-ка своими делами, Джеймс, – дружелюбно сказал Фредерикс. – Я подойду в Уолсингем через час и уложу всех спать.
Мальчики ушли. Не успела Джаз сесть, как Фредерикс предложил:
– Вы не против поговорить на ходу? Я не успел собрать вещи на ночь. Перебираюсь в Уолсингем-Хаус с мальчиками, а полицейский предупредил, что на ночь Флит запрут.
– Хорошо.
Они покинули столовую, пересекли часовенную лужайку.
– Что это за история про мальчика, повесившегося в подвале? – поинтересовалась Джаз.
Себастьян покачал головой:
– Да, в общем-то, ничего. Фрагмент школьного прошлого, из которого ребята раздули историю.
– Так мальчик и правда повесился?
Фредерикс нахмурился:
– Правда. Только произошло это очень давно.
Показалась желтая полицейская лента вокруг Флит-Хауса. Джаз поднырнула под ленту, Фредерикс – следом. Перед входом расхаживал туда-сюда молодой констебль – грелся.
– Добрый вечер, мэм.
– Добрый вечер. Я войду с мистером Фредериксом, констебль.
– Как скажете, мэм.
В покинутом здании было темно и тихо. Фредерикс нашарил выключатель. Поежился при виде коридора, ведущего к подвалу.
– Ну и денек. До сих пор не верится. Бедный Джулиан. Вы еще не выяснили, что здесь творится?
– Работаем над этим, мистер Фредерикс, – неопределенно ответила Джаз у дверей в его квартиру.
– Я мигом, только кое-какие вещи соберу, – заверил он и вышел из гостиной.
Джаз в ожидании бродила по комнате. На письменном столе стояла большая фотография пожилой пары.
Вернулся Фредерикс с открытым портпледом.
– Ваши родители? – Джаз указала на фото.
– Да.
– Они живы?
– К сожалению, нет.
– Давно умерли?
– Отец – пятнадцать лет назад, а мама – несколько месяцев, – ответил Фредерикс.
– Понятно. У вас есть братья, сестры?
– Нет, я один.
– Родители жили в Норфолке?
– Да… Послушайте, инспектор… – Он насупился. – При чем тут моя семья? Давайте оставим эту тему, пожалуйста. Я любил маму и до сих пор о ней горюю.
– Прошу прощения. Неудобно вас обременять, но можно мне стакан воды? Ужасно хочется пить.
– Можно, – кивнул Фредерикс. – Вода из-под крана в ванной подойдет? Если хотите бутилированную, придется нам заглянуть на кухню.
– Подойдет из-под крана, спасибо.
Пока Себастьян набирал воду, Джаз метнулась к портпледу, схватила лежавшую сверху щетку для волос и сунула в карман.
Фредерикс принес стакан.
– Спасибо. – Джаз глотнула тепловатой воды. – Полагаю, после маминой смерти все унаследовали вы?
– Да. То немногое, что осталось. Десять лет назад маме диагностировали болезнь Альцгеймера. Ей было всего шестьдесят. Последние семь лет она провела в доме престарелых. Мне пришлось продать ее дом, чтобы оплатить сиделку. На это ушли почти все деньги.
– Личные вещи мамы тоже достались вам?
– Конечно. – Фредерикс уже закипал. – Почему вы интересуетесь?
– Мистер Фредерикс, извините за вопрос, но не были ли вы приемным ребенком?
– Что?! Нет, черт возьми, не был! А если и был, то мама с папой мастерски это от меня скрывали. Простите, инспектор, я человек благоразумный, однако ваши вопросы слишком уж личные и неприятные. Не понимаю, почему я должен на них отвечать. Я ведь не арестован?
– Нет, мистер Фредерикс. Последний вопрос: когда вы родились?
– Десятого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
– Отлично, это все. – Джаз кивнула. – Благодарю вас за терпение.
Себастьян в смятении взъерошил волосы.
– Дело в завещании, верно? Так вот, позвольте вам сказать: я в таком же неведении, как и вы, но тот факт, что Хью решил оставить мне свое состояние, не делает из меня преступника! Я уже жалею об этом наследстве!
– Спасибо за помощь, мистер Фредерикс. Не буду мешать вам собирать вещи. Сообщите констеблю о своем уходе.
Идя через лужайку к машине, Джаз достала мобильный телефон.
– Роланд, это Хантер. Да, денек тот еще. Нет, пока без новостей. Я бы хотела установить наблюдение за Себастьяном Фредериксом. Приставьте к нему одного из своих сотрудников. Если Фредерикс покинет территорию школы, организуйте за ним слежку. И не упустите его, хорошо? Спасибо. Увидимся утром. Я на связи.
Затем Джаз позвонила Патрику, чей телефон оказался, как ни странно, отключен. Она выехала на береговую дорогу в направлении дома. Петляя по узким улочкам Клея, вдруг кое-что вспомнила. Решила вернуться к этой мысли завтра.
Отперев коттедж, Джаз перешагнула порог и ощутила благословенное тепло.
Сантехник оставил записку – котел должен работать постоянно, иначе при резком похолодании могла лопнуть труба.
Джаз готова была расцеловать сантехника. И не важно, во что обойдется мазут.
Она опустила на пол портфель, включила автоответчик и стала его слушать, параллельно набирая воду в чайник. Множество сообщений от строителя с объяснениями, почему он еще не приступил к ремонту, и одно – от мамы, которая позволила себе уйти из больницы и переночевать дома. Судя по самочувствию папы, завтра его переведут из реанимации.
Джаз с чашкой какао в руках поднялась на второй этаж, приготовила себе горячую ванну и погрузилась в нее с огромным удовольствием. Размышления над событиями последних суток, как личными, так и профессиональными, попытки их осмыслить – нет, в сегодняшнюю повестку вечера это не входило.
Через пятнадцать минут Джаз лежала под одеялом. Она вновь позвонила Патрику, раздраженно фыркнула: мобильный до сих отключен! Набрала номер Иззи – тоже голосовая почта. Оставила сообщение с просьбой утром первым делом навестить Рори и помочь ему вспомнить, что же он все-таки сделал с полученным от Хью Данмана аспирином.
Последней Джаз позвонила маме. Трубку сняли на втором гудке.
– Алло? – послышался напряженный голос.
– Привет, мам, это всего лишь я.
– Слава богу. Я подумала, из больницы.
– Прости, что напугала. Хотела узнать, как ты, как папа. Я тебя не разбудила?
– Нет, я просто дремала. Мне посоветовали принять снотворное, но я не хочу, боюсь не услышать телефона.
– Выпей снотворное, мама. Тебе тоже надо отдохнуть. Как папа?
– Гораздо лучше, милая, правда. Хотя, как не устает твердить мне этот нудный врач, опасность еще не миновала.
– Раз ты решилась уехать домой, значит, папе действительно лучше.
– Так и есть, Джасмин, и если он продолжит в том же духе, то выкарабкается. Твой папа – удивительный человек. – Голос Селестрии дрогнул.
– Согласна. Надеюсь, навещу его в выходные. Я хотела бы приехать завтра, но расследование в самом разгаре, а Патрик – в своем репертуаре, – со вздохом добавила Джаз.
– Как? Я не знала, что Патрик тоже занимается этим делом. Сочувствую, милая.
– Он и не занимался, но… – Джаз зевнула. – Долго рассказывать, мам.
– Бедная ты моя. Представляю, как ты «рада».
– Да уж. Однако, как ни странно, мне это пошло на пользу: помогло вспомнить, почему я была несчастна и почему ушла от Патрика… Развеяло оставшиеся романтические
